(no subject)
Но нас, палеонтологов советских угольных слоёв, удивляет не это. Ефремов везде называет общество будущего коммунистическим. Но его романы было бы неверно вписывать в традицию советской фантастики, иначе мы никогда не поймём, почему у него так легко и естественно вышло то, обо что сломали зубы величайшие корифеи этого жанра в СССР: изобразить светлое будущее таким правдивым, написать редкую в ХХ веке утопию. Он принадлежит другой традиции.
Преображённая творческим гением природа планеты, человечество, вышедшее из своей колыбели-Земли в космос, - у кого мы всё это видели? У Циолковского, который был не только учёным, но и философом-космистом. Разум, связавший воедино разные планеты? У ещё одного представителя того же философского направления - Вернадского. Итак, Ефремов - не коммунист, а, по сути, последний русский космист. Традиция, которой он принадлежит, гораздо старше: недаром он дружил с вернувшимся из Индии Юрием Рерихом и вдовой Максимилиана Волошина, недаром интересовался историческими концепциями Льва Гумилёва и творчеством его отца, Николая Гумилёва, - его мир вырос не из большевистской идеологии, а из философских поисков, которые русские люди вели ещё до революции.
Это никак не противоречило его искренней вере в марксизм и советский строй. В рассказе «Сердце Змеи» он описывает встречу корабля землян со звездолётом пришельцев. Серые гуманоиды внешне почти неотличимы от людей, но вот беда - их форма жизни строится не на кислороде, а на фторе. И стремящиеся к миру расы не могут даже руки друг другу пожать - воздух, которым дышит каждая раса, ядовит для другой. Пообщавшись через стекло, звёздные странники отправляются каждый в свою сторону. Вот так было и у Ефремова с коммунизмом - идеи разделял, а руку пожать не мог: дышал совсем другим воздухом. Советский Союз вырос не только из отвлечённых теорий Маркса и тактических агиток Ленина - он вырос из русской национальной мечты о справедливости: из легенд о граде Китеже и рассказов о рае сектантов-духоборов. Эта идея нашла одну из вершин в космистах, мечтавших использовать науку для построения мировой гармонии: Циолковский грезил о будущем преобразовании природы, Вернадский - о царстве разума, Фёдоров - даже о физическом бессмертии. Ефремов сумел выразить эту извечную русскую мечту о земном рае - и оттого в его книгах не было фальши. А вот советский строй с этой русской мечтой разошёлся - и граждане, начиная с 60-х, пытались обрести её в оккультизме, в мечтах о космических пришельцах, в чём угодно.