Гнездо больших синиц над крыльцом - о вмешательстве и невмешательстве в природу.
Прошедшим летом над нашим крыльцом гнездилась пара больших синичек, Parus Major.
Вообще-то, домик, висевший там, по конструкции предназначался для трясогузок. Ещё когда Дом пребывал в статусе дачи, на южном фронтоне висел трясогузятник, собственноручно собранный дедушкой, и трясогузки гнездились там каждый год, сколько помню. С тех пор испытываю какое-то родственное чувство к трясогузкам (хотя синички всё равно вне конкуренции). Потому и был повешен трясогузятник, ведь старый пришлось снять при перестройке, да и разваливался он уже. Но, новый домик облюбовали большаки.
С момента переезда из Москвы я подкармливаю птиц в холодное время года, в основном это синицы - большаки, гаички и лазоревки. Они привыкли к нам и даже летом держатся где-то рядом, и, кажется, совсем не боятся ни нас, ни собак. Не в первый раз уже рядом с Домом гнездятся синички, но чтоб прям над крыльцом, где постоянная суета, где летом стоит вольер с моими синицами, где собаки постоянно тусуются и выясняют отношения и мы шныряем туда-сюда - такое было впервые. Конечно, это соседство принесло нам много позитивных эмоций и интересных кадров, но и переживаний разных тоже хватило.
Попробую восстановить хронологию событий по фотографиям.
Вот папа несёт своим деткам мягкую зелёную гусеницу. Такие гусеницы составили значительную часть рациона птенцов, родители постоянно им их носили.
Синица мама с жучком.
А вот папа с паучком.
Ещё с какой-то букашкой.
А вот тут видно, как синичка папа выносит из гнезда помёт. Следить за гигиеной жилища - ещё одна важная задача синиц-родителей.
Самец принёс какую-то другую, полосатую гусеницу.
А чистоту на этот раз наводит мама.
Синичку-маму сложно спутать с самцом, папа у нас очень крупный и яркий, мама заметно бледнее и мельче. Да и поведение у птиц совершенно разное. Папа носит в гнездо еду более регулярно, и явно осознаёт, что его видят, и всё же, с опаской озираясь, он шаг за шагом приближается к гнезду, и, оглянувшись вокруг в последний раз, наконец запрыгивает в леток. А маму видно реже, она довольно долго выжидает в некотором отдалении, и, когда считает, что её никто не видит, пулей летит прямиком в леток. Если не смотреть на неё в упор, то можно подумать, что показалось...
На фото один из редких моментов, когда мама присела на балку и практически позирует.
У самца большой синица чёрный галстучек на шейке перетекает в чёрное пятно на пузе и чёрное подхвостье, а у самочек так и обрывается галстучком, да и сам он потоньше, пятна на попе нет, или оно совсем маленькое.
По фотографии ниже можно с уверенностью утверждать, что перед нами самка.
Вот, для сравнения, самец с того же ракурса.
Наблюдать за гнездом было очень интересно. По поведению родителей, да и по истошному писку, доносящемуся из домика, было понятно, что в гнезде уже оперённые птенцы. Самка теперь охотилась наравне с самцом, потому что в таком возрасте птенцы уже не нуждаются в постоянном обогреве.
Никогда бы не решилась тревожить птиц без веской причины, но привезли птенца большой синицы, который по моим прикидкам как раз мог подойти по возрасту птенцам в гнезде. Это был синичонок Пашка.
Вокруг гнездования птиц очень много существует разных мифов, один из которых о том, что птицы-родители якобы не примут назад птенца, если его брали в руки люди, из-за запаха. Что его выбросят из гнезда, или перестанут кормить. Эта информация не верна! У птиц не настолько развито обоняние, и запах для них решающего значения не имеет. Более того, многие птицы, и большие синицы относятся к таким, охотно принимают в семью чужих птенцов того же вида.
Потому мой план был предельно прост: подсунуть птенца в гнездо и, таким образом, вернуть его в природу. Но, для начала требовалось убедиться в том, что Пашка примерно того же возраста, что и птенцы в гнезде.
К крыльцу была принесена стремянка, я полезла наверх. Сейчас удивительно, что получились хоть какие-то фотографии, поскольку нервничала я до дрожи в коленках. А после Жениной реплики: «Давай быстрее, вон папашка с червяком сидит, ждёт тебя!» - вообще чуть не слетела вниз вместе с фотоаппаратом.
От увиденного в домике захватило дух...
И вот Пашка уже в гнезде.
