ОСТАВЬТЕ ШПАГИ ДОМА
Пётр Великий, с энтузиазмом приглашая иностранных специалистов в Россию, во многом вдохновлялся примером Англии.
В Англии ему вообще понравилось - и было чему поучиться.
Прагматический ум царя привлекли, естественно, верфи, не уступавшие амстердамским, сталелитейные заводы, Академия наук, качество трубочного табака и английский король как глава церкви своей страны.
Английская политика и идеология царя не занимали - тут он был сам себе голова.
А вот практика нанимать иностранцев, если дома что-то было не на высоте, оказалась близка.
Амбициозные, но трезвомыслящие англичане делали это умело.
Если уж приглашать иноземца, то самого лучшего!
Так, уровень живописи в Англии заметно отставал от общеевропейского - и к королевскому двору громадным жалованьем привлекали то великого Гольбейна, то блистательного ван Дейка.
С музыкой у англичан дела долго обстояли не лучше.
Потому королева Анна в 1711 году выписала к своему двору немца Георга Фридриха Генделя (1685-1759 г.г.), несомненного гения.
В Англии Гендель прижился и даже перешёл в британское подданство.
Работал он неукротимо, одинаково блистая как в светской музыке (он писал всё - от серьёзных опер до танцевальный сюит и, как сейчас сказали бы, саундтреков к фейерверкам), так и в духовной.
Именно Гендель создал произведение, без которого уже три века не обходится английское Рождество - знаменитый хор "Аллилуйя".
Впрочем, хор этот изначально был пасхальным.
Он - фрагмент оратории "Мессия", финал второй их трёх частей (на концертах несведущая публика, прослушав знакомый хор и решив, что такая ликующая музыка может быть только венцом произведения, часто вскакивает с мест, аплодирует и устремляется к выходу).
"Аллилуйя", как и вся оратория, несёт на себе печать не только уникального дара Генделя, но и истинного вдохновения. Сложнейшая вещь для хора, оркестра и солистов, состоящая из из 53 номеров, написана всего за 24 дня!
Гендель, как и многие его современники, работал быстро (а в тот момент особенно - он был весь в долгах и потому не мешкал с заказом).
Но слуга часто заставал композитора в слезах над собственной партитурой - настолько величие знакомого евангельского сюжета снова и снова потрясало его.
Премьера "Мессии" - отдельная история.
Она состоялась в Дублине 13 апреля 1742 года.
В Дублине - потому что там пребывал покровитель композитора, герцог Девонширский, наместник английского короля в Ирландии.
В Ирландии Генделя и его музыку полюбили, а"Мессию" ждали с особым интересом.
Помимо герцога, в организации исполнения принял активнейшее участие всем нам известный Джонатан Свифт, автор "Путешествий Гулливера", декан собора дублинского Св. Патрика и местный общественный деятель.
Ему отчего-то не понравилось название опуса Генделя - пришлось переименовать в "Священную ораторию".
По настоянию того же Свифта первое исполнение должно было носить благотворительный характер - вырученные от продажи билетов деньги предназначались дублинской больнице для умалишённых.
Несмотря на все трудности подготовки, ораторию дублинцы очень ждали.
Билеты раскупались с невиданной быстротой.
Чтобы собрать как можно больше средств для больницы, организаторы выступили с оригинальным призывом: они попросили дам на премьере отказаться от нарядов с панье (или с фижмами, как принято было говорить в России).
Надо сказать, что именно в то время мода на панье в Англии просто бушевала.
Ширина этого прикреплённого к талии сооружения, изображавшего небывало пышные бёдра (оно было сработано из китового уса или ивовых прутьев) равнялась ширине небольшого дивана или садовой скамейки, что мы видим на ранних портретах работы Гейнсборо. В дверь войти дама в панье могла лишь боком (спереди и сзади большого объёма не было).
Понятно, что на скамьях концертного зала могло поместиться очень мало таких модных дам.
Впрочем, для экономии места и джентльменов попросили быть скромными.
Они, кстати, по французской моде тоже иногда поддевали под камзол небольшие фижмы, но им до размеров дамских конструкций было далеко.
Зато каждый был при шпаге, которая изрядно оттопыривалась слева и тоже требовала соседей основательно потесниться.
И вот кавалерам предложили оставить шпаги дома - свой малый меч, smallsward - и дома!
Неслыханно. Но женское кокетство и дворянская гордыня должны были склонить головы перед Богом и музыкой.
В итоге зал вместил около 700 слушателенй, а приют городских сумасшедших получил 400 фунтов стерлингов - очень немало по тогдашнему курсу.
Сам Гендель исполнил партию клавесина, пели приглашённые солисты и сводный хор дублинских соборов.
Нельзя сказать, что успех гениальной оратории был безоговорочным.
Для провинциальной публики монументальность и глубина "Мессии" были непривычны.
Но Англия постепенно привыкала к великолепному подарку, который преподнёс ей Гендель.
Со временем оратория стала и привычна, и любима, так что каждый свой сезон Гендель завершал исполнением именно этой вещи.
Последний раз он дирижировал своим любимым творением за неделю до смерти.
Он умер в Англии и похоронен в Вестминстерском аббатстве, среди славных сынов Британии. Надгробный памятник изображает толстого человека в халате на меху, который пишет - да, конечно, "Мессию".
Язвительный Бернард Шоу, издеваясь над культом Генделя у англичан, всё-таки признавал: когда звучит "Мессия", даже атеист теряет дар речи.
