Алкоголик Степан наносит белкам ответный визит
Я познакомился со Степаном, когда работал интерном в большой психиатрической больнице в центре города. Он тогда еще не был алкоголиком. Ему выставляли совсем другой диагноз. Своей мускулистой фигурой и бритой головой он напоминал героя Прирожденных убийц Стоуна. Дело портили шапочка из фольги фразы и обереги нанесенные на плешь зеленкой. Боролся он, таким образом, с бредом любовного очарования любовным приворотом. В отличие от классического случая такого бреда, вовсе не Степан обладал неотразимым мужским обаянием. Таковой оказалась учительница, заброшенная в их село последней волной такого советского явления, как распределение молодых специалистов в сельские районы.
И она сразила молодого селянина. Он почувствовал к ней ту необычную тягу, что совершенно не напоминала ему половое влечение, не раз испытанное еще подростком. Нельзя сказать, что наш герой был совсем неопытен в амурных делах. Что бы там не рассказывали пропагандисты Либеральной России, секс в СССР был. Но вот настоящей любви Степану испытать не довелось. А избранница, как назло отвергла парня. Разум подсказывал ему, что нужно отступить, забыть случившееся, как плохой сон. Тем более, что были варианты подоступнее. Но неведомая Степану сила продолжала его тянуть к училке. А потом к этому присоединилась еще тоска и подавленность. Все валилось из рук. Даже мысли лениво ворочались в голове, как чужие. И действительно, Степан вдруг почувствовал, что думает он не сам, а кто-то внутри делает это за него. И даже иногда шевелит его ручками и ножками, словно он марионетка.
Объяснение было ослепительным, как молния. Степана приворожили! И он стал искать встречи с учительницей-колдуньей. Но та избегала его, принимая, очевидно, рассказы о происходящем со Степаном, за странноватый флирт. Но он был настойчив настолько, что очередная попытка уговорит колдунью снять приворот, закончилась дракой с ней. Или говоря языком милицейского протокола, нанесением телесных повреждений средней тяжести. Материалистические советские милиционеры сразу заподозрили неладное в нелепом, сбивчивом рассказе про дремучие, сельские суеверия. А внешний вид Степана, быстро убедил следователя назначить психиатрическую экспертизу.
Пока я вел этот случай, то все время думал не о синдроме Кандинского-Клерамбо шевелившего по очереди мыслями и членами Степана, даже самыми интимными. Не о расстройстве мышления, мешавшем ему довести рассказ до конца и все время уводившему в дебри бесплодных рассуждений. Не об апато-абулическом дефекте и выхолощенности эмоций, грозивших превратить Степана в овощ без всяких ужасов "карательной психиатрии". Меня беспокоила другая мысль. В мире, где нет любви, но верят в колдовство, Степан был бы совершенно нормален.
Или по крайней мере, мог бы вполне себе спокойно социально функционировать.
И надо же такому случиться. Через 20 лет он снова попал ко мне на прием. Поле классического алкогольного делирия, перенесенного "на ногах". Его не расстроили разные мелкие зверьки, которых он только один и видел. Белочкой не случайно называют белую горячку. Ведь микрозоооптические галлюцинации нередкий симптом. Алкогольный дефект, нажитый им, совершенно скрадывал дефект шизофренический. Но он очень боялся возвращения того странного чувства.
А в остальном, вполне обычный россиянин, зритель ботвы экстрасенсов или аналогичного шоу на каком-то из центральных зомбоканалов.
Здравствуй новый, дивный мир. Что только делаем в нем мы, люди считающие себя необследованными нормальными?