про ГФЛ
Вчера за день запоем прочёл эссе известнейшего французского писателя Мишеля Уэльбека. Книжка посвящена анализу творчества Говарда Филипса Лавкрафта. Даже не знаю, почему решил написать. Знаю, что многие из тех, кто читают этот ЖЖ, с удовольствием почитывали и почитывают его произведения, да и сам я, конечно, являюсь поклонником его творчества.
При этом у меня нет цели подробно пересказать биографию Лавкрафта, это гораздо более увлекательно сделали уже упомянутый выше Уэльбек и известный писатель Спрэг де Камп в своей монографии, которая так и называется «Лавкрафт». А мне охота просто пробежаться по нескольким интересных фактов о жизни эксцентричного «Затворника из Провиденса», причём, по большей части, я буду стараться дать высказаться ему самому.
Говоря о том, что Лавкрафт был затворник, обычно умалчивается то, насколько он был чужд всему, так сказать, человеческому. Ну вот, как пример, в 1908 году, в возрасте 18 лет, он становится жертвой того, что диагносцируют как "нервный упадок", и погружается в оцепенелый ступор, который продлится несколько лет. Он затворяется у себя, ни с кем, кроме своей матери, не разговаривает, всякое утро отказывается вставать, всякую ночь бродит в шлафроке. В одном из своих писем он пишет: «Я лишь наполовину живой; большая часть моих сил уходит на то, чтобы сидеть и ходить; моя нервная система в состоянии полного расстройства, и я в совершенном отупении и апатии, если только не натыкаюсь на что-нибудь, что меня особенно интересует". Любопытен тот факт, что биографам Лавкрафта не известно практически ничего о периоде его жизни с 18 до 23 лет. Уэльбек в своём эссе пишет, что, по всей видимости, в это время Лавкрафт не делает ничего.
Все, кто знаком с творчеством Лавкрафта, отмечали, так или иначе, что в его творчестве нет места сексу и деньгам. Естественно, что многочисленные «исследователи» его творчества поспешили объявить, что все его знаменитые описания городов, да и вообще представителей иных рас это скрытые сексуальные символы. Некоторые вообще называли его латентным гомосексуалистом, на что, впрочем, ни в его жизни, ни в переписке не указывает ничто. Сам ГФЛ высказывался об этом всём в своём стиле: «Ведает Бог, мы можем повидать довольно скотов на всяком скотном дворе и понаблюдать за всеми тайнами пола в сношении коров и кобыл. Когда я взираю на человека, я хочу лицезреть свойства, кои подымают его до человеческого состояния, и риторические фигуры, кои придают его поступкам симметрию и красоту творчества. Не то, чтобы я желал его видеть с приписанными ему, в духе викторианства, ложными и напыщенными мыслями и побуждениями, но я хочу видеть его поведение оцениваемым по справедливости, с подмеченными теми качествами, кои ему присущи, и без чего было бы глупо выставлять напоказ те скотские частности, кои он имеет сообща с первым попавшимся хряком или козлом».
Пожалуй, самым для меня неожиданным фактом было то, что Лавкрафт, хоть и недолго, но был женат, да и не просто женат, а ещё и влюблён. Этой женщине, Соне Хафт Грин, американской журналистке, пришлось пойти на подвиг, ибо Лавкрафт оттаивал долго и неохотно))))))) Но в итоге он её полюбил и даже писал ей такие вот, нехарактерные для себя вещи: "Дорогая миссис Грин,
обоюдная любовь мужчины и женщины- это воображаемое переживание, которое состоит в наделении своего объекта некоторой интимной связью с эстетико-эмоциональной жизнью того, кто его испытывает, и зависит от особых условий, которые этим объектом должны выполняться. <...>
С долгими годами медленно культивируемой любви приходят приспособленность и совершенное согласие; воспоминания, сны, утонченные эстетические стимулы и привычные впечатления красоты грез постоянно видоизменяются благодаря тому влиянию, которое один безмолвно оказывает на другого. <...>
Есть значительная разница между чувствами в юности и в зрелости. К сорока, а возможно, к пятидесяти годам начинает совершаться полное изменение; любовь достигает тихой и безмятежной глубины, основанной на нежном союзе, рядом с которым эротическое влечение юности обретает определенный вид заурядности и пошлости.
