СМЕРТЬ СОЛДАТА МОЧАЛИНА
Выстрел в голову, наповал.
Быстрая смерть. Дело житейское.
Революция была неизбежна.
Так лавина в горах накапливает мириады снежных крошек, но держится, пока сила их сцепления сдерживает силу земного притяжения. А потом толчок, шорох, негромкий звук - и всё обрушивается.
Много накопилось таких капелек и крошек несправедливости к 1917 году.
Вот лишь одна история.
Это дело нашумело осенью 1912 года, газеты тогда о нём писали. Но мне важен голос непосредственного свидетеля драмы - тогда петергофского конно-гренадера поручика Николая Вороновича. Очень важен!
Это голос офицера, который ничуть не изменил своего мнения и десятилетия спустя (его мемуары изданы в Нью-Йорке в 1955 г.)
Собственно, гибель солдата Мочалина ничего общего с войной и боями не имеет.
Дело было в буфете петергофского офицерского собрания, в субботу.
Рядовой 2-го эскадрона Мочалин был прикомандирован в буфет, потому как вольнонаёмный буфетчик был в отпуске.
И вот к вечеру в собрание входит молодой, недавно произведённый корнет Доне с двумя товарищами.
Он требует в буфете бутылку шампанского, чтобы отметить свой день рождения.
А в офицерском собрании был закон: если кто-то задолжал в буфете более 200 рублей, то выпивки в кредит ему не давали, только еду. Все это знали.
А кредит Доне был превышен давно.
Потому Мочалин и отказал корнету в шампанском.
Взбешённый молодой человек стало наступать. Солдат сослался на приказ начальства.
Корнет почувствовал себя оскорблённым и стал кричать, что солдат обязан выполнять любой приказ офицера. А он, корнет. приказывает дать сию минуту шампанского.
Солдат снова по форме ответил, что уже имеет приказ начальника собрания, старшего по чину, чем корнет, вина должникам не давать.
Тогда, спасая дворянскую честь, корнет Доне выхватил револьвер и выстрелил в голову солдата.
Смерть была мгновенной.
Трагедия.
Но самое показательное началось позже.
Николай Воронович как раз был дежурным по полку и бросился на место преступления (где было много свидетелей). Он запер буфет на ключ. Полковое начальство в субботу разъехалось по дачам и визитам, потому пришлось долго названивать в разные почтенные дома по телефону и отыскивать отцов-командиров, чтоб решить, что делать.
Командир полка, опытный придворный князь В.А. Долгоруков распорядился тело погибшего из буфета убрать, а впавшего в истерику корнета отправить домой, чтоб тот успокоился и отдохнул.
Утром приехал военный следователь.
Реакция офицеров полка на происшествие показательна:
"Осуждая Доне, мы понимали, что он заслуживает не столько наказания, сколько сожаления.
Юноша, почти мальчик (21 год), он неправильно истолковал устав, который обязывал солдата беспрекословно слушаться офицера, хотя это касалось только службы. Главная вина Доне заключалась в его молодости и неопытности".
Вот так.
Мальчик ни в чём не виноват.
Через пару дней пришлось хоронить несчастного Мочалина.
Князь Долгорукий посоветовался с жандармами и решил провести похороны ночью, без всякой церемонии, чтобы не привлекать внимания газет и общества. Потому что петергофская история уже просочилась в прессу, которую военные власти презирали и игнорировали.
Похоронам под покровом ночи воспротивился непосредственный командир Мочалина ротмистр Навроцкий.
Он заявил князю, что Мочалин погиб как честный солдат, выполняя приказ, и нельзя его хоронить как преступника, тайком. Ротмистр обещал силами эскадрона обеспечить и нормальные похороны, и разгон всех посторонних (журналистов, сочувствующих гражданских), которые придут на кладбище. Что и было сделано.
Вскоре состоялось заседание военно-окружного суда по делу Доне.
За убийство солдата из фанаберии ("задетое самолюбие" как оправдание!) корнет был приговорён к двухмесячному аресту на гаупвахте и церковному покаянию.
