ГИМНАЗИЯ. БЕЗ АФРОДИТЫ
В прошлом веке нетрадиционные сексуальные отношения, хоть и не считались вариантом нормы, но существовали - иногда достаточно "густо".
То есть были места, где они вполне процветали.
В первую очередь это учебные заведения, особенно закрытые (Училище правоведения, Пажеский корпус, женские пансионы и пр.) Обучение тогда было строго раздельным: мальчики отдельно, девочки отдельно.
И по обе стороны этого непреодолимого барьера подростковая гиперсексуальность находила всевозможные формы выражения.
Что естественно в таких неестественных условиях.
Любопытно в подробнейших воспоминаниях Александра Бенуа проследить путь к однополой любви его ближайшего друга Валечки Нувеля (Валечка - это не Валентин, а Вальтер; и правильнее говорить Нувёль).
Валечка был самым близким другом Бенуа - в гимназии Мая они всегда сидели за одной партой. И потом многие годы оставались друзьями. До самой смерти Нувеля.
Такие разные! Как обычно и бывает.
В либеральную и интеллигентную гимназию Мая Бенуа перешёл из казённой, где царили грубые "русские" нравы, а в классе заправляли в классе буяны-"башибузуки".
Здесь же новенький сразу сдружился с Валечкой Нувелем, который тоже был неравнодушен к искусству и тоже был полуфранцузом-полунемцем, "продуктом петербургской Немецкой слободы".
Но кое-что в новой гимназии и удивило. В классе была пара.
Эти мальчики оба позже стали знамениты. Один был Дима Философов (будущий критик, религиозный и политический публицист, другой Костя Сомов (в будущем известный художник).
Оба много позже тоже вошли в группу "Мир искусства".
Но в школьные годы Сомов очень не нравился своему однокашнику Бенуа, которого раздражала "его манера держаться - особенно выражение его дружеских чувств к Диме Философову: непрерывные между обоими перешёптывания, смешки продолжались даже и тогда, когда Костя достиг восемнадцати, а Дима шестнадцати лет...
Кстати сказать, эти "институтские" нежности между ним и Димой не имели в себе ничего милого и трогательного, однако я был тогда далёк от того, чтобы видеть в этих излияниях что-то предосудительное. Иначе относились к этому другие мальчики, а наш товарищ Федя Рейс, тот даже не скрывал своего брезгливого негодования с точки зрения известных моральных принципов".
"Институтские нежности" подразумевают привычное существование подобного взаимного обожания в девичьих учебных заведениях.
Однако Вальтер Нувель был тогда совсем другим - вместе с Бенуа они пропадали в театрах и с ума сходили по актрисам и танцовщицам.
Им нравились девушки.
Однако взаимность, как водится, вовсе не была правилом.
Бенуа вспоминал: "Разочарования Валечки были всякого рода. Тут были неудачи в делах сентиментальных, но тут были и неудачи психологического и философского порядка.
Первые привели моего друга к убеждению, что он не может иметь успех у женщин, и отсюда выработалась у него склонность искать Эрота вне области, подчинённой Афродите. В то же время это обусловило развитие того цинизма, задатки которого намечались в нём ещё тогда, когда он ходил в коротких штанах".
Да, Бенуа признаёт, что в их гимназической компании были в ходу солёные и грубые шутки. Именно "в 13-15 лет - самое безалаберное для мальчика время", по верному замечанию Льва Толстого.
Свои сердечные неудачи внешне светский, внешне беспечный и внешне циничный Валечка переживал трудно, тогда как жизнерадостный Бенуа был настолько самодостаточен, пылок и настолько поглощён своими влюблённостями, что как-то не находил времени для тягостных рефлексий по своему поводу.
Не добавило Валечке уверенности в себе и то, что, войдя в кружок "Мир искусства", он не обнаружил никаких явных талантов. Он неплохо играл на рояле, писал статьи о музыке, участвовал в организации разнообразных затей, но звездой, творцом так и не стал.
Он служил чиновником для особых поручений в канцелярии Министерства Императорского двора.