Юность несет с собой эротические и иллюзорные стимулы, связанные с осязательными феноменами младенчески тонких тел, установками девственности и зрительными образами гармоничных классических очертаний, символизируя какую-то свежесть и весеннюю недозрелость, которые весьма прекрасны, но которые не имеют ничего общего с супружеской любовью".
Самым для меня неприятным, но в принципе, неудивительным фактом было то, что Лавкрафт был маниакальным расистом. После свадьбы с Соней Грин он переехал в Нью-Йорк и был вынужден искать работу. Он пережил массу неприятнейших моментов, выстаивая очереди на бирже труда рядом с неграми, мулатами и прочими монголоидами. Он писал одному из своих адресатов, что белеет и покрывается испариной, когда сталкивается в метро с одним из иммигрантов, как он говорил, «непристойных, отталкивающих и кошмарных». Представителям класса, к которому он принадлежал - классу старинной протестантской и пуританской буржуазии Новой Англии, казалось очевидным, что протестанты англосаксонского происхождения определены природой на первостепенное место в общественном укладе. К другим расам (которые он, в любом случае, знал очень мало и не имел никакого желания узнавать) Лавкрафт, цитируя Уэльбека, не испытывал ничего, кроме доброжелательного и отстраненного пренебрежения. Впрочем, на этом сходятся все биографы Лавкрафта, эта расовая нетерпимость дала толчок к написанию так называемых «старших текстов», ктулхианского цикла, выплеснув на его страницах целую прорву неподдающихся человеческой логике и отвратительных существ.
Так бывает, что чтение биографий писателей надолго отвращает от чтения их книг (как лично у меня было с Толстым). Просто не можешь понять, как человек, который вкладывал в уста своих героев такие верные и мудрые слова, мог быть таким мудаком в реальной жизни. С Лавкрафтом же, при всей его одиозности, у меня почему-то такого не случилось. Может, оттого, что многие его герои были похожи на него самого, а может.. А-а, не важно)))))))))
При этом у меня нет цели подробно пересказать биографию Лавкрафта, это гораздо более увлекательно сделали уже упомянутый выше Уэльбек и известный писатель Спрэг де Камп в своей монографии, которая так и называется «Лавкрафт». А мне охота просто пробежаться по нескольким интересных фактов о жизни эксцентричного «Затворника из Провиденса», причём, по большей части, я буду стараться дать высказаться ему самому.
Говоря о том, что Лавкрафт был затворник, обычно умалчивается то, насколько он был чужд всему, так сказать, человеческому. Ну вот, как пример, в 1908 году, в возрасте 18 лет, он становится жертвой того, что диагносцируют как "нервный упадок", и погружается в оцепенелый ступор, который продлится несколько лет. Он затворяется у себя, ни с кем, кроме своей матери, не разговаривает, всякое утро отказывается вставать, всякую ночь бродит в шлафроке. В одном из своих писем он пишет: «Я лишь наполовину живой; большая часть моих сил уходит на то, чтобы сидеть и ходить; моя нервная система в состоянии полного расстройства, и я в совершенном отупении и апатии, если только не натыкаюсь на что-нибудь, что меня особенно интересует". Любопытен тот факт, что биографам Лавкрафта не известно практически ничего о периоде его жизни с 18 до 23 лет. Уэльбек в своём эссе пишет, что, по всей видимости, в это время Лавкрафт не делает ничего.
