128: чудаков
ложится мгла на старые ступени
откладывал, откладывал, потому что что в детских воспоминаниях, да еще названных "роман-идиллия", может быть интересного. но все больше людей вокруг его читали и хорошо отзывались.
они правы.
мерцающий автор-герой растворяется, и мы видим взрослых, как они выживали в застое и в терроре, в столице и в ссылке, учась и уча оставаться человеком, не творя и не держа зла.
россыпь удивлений, не нашедших места в научных трудах.так совпало, что эти занятности стали известны в блогосфере как раз после выхода романа. вообще много пересечений с моей именно реальностью. валерий-поповский отец-агроном и тутошний дед-почвовед из церковной семьи. удовольствие от звучания новых слов -- это вообще мое.
иногда автора уносит в мистику, в прямые политические или этические оценки. по счастью, этого немного.
цельный, ровный как дорога текст, изложенный живым без красивостей языком. ведет, заворачивает то туда то сюда, возвращаясь неизменно ко главному. выходить из него не хотелось.
откладывал, откладывал, потому что что в детских воспоминаниях, да еще названных "роман-идиллия", может быть интересного. но все больше людей вокруг его читали и хорошо отзывались.
они правы.
мерцающий автор-герой растворяется, и мы видим взрослых, как они выживали в застое и в терроре, в столице и в ссылке, учась и уча оставаться человеком, не творя и не держа зла.
россыпь удивлений, не нашедших места в научных трудах.так совпало, что эти занятности стали известны в блогосфере как раз после выхода романа. вообще много пересечений с моей именно реальностью. валерий-поповский отец-агроном и тутошний дед-почвовед из церковной семьи. удовольствие от звучания новых слов -- это вообще мое.
иногда автора уносит в мистику, в прямые политические или этические оценки. по счастью, этого немного.
цельный, ровный как дорога текст, изложенный живым без красивостей языком. ведет, заворачивает то туда то сюда, возвращаясь неизменно ко главному. выходить из него не хотелось.