Культурный диссонанс и бескультурный отрыв.
Что делать безработному на Средиземноморском побережье средь жаркого лета? Правильный ответ: валяться на пляже 5-звездочного отеля и предаваться безделью. Почто, скажите, прожигателю жизни дарована сия дольче вита. А все потому, что половин безработного директорствует в вышеназванном отеле, отсюда и комфорт, и почтение, и стакашек прохладного пива. Жить, как говорится, хорошо, а хорошо жить - еще луЧче (с).
Солнце жарится, море марится, пиво нагревается (которое в стакашке). И тут дрёму полуденной сиесты прорезывает крик, отчетливый такой и иностранный: «НааааТааааШаааа...НааааТаааШааа...». Дрёма поперхнулась. Нет, не от крика. Он был вполне себе нормальный. На пляже много бывает кричат. То ищут кого, то потеряли, то нашли, то просто от веселья. И так по кругу.
Имя. Имя Наташа пробудило неподдельный интерес и заставило пошевелиться на шезлонге в целях опознания объекта. Все дело в том, что для русскоязычной публики, проживающей на просторах Турецкой республики, вариант Наталии - Наташа - является своеобразным табу на протяжении, пожалуй, десятка лет. Это чудное имя с латинскими корнями в начале 90-х годов прошлого века было дискредитировано потоком женщин со всех бывших республик СССР, понаехавших в Турцию в поисках лучшей жизни. Большая часть эмигранток на свою лучшую жизнь зарабатывала в борделях Стамбула и Трабзона, и по случайному стечению обстоятельств, наверное, каждую вторую из них звали Наталией. Или по-нашему - Наташей. Поток красавиц с противоположного Черноморского брега был так велик, что произвел на турецкий свет новый культурный феномен - миф о прекрасных доступных славянках «наташа». Надо сказать, что турецкое общество очень консервативное, как и положено восточной культуре. Оно не только постоянно воспроизводит старые мифы, но и неустанно создает новые. Причем начальные стереотипы возникают как грибы после дождя, стремительно перерождаясь в миф. Хватило всего несколько лет, чтобы имя Наташа, которое невинно означает «родимая, родная, природная, рождённая», стало ассоциироваться и даже равно слову «шлюха». Потому вновь прибывшие славянские красавицы с благими замужними намерениями, но с «неприличным» именем (для турецкого уха), стали представляться Ната, Натали, Наталия, а то и вовсе брать турецкие имена. В силу того, что турки свои имена не сокращают, то для них Наталия, Ната и Наташа - есть разные имена. А кому из наших охота обзываться шлюхой? Вот и не услышите вы на турецких просторах такое родное и красивое имя Наташа.
Кто же самым откровенным образом нарушил табу на пляже отеля?
Маленькая французская девочка, примерно 2-х лет. Голубоглазая, с золотыми кудряшками и в смешной косынке. Ну, вылитая славянка! Если бы не родители - потомки древних франков. Французский папа звал свою ангелоподобную дочурку Наташей, приговаривая что-то с грассированием на своем языке (во французском не сильны, посему смысл остального сказанного, кроме имени, остался за кадром). Чудное имя с латинскими корнями. Получается, что обзываться Наташей в Турции может маленькая французская девочка. Особой реакции на крики «наташа» у турецкого персонала замечено не было. Но, когда маленькая Наташа вырастет и превратится в голубоглазую длинноногую блондинку (у папы высокий рост - данные есть), снова приедет понежиться на песках турецкого Средиземноморья, возможно, что имя ее вызовет не вполне адекватную реакцию у местного населения. Потому что мифы здесь зарождаются быстро, но почти не отмирают.
А еще в субботу муж меня вывел в свет, вернее, я - его и на диско. На скалах у моря, на лунной дорожке - огни Кемера, бары из бутылок огненной воды, субботняя лихорадка, толпа, отстукивающая в такт диджею. Раздухаренные девчонки и солидные мужчинки, сменившие в этот вечер пиджаки на тишорт. Девчонки духарились исключительно водкой в аццкой смеси с редбуллом. Причем в начале вечера была установка НЕ мешать и НЕ снижать градус. Но после второй порции установка коренным образом сменилась, и никто не уследил как. Водка с редбуллом рекой, копытца с каменьями стучат, мне хорошо. Уже 30, а веселуха пошла как будто 18. Спасибо аццкому зелью, которое нивелирует все. Возраст, состояние души, настроение, время. Под раннее утро девчонок все-таки сгребли до дому (а мы-то готовы были продолжать стучать копытцами... лайлайлай).
Поедая турецкий супчик в харчевне, что соответствует нашему попиванию рассольчика или бульончика, мой половин сказал, что я ужасно пьяна и похожа на «манки». Сказал-то не по-турецки, а по-аглицки. Может у него тоже чего смешалось на диско, но от «манки» мне стало весело так, что напала икота. И не переходила икота ни на Федота Ахмета, ни на Якова, Мехмета, ни на всякого. В таком икающем состоянии и с выражением «манки» мы, наконец, отбыли домой. Чем отличился следующий день, скромно умолчим. Потому, как в памяти он скорей всего не останется. А останется вечер в стиле «манки».