Последнее любовное разочарование Нувеля - прелестная Камилла, "Милечка", дочка старшего брата Бенуа Альбера, "впоследствии вышедшая за известного генерала Хорвата, но тогда ещё пребывавшая в девичестве и пользовавшаяся огромным успехом у мужчин".
То было дачное лето 1899 года на Чёрной Речке, полное бесконечных визитов, романов, потешных развлечений, фейерверков и пикников.
Милечка всем кружила головы:
"Достаточно будет сказать, что за ней волочился не только славившийся своей влюбчивостью Лёвушка Бакст (он даже сделал ей однажды предложение), но и наш "сухарь" Валечка подпал под её чары и воздыхал по ней.
Прибавлю, что это была последняя (столь же неудачная, как и все предыдущие) попытка нашего друга проникнуть в Венерин Грот, после чего он от подобных попыток отказался совсем и превратился в того "убеждённого" гомосексуализма, каким он остался до старости, совратив даже в свою веру и приятеля Сомова".
Этот "совращённый" - тот самый Костя Сомов, которого в гимназии упрекали в "институтских нежностях".
Далее причудливые романы Серебряного века совсем запутаются: бывший одноклассник, друг Сомова Дима Философов, тоже из "Мира искусства", станет предметом увлечения того же Нувеля (и самой большой и трудной любовью такой замечательной женщины, как Зинаида Гиппиус).
Но в конце концов Валечка попадёт в магический круг воздействия такого мощного во всех смыслах магнита, как Сергей Дягилев (а это двоюродный брат Димы - все свои!) Там свои сюжеты.
Нувель будет преданным - до конца, до смерти Дягилева в Венеции - сотрудником того, что известно как "Les spectacles russes de Diaghileff". Станет первым биографом своего знаменитого друга.
Только это совсем другая история.
А эта история - о чём?
Тут скорее вопрос. Может ли равнодушие женщин, которые нравятся, отвратить мужчину от женщин вообще?
Лишить надежды на удачу в любви?
И внушить твёрдое убеждение, что свой брат, мужчина, будет не так жесток.
"
То есть были места, где они вполне процветали.
В первую очередь это учебные заведения, особенно закрытые (Училище правоведения, Пажеский корпус, женские пансионы и пр.) Обучение тогда было строго раздельным: мальчики отдельно, девочки отдельно.
И по обе стороны этого непреодолимого барьера подростковая гиперсексуальность находила всевозможные формы выражения.
Что естественно в таких неестественных условиях.
Любопытно в подробнейших воспоминаниях Александра Бенуа проследить путь к однополой любви его ближайшего друга Валечки Нувеля (Валечка - это не Валентин, а Вальтер; и правильнее говорить Нувёль).
Валечка был самым близким другом Бенуа - в гимназии Мая они всегда сидели за одной партой. И потом многие годы оставались друзьями. До самой смерти Нувеля.
Такие разные! Как обычно и бывает.
В либеральную и интеллигентную гимназию Мая Бенуа перешёл из казённой, где царили грубые "русские" нравы, а в классе заправляли в классе буяны-"башибузуки".
Здесь же новенький сразу сдружился с Валечкой Нувелем, который тоже был неравнодушен к искусству и тоже был полуфранцузом-полунемцем, "продуктом петербургской Немецкой слободы".
Но кое-что в новой гимназии и удивило. В классе была пара.
Эти мальчики оба позже стали знамениты. Один был Дима Философов (будущий критик, религиозный и политический публицист, другой Костя Сомов (в будущем известный художник).
Оба много позже тоже вошли в группу "Мир искусства".
Но в школьные годы Сомов очень не нравился своему однокашнику Бенуа, которого раздражала "его манера держаться - особенно выражение его дружеских чувств к Диме Философову: непрерывные между обоими перешёптывания, смешки продолжались даже и тогда, когда Костя достиг восемнадцати, а Дима шестнадцати лет...