По возрасту он вписался идеально. Ближе к старшеньким. В теории я знала, что птенцы в одном гнезде разновозрастные, но такая заметная разница в развитии меня удивила. Жаль, я тогда не задумалась об этом более серьёзно. Очень переживала, что птицы могут бросить гнездо. В статистике такие случаи отмечены были, что большие синицы бросали гнездо с птенцам после подобного вторжения. Но, учитывая, что эти синицы явно из нашей, ещё с зимы прикормленной стаи, мы для них не совсем уж посторонние, тем более сами они не погнушались таким соседством. Так, или иначе, но в итоге всё обошлось, птицы в прежнем режиме продолжили кормить птенцов.
При виде прилетевшего папы писк, доносящийся из гнезда становился просто оглушительным, а в один прекрасный день мы заметили, что из летка высовываются маленькие желторотики.
Теперь кормление происходит уже практически на улице.
Процесс кормления на видео:
Click to viewИ вот, наконец, настало время вылета птенцов. Это время очень хлопотное для синицы самца, ведь совсем не просто в одиночку уследить за таким количеством детишек, находящихся в разных местах. Самка после вылета птенцов из гнезда уже не заботится об имеющемся потомстве, а начинает готовиться к следующей кладке.
Птенчиков не сразу и заметишь среди листвы.
А синица самец ещё несколько недель продолжает заботиться о слётках, кормить их и обучать премудростям самостоятельной жизни.
Слётки пищали в разных уголках сада, трудолюбивый папа продолжал кормить всю ораву, периодически возвращаясь в домик, в котором ещё оставались птенцы. Со временем визиты его к домику становились реже и реже, хотя там всё ещё оставался как минимум один птенец, который пищал всё тише и тише... В какой-то момент мы не выдержали и решили вмешаться.
Снова была поставлена лестница, и Женя полез в домик. В гнезде оказался один птенец, который был мне передан со словами: «Не жилец, похоже...» А в гнезде были обнаружены ещё двое погибших птенцов...
Сейчас мне трудно объяснить, почему получилось так, что я допустила такое... Сработал глупый стереотип, что нельзя вмешиваться в природу, лазить в гнёзда и тревожить птиц. Сама посылка, безусловно, очень правильная, всё так и есть. Но, зная о большом количестве птенцов в гнезде, о грустной статистике их выживания, и о Пашке, которого я собственноручно в гнездо подсадила, добавив тем самым нагрузку на синиц-родителей, и обладая минимальным опытом, я могла бы сообразить, что в данной конкретной ситуации невмешательство - не лучшая позиция. Зная, сколько птенцов погибает в гнездовом возрасте, я должна была более внимательно мониторить ситуацию, но, увы... Спасти удалось только Пиньку.
Да и то...
Пинечка был очень тощеньким, при нормальном для большака весе, около двадцати грамм, он не дотягивал до одиннадцати.
Первые дни не было уверенности, что он выживет. Вот, как выглядел Пинечка.
Но постепенно дело пошло на лад...
Когда он стал активно требовать еду и кушать сам, нашей радости не было предела. Казалось, худшее уже позади...
Пинечка стал обрастать, он всё больше и больше походил на взрослую синичку. При этом, он оставался очень контактной синичкой-выкормышем, которому человек - лучший друг. С другими птичками ему сложно было контактировать.
Он почти перелинял во взрослое перо, стал красавчиком.
Ничто, казалось, не предвещало беды, но однажды утром Пинечки не стало - скорее всего не выдержало птичье сердчишко, недокорм в птенцовом возрасте как правило не проходит без последствий.
Случившееся с Пинькой, и с двумя погибшими малышами, совершенно не выходит за рамки естественного отбора: очень высокая смертность среди птенцов мелких птиц, менее 30% доживают до следующего лета. И, тем не менее, многие птицы, особенно птенцы, не прошедшие естественный отбор, вполне способны долгие годы жить в неволи, рядом с заботящимся о них человеком. Конечно, это не то же самое, что полноценная жизнь в естественной среде, с возможностью оставить потомство, но всё же это Жизнь! И Пинечка мог бы Жить сейчас, и те двое погибших птенчиков, если бы я в нужный момент не побоялась отступить от стереотипа.
Вот такие вот случаются парадоксы - кто-то хочет помочь, и вмешивается совершенно напрасно, а кто-то так же из лучших побуждений придерживается политики невмешательства, и всё же оказывается виноватым, потому что вмешаться надо было намного раньше.
Наверное, именно это ощущение и называется «мучительно больно». Хотелось бы больше никогда такого чувства не испытывать.