Владимир Сорокин "День опричника"
Восстанавливаю очередной пробел. О Сорокине говорили наравне с Пелевиным, но слишком уж название его первой попавшейся мне на глаза книги ("Сахарный кремль") отдавало конъюнктурой, и это-то все желание знакомиться с ним отбило.
Не знаю, почему сейчас, но вот вспомнилось что-то.
В инете все "Голубое сало" очень хвалят, но я и пары страниц не осилила - ну невозможно же это читать. Я готова ковыряться в Джойсе, но, бл*ть, Сорокин, серьезно, ты вообще кто, чтобы позволять себе такое непотребство?:
"Место моего семимесячного пребывания весьма странное. GENLABI-18 спрятана между двух громадных сопок, напоминающих ягодицы. Во всем намек, рипс нимада та бень. Сопки покрыты редколесьем: лиственницы, елки. Меня встретил полковник - квадратный, L-невменяемый мачо с мутным взглядом и директ-вопросом: КАК ДОЕХАЛИ? Ответил честно: минус-робот".
Е**сь оно конем подумала я и решила все-таки начать с "Дня опричника".
Что имеем? Бесспорный талант, невероятные провидческие способности и прочее, но форма изложения (выбранная по понятным, но непростительным причинам) совершенно чудовищная. Как будто ведро помоев ешь, пока читаешь. Ну какой нахрен Пелевин? Не сравнивайте их. Пелевин потому и гений, что несмотря на всю сложность и многообразие языка и создаваемого мира, всегда делает так, что даже не очень подготовленный читатель может получить "удовольствие" (не равно потребительское удовлетворение) от прочтения, плюс невероятная самоирония, за которую я все прощаю любой творческой личности.
А Сорокин - единство мысли и ее стилистического воплощения, но вот это вот воплощение такое похабное. Я понимаю, что это оправдано, уместно, так задумывалось и прочее, но настолько не мое.
Талант признаю, в гениальности отказываю. Бл*ть, ну это же еб*ный пиз*ец:
"Зрю уд мой, кровью наливающийся. Восстает уд мой обновленный, с двумя хрящевыми вставками, с вострием из гиперволокна, с рельефными окатышами, с мясной полною, с подвижной татуировкою. Восстает аки хобот мамонта сибирского. А под удом удалым штепливается огнем багровым увесистое муде. И не только у меня. У всех причастившихся от длани сияющей муде затепливаются, словно светлячки в гнилушках ночных на Ивана Купала. Загораются муде опричные. И каждое - своим светом".
Не знаю, почему сейчас, но вот вспомнилось что-то.
В инете все "Голубое сало" очень хвалят, но я и пары страниц не осилила - ну невозможно же это читать. Я готова ковыряться в Джойсе, но, бл*ть, Сорокин, серьезно, ты вообще кто, чтобы позволять себе такое непотребство?:
"Место моего семимесячного пребывания весьма странное. GENLABI-18 спрятана между двух громадных сопок, напоминающих ягодицы. Во всем намек, рипс нимада та бень. Сопки покрыты редколесьем: лиственницы, елки. Меня встретил полковник - квадратный, L-невменяемый мачо с мутным взглядом и директ-вопросом: КАК ДОЕХАЛИ? Ответил честно: минус-робот".
Е**сь оно конем подумала я и решила все-таки начать с "Дня опричника".
Что имеем? Бесспорный талант, невероятные провидческие способности и прочее, но форма изложения (выбранная по понятным, но непростительным причинам) совершенно чудовищная. Как будто ведро помоев ешь, пока читаешь. Ну какой нахрен Пелевин? Не сравнивайте их. Пелевин потому и гений, что несмотря на всю сложность и многообразие языка и создаваемого мира, всегда делает так, что даже не очень подготовленный читатель может получить "удовольствие" (не равно потребительское удовлетворение) от прочтения, плюс невероятная самоирония, за которую я все прощаю любой творческой личности.
А Сорокин - единство мысли и ее стилистического воплощения, но вот это вот воплощение такое похабное. Я понимаю, что это оправдано, уместно, так задумывалось и прочее, но настолько не мое.
Талант признаю, в гениальности отказываю. Бл*ть, ну это же еб*ный пиз*ец:
"Зрю уд мой, кровью наливающийся. Восстает уд мой обновленный, с двумя хрящевыми вставками, с вострием из гиперволокна, с рельефными окатышами, с мясной полною, с подвижной татуировкою. Восстает аки хобот мамонта сибирского. А под удом удалым штепливается огнем багровым увесистое муде. И не только у меня. У всех причастившихся от длани сияющей муде затепливаются, словно светлячки в гнилушках ночных на Ивана Купала. Загораются муде опричные. И каждое - своим светом".