Солнце жарится, море марится, пиво нагревается (которое в стакашке). И тут дрёму полуденной сиесты прорезывает крик, отчетливый такой и иностранный: «НааааТааааШаааа...НааааТаааШааа...». Дрёма поперхнулась. Нет, не от крика. Он был вполне себе нормальный. На пляже много бывает кричат. То ищут кого, то потеряли, то нашли, то просто от веселья. И так по кругу.
Имя. Имя Наташа пробудило неподдельный интерес и заставило пошевелиться на шезлонге в целях опознания объекта. Все дело в том, что для русскоязычной публики, проживающей на просторах Турецкой республики, вариант Наталии - Наташа - является своеобразным табу на протяжении, пожалуй, десятка лет. Это чудное имя с латинскими корнями в начале 90-х годов прошлого века было дискредитировано потоком женщин со всех бывших республик СССР, понаехавших в Турцию в поисках лучшей жизни. Большая часть эмигранток на свою лучшую жизнь зарабатывала в борделях Стамбула и Трабзона, и по случайному стечению обстоятельств, наверное, каждую вторую из них звали Наталией. Или по-нашему - Наташей. Поток красавиц с противоположного Черноморского брега был так велик, что произвел на турецкий свет новый культурный феномен - миф о прекрасных доступных славянках «наташа». Надо сказать, что турецкое общество очень консервативное, как и положено восточной культуре. Оно не только постоянно воспроизводит старые мифы, но и неустанно создает новые. Причем начальные стереотипы возникают как грибы после дождя, стремительно перерождаясь в миф. Хватило всего несколько лет, чтобы имя Наташа, которое невинно означает «родимая, родная, природная, рождённая», стало ассоциироваться и даже равно слову «шлюха». Потому вновь прибывшие славянские красавицы с благими замужними намерениями, но с «неприличным» именем (для турецкого уха), стали представляться Ната, Натали, Наталия, а то и вовсе брать турецкие имена. В силу того, что турки свои имена не сокращают, то для них Наталия, Ната и Наташа - есть разные имена. А кому из наших охота обзываться шлюхой? Вот и не услышите вы на турецких просторах такое родное и красивое имя Наташа.
Кто же самым откровенным образом нарушил табу на пляже отеля?
Маленькая французская девочка, примерно 2-х лет. Голубоглазая, с золотыми кудряшками и в смешной косынке. Ну, вылитая славянка! Если бы не родители - потомки древних франков. Французский папа звал свою ангелоподобную дочурку Наташей, приговаривая что-то с грассированием на своем языке (во французском не сильны, посему смысл остального сказанного, кроме имени, остался за кадром). Чудное имя с латинскими корнями. Получается, что обзываться Наташей в Турции может маленькая французская девочка. Особой реакции на крики «наташа» у турецкого персонала замечено не было. Но, когда маленькая Наташа вырастет и превратится в голубоглазую длинноногую блондинку (у папы высокий рост - данные есть), снова приедет понежиться на песках турецкого Средиземноморья, возможно, что имя ее вызовет не вполне адекватную реакцию у местного населения. Потому что мифы здесь зарождаются быстро, но почти не отмирают.
А еще в субботу муж меня вывел в свет, вернее, я - его и на диско. На скалах у моря, на лунной дорожке - огни Кемера, бары из бутылок огненной воды, субботняя лихорадка, толпа, отстукивающая в такт диджею. Раздухаренные девчонки и солидные мужчинки, сменившие в этот вечер пиджаки на тишорт. Девчонки духарились исключительно водкой в аццкой смеси с редбуллом. Причем в начале вечера была установка НЕ мешать и НЕ снижать градус. Но после второй порции установка коренным образом сменилась, и никто не уследил как. Водка с редбуллом рекой, копытца с каменьями стучат, мне хорошо. Уже 30, а веселуха пошла как будто 18. Спасибо аццкому зелью, которое нивелирует все. Возраст, состояние души, настроение, время. Под раннее утро девчонок все-таки сгребли до дому (а мы-то готовы были продолжать стучать копытцами... лайлайлай).
Поедая турецкий супчик в харчевне, что соответствует нашему попиванию рассольчика или бульончика, мой половин сказал, что я ужасно пьяна и похожа на «манки». Сказал-то не по-турецки, а по-аглицки. Может у него тоже чего смешалось на диско, но от «манки» мне стало весело так, что напала икота. И не переходила икота ни на Федота Ахмета, ни на Якова, Мехмета, ни на всякого. В таком икающем состоянии и с выражением «манки» мы, наконец, отбыли домой. Чем отличился следующий день, скромно умолчим. Потому, как в памяти он скорей всего не останется. А останется вечер в стиле «манки».