Кстати сказать, эти "институтские" нежности между ним и Димой не имели в себе ничего милого и трогательного, однако я был тогда далёк от того, чтобы видеть в этих излияниях что-то предосудительное. Иначе относились к этому другие мальчики, а наш товарищ Федя Рейс, тот даже не скрывал своего брезгливого негодования с точки зрения известных моральных принципов".
"Институтские нежности" подразумевают привычное существование подобного взаимного обожания в девичьих учебных заведениях.
Однако Вальтер Нувель был тогда совсем другим - вместе с Бенуа они пропадали в театрах и с ума сходили по актрисам и танцовщицам.
Им нравились девушки.
Однако взаимность, как водится, вовсе не была правилом.
Бенуа вспоминал: "Разочарования Валечки были всякого рода. Тут были неудачи в делах сентиментальных, но тут были и неудачи психологического и философского порядка.
Первые привели моего друга к убеждению, что он не может иметь успех у женщин, и отсюда выработалась у него склонность искать Эрота вне области, подчинённой Афродите. В то же время это обусловило развитие того цинизма, задатки которого намечались в нём ещё тогда, когда он ходил в коротких штанах".
Да, Бенуа признаёт, что в их гимназической компании были в ходу солёные и грубые шутки. Именно "в 13-15 лет - самое безалаберное для мальчика время", по верному замечанию Льва Толстого.
Свои сердечные неудачи внешне светский, внешне беспечный и внешне циничный Валечка переживал трудно, тогда как жизнерадостный Бенуа был настолько самодостаточен, пылок и настолько поглощён своими влюблённостями, что как-то не находил времени для тягостных рефлексий по своему поводу.
Не добавило Валечке уверенности в себе и то, что, войдя в кружок "Мир искусства", он не обнаружил никаких явных талантов. Он неплохо играл на рояле, писал статьи о музыке, участвовал в организации разнообразных затей, но звездой, творцом так и не стал.
Он служил чиновником для особых поручений в канцелярии Министерства Императорского двора.
Последнее любовное разочарование Нувеля - прелестная Камилла, "Милечка", дочка старшего брата Бенуа Альбера, "впоследствии вышедшая за известного генерала Хорвата, но тогда ещё пребывавшая в девичестве и пользовавшаяся огромным успехом у мужчин".
То было дачное лето 1899 года на Чёрной Речке, полное бесконечных визитов, романов, потешных развлечений, фейерверков и пикников.
Милечка всем кружила головы:
"Достаточно будет сказать, что за ней волочился не только славившийся своей влюбчивостью Лёвушка Бакст (он даже сделал ей однажды предложение), но и наш "сухарь" Валечка подпал под её чары и воздыхал по ней.
Прибавлю, что это была последняя (столь же неудачная, как и все предыдущие) попытка нашего друга проникнуть в Венерин Грот, после чего он от подобных попыток отказался совсем и превратился в того "убеждённого" гомосексуализма, каким он остался до старости, совратив даже в свою веру и приятеля Сомова".
Этот "совращённый" - тот самый Костя Сомов, которого в гимназии упрекали в "институтских нежностях".
Далее причудливые романы Серебряного века совсем запутаются: бывший одноклассник, друг Сомова Дима Философов, тоже из "Мира искусства", станет предметом увлечения того же Нувеля (и самой большой и трудной любовью такой замечательной женщины, как Зинаида Гиппиус).
Но в конце концов Валечка попадёт в магический круг воздействия такого мощного во всех смыслах магнита, как Сергей Дягилев (а это двоюродный брат Димы - все свои!) Там свои сюжеты.
Нувель будет преданным - до конца, до смерти Дягилева в Венеции - сотрудником того, что известно как "Les spectacles russes de Diaghileff". Станет первым биографом своего знаменитого друга.
Только это совсем другая история.
А эта история - о чём?
Тут скорее вопрос. Может ли равнодушие женщин, которые нравятся, отвратить мужчину от женщин вообще?
Лишить надежды на удачу в любви?
И внушить твёрдое убеждение, что свой брат, мужчина, будет не так жесток.
"