Все, кто знаком с творчеством Лавкрафта, отмечали, так или иначе, что в его творчестве нет места сексу и деньгам. Естественно, что многочисленные «исследователи» его творчества поспешили объявить, что все его знаменитые описания городов, да и вообще представителей иных рас это скрытые сексуальные символы. Некоторые вообще называли его латентным гомосексуалистом, на что, впрочем, ни в его жизни, ни в переписке не указывает ничто. Сам ГФЛ высказывался об этом всём в своём стиле: «Ведает Бог, мы можем повидать довольно скотов на всяком скотном дворе и понаблюдать за всеми тайнами пола в сношении коров и кобыл. Когда я взираю на человека, я хочу лицезреть свойства, кои подымают его до человеческого состояния, и риторические фигуры, кои придают его поступкам симметрию и красоту творчества. Не то, чтобы я желал его видеть с приписанными ему, в духе викторианства, ложными и напыщенными мыслями и побуждениями, но я хочу видеть его поведение оцениваемым по справедливости, с подмеченными теми качествами, кои ему присущи, и без чего было бы глупо выставлять напоказ те скотские частности, кои он имеет сообща с первым попавшимся хряком или козлом».
Пожалуй, самым для меня неожиданным фактом было то, что Лавкрафт, хоть и недолго, но был женат, да и не просто женат, а ещё и влюблён. Этой женщине, Соне Хафт Грин, американской журналистке, пришлось пойти на подвиг, ибо Лавкрафт оттаивал долго и неохотно))))))) Но в итоге он её полюбил и даже писал ей такие вот, нехарактерные для себя вещи: "Дорогая миссис Грин,
обоюдная любовь мужчины и женщины- это воображаемое переживание, которое состоит в наделении своего объекта некоторой интимной связью с эстетико-эмоциональной жизнью того, кто его испытывает, и зависит от особых условий, которые этим объектом должны выполняться. <...>
С долгими годами медленно культивируемой любви приходят приспособленность и совершенное согласие; воспоминания, сны, утонченные эстетические стимулы и привычные впечатления красоты грез постоянно видоизменяются благодаря тому влиянию, которое один безмолвно оказывает на другого. <...>
Есть значительная разница между чувствами в юности и в зрелости. К сорока, а возможно, к пятидесяти годам начинает совершаться полное изменение; любовь достигает тихой и безмятежной глубины, основанной на нежном союзе, рядом с которым эротическое влечение юности обретает определенный вид заурядности и пошлости.
Юность несет с собой эротические и иллюзорные стимулы, связанные с осязательными феноменами младенчески тонких тел, установками девственности и зрительными образами гармоничных классических очертаний, символизируя какую-то свежесть и весеннюю недозрелость, которые весьма прекрасны, но которые не имеют ничего общего с супружеской любовью".
Самым для меня неприятным, но в принципе, неудивительным фактом было то, что Лавкрафт был маниакальным расистом. После свадьбы с Соней Грин он переехал в Нью-Йорк и был вынужден искать работу. Он пережил массу неприятнейших моментов, выстаивая очереди на бирже труда рядом с неграми, мулатами и прочими монголоидами. Он писал одному из своих адресатов, что белеет и покрывается испариной, когда сталкивается в метро с одним из иммигрантов, как он говорил, «непристойных, отталкивающих и кошмарных». Представителям класса, к которому он принадлежал - классу старинной протестантской и пуританской буржуазии Новой Англии, казалось очевидным, что протестанты англосаксонского происхождения определены природой на первостепенное место в общественном укладе. К другим расам (которые он, в любом случае, знал очень мало и не имел никакого желания узнавать) Лавкрафт, цитируя Уэльбека, не испытывал ничего, кроме доброжелательного и отстраненного пренебрежения. Впрочем, на этом сходятся все биографы Лавкрафта, эта расовая нетерпимость дала толчок к написанию так называемых «старших текстов», ктулхианского цикла, выплеснув на его страницах целую прорву неподдающихся человеческой логике и отвратительных существ.
Так бывает, что чтение биографий писателей надолго отвращает от чтения их книг (как лично у меня было с Толстым). Просто не можешь понять, как человек, который вкладывал в уста своих героев такие верные и мудрые слова, мог быть таким мудаком в реальной жизни. С Лавкрафтом же, при всей его одиозности, у меня почему-то такого не случилось. Может, оттого, что многие его герои были похожи на него самого, а может.. А-а, не важно)))))))))