Так что правильно британцы сделали, что пригласили немца в Лондон.
В Англии ему вообще понравилось - и было чему поучиться.
Прагматический ум царя привлекли, естественно, верфи, не уступавшие амстердамским, сталелитейные заводы, Академия наук, качество трубочного табака и английский король как глава церкви своей страны.
Английская политика и идеология царя не занимали - тут он был сам себе голова.
А вот практика нанимать иностранцев, если дома что-то было не на высоте, оказалась близка.
Амбициозные, но трезвомыслящие англичане делали это умело.
Если уж приглашать иноземца, то самого лучшего!
Так, уровень живописи в Англии заметно отставал от общеевропейского - и к королевскому двору громадным жалованьем привлекали то великого Гольбейна, то блистательного ван Дейка.
С музыкой у англичан дела долго обстояли не лучше.
Потому королева Анна в 1711 году выписала к своему двору немца Георга Фридриха Генделя (1685-1759 г.г.), несомненного гения.
В Англии Гендель прижился и даже перешёл в британское подданство.
Работал он неукротимо, одинаково блистая как в светской музыке (он писал всё - от серьёзных опер до танцевальный сюит и, как сейчас сказали бы, саундтреков к фейерверкам), так и в духовной.
Именно Гендель создал произведение, без которого уже три века не обходится английское Рождество - знаменитый хор "Аллилуйя".
Впрочем, хор этот изначально был пасхальным.
Он - фрагмент оратории "Мессия", финал второй их трёх частей (на концертах несведущая публика, прослушав знакомый хор и решив, что такая ликующая музыка может быть только венцом произведения, часто вскакивает с мест, аплодирует и устремляется к выходу).
"Аллилуйя", как и вся оратория, несёт на себе печать не только уникального дара Генделя, но и истинного вдохновения. Сложнейшая вещь для хора, оркестра и солистов, состоящая из из 53 номеров, написана всего за 24 дня!
Гендель, как и многие его современники, работал быстро (а в тот момент особенно - он был весь в долгах и потому не мешкал с заказом).
Но слуга часто заставал композитора в слезах над собственной партитурой - настолько величие знакомого евангельского сюжета снова и снова потрясало его.
Премьера "Мессии" - отдельная история.
Она состоялась в Дублине 13 апреля 1742 года.
В Дублине - потому что там пребывал покровитель композитора, герцог Девонширский, наместник английского короля в Ирландии.
В Ирландии Генделя и его музыку полюбили, а"Мессию" ждали с особым интересом.
Помимо герцога, в организации исполнения принял активнейшее участие всем нам известный Джонатан Свифт, автор "Путешествий Гулливера", декан собора дублинского Св. Патрика и местный общественный деятель.
Ему отчего-то не понравилось название опуса Генделя - пришлось переименовать в "Священную ораторию".
По настоянию того же Свифта первое исполнение должно было носить благотворительный характер - вырученные от продажи билетов деньги предназначались дублинской больнице для умалишённых.
Несмотря на все трудности подготовки, ораторию дублинцы очень ждали.
Билеты раскупались с невиданной быстротой.
Чтобы собрать как можно больше средств для больницы, организаторы выступили с оригинальным призывом: они попросили дам на премьере отказаться от нарядов с панье (или с фижмами, как принято было говорить в России).
Надо сказать, что именно в то время мода на панье в Англии просто бушевала.
Ширина этого прикреплённого к талии сооружения, изображавшего небывало пышные бёдра (оно было сработано из китового уса или ивовых прутьев) равнялась ширине небольшого дивана или садовой скамейки, что мы видим на ранних портретах работы Гейнсборо. В дверь войти дама в панье могла лишь боком (спереди и сзади большого объёма не было).
Понятно, что на скамьях концертного зала могло поместиться очень мало таких модных дам.
Впрочем, для экономии места и джентльменов попросили быть скромными.
Они, кстати, по французской моде тоже иногда поддевали под камзол небольшие фижмы, но им до размеров дамских конструкций было далеко.
Зато каждый был при шпаге, которая изрядно оттопыривалась слева и тоже требовала соседей основательно потесниться.
И вот кавалерам предложили оставить шпаги дома - свой малый меч, smallsward - и дома!
Неслыханно. Но женское кокетство и дворянская гордыня должны были склонить головы перед Богом и музыкой.
В итоге зал вместил около 700 слушателенй, а приют городских сумасшедших получил 400 фунтов стерлингов - очень немало по тогдашнему курсу.
Сам Гендель исполнил партию клавесина, пели приглашённые солисты и сводный хор дублинских соборов.
Нельзя сказать, что успех гениальной оратории был безоговорочным.
Для провинциальной публики монументальность и глубина "Мессии" были непривычны.
Но Англия постепенно привыкала к великолепному подарку, который преподнёс ей Гендель.
Со временем оратория стала и привычна, и любима, так что каждый свой сезон Гендель завершал исполнением именно этой вещи.
Последний раз он дирижировал своим любимым творением за неделю до смерти.
Он умер в Англии и похоронен в Вестминстерском аббатстве, среди славных сынов Британии. Надгробный памятник изображает толстого человека в халате на меху, который пишет - да, конечно, "Мессию".
Язвительный Бернард Шоу, издеваясь над культом Генделя у англичан, всё-таки признавал: когда звучит "Мессия", даже атеист теряет дар речи.
Так что правильно британцы сделали, что пригласили немца в Лондон.