И только-то!
После такого странно удивляться вражде между солдатами и офицерами, которая разразилась в 1917 году.
Впрочем, и в 1912 году столь мягкий приговор был воспринят многими с удивлением - в том числе той самой общественностью, которую сейчас многие поносят и обвиняют в подрыве святых устоев самодержавия.
Под давлением общества и по протесту честного военного прокурора Главный военный суд отменил пустяковый приговор и назначил Доне совсем иное наказание - лишение всех прав состояния и четыре года арестантских рот.
За плохое воспитание корнета непосредственный командир Доне, ротмистр, по решению суда покинул полк, хозяин офицерского собрания тоже, полковнику влепили выговор за недосмотр за бедным юношей.
Совсем как у нас: во всём виновата семья и школа!
Но офицерство уже забурлило.
Оно не видело в убийстве солдата ничего ужасного: "Несозревший юноша Доне погорячился и, неправильно толкуя устав, застрелил Мочалина... Приговор к арестантским ротам чересчур жесток для офицера".
И в 1955 году Н.Воронович не сомневался: корнет Доне ни в чём не виноват, просто слегка не сдержался. Погиб солдат, и что? Бывает.
Арестантские роты (они так тогда уже не назывались, но сути не изменили, хотя телесные наказания и кандалы канули в прошлое) занимались т.н. общественными работами - мощением улиц, рытьём канав, сооружением мостов.
Для офицера такие труды просто непереносимы.
Разумеется, Главнокомандующий гвардией - великий князь Николай Николаевич, "строгий, но справедливый начальник", внял возмущению офицеров. Да и сам он пожалел бедного мальчика, его родителей и потому похлопотал перед государем, который и заменил арестантские роты разжалованием в рядовые.
"Простые, неискушённые в политике" новобранцы эскадрона, где служил Доне, тоже "пожалели и простили бедного юношу", даже благословили его образом на солдатскую службу.
Искушённость в политике приходит со временем. Капля к капле, снежинка к снежинке - и вот она уже нависла, лавина.
Только тронь...
Быстрая смерть. Дело житейское.
Революция была неизбежна.
Так лавина в горах накапливает мириады снежных крошек, но держится, пока сила их сцепления сдерживает силу земного притяжения. А потом толчок, шорох, негромкий звук - и всё обрушивается.
Много накопилось таких капелек и крошек несправедливости к 1917 году.
Вот лишь одна история.
Это дело нашумело осенью 1912 года, газеты тогда о нём писали. Но мне важен голос непосредственного свидетеля драмы - тогда петергофского конно-гренадера поручика Николая Вороновича. Очень важен!
Это голос офицера, который ничуть не изменил своего мнения и десятилетия спустя (его мемуары изданы в Нью-Йорке в 1955 г.)
Собственно, гибель солдата Мочалина ничего общего с войной и боями не имеет.
Дело было в буфете петергофского офицерского собрания, в субботу.
Рядовой 2-го эскадрона Мочалин был прикомандирован в буфет, потому как вольнонаёмный буфетчик был в отпуске.
И вот к вечеру в собрание входит молодой, недавно произведённый корнет Доне с двумя товарищами.
Он требует в буфете бутылку шампанского, чтобы отметить свой день рождения.
А в офицерском собрании был закон: если кто-то задолжал в буфете более 200 рублей, то выпивки в кредит ему не давали, только еду. Все это знали.
А кредит Доне был превышен давно.
Потому Мочалин и отказал корнету в шампанском.
Взбешённый молодой человек стало наступать. Солдат сослался на приказ начальства.
Корнет почувствовал себя оскорблённым и стал кричать, что солдат обязан выполнять любой приказ офицера. А он, корнет. приказывает дать сию минуту шампанского.
Солдат снова по форме ответил, что уже имеет приказ начальника собрания, старшего по чину, чем корнет, вина должникам не давать.
Тогда, спасая дворянскую честь, корнет Доне выхватил револьвер и выстрелил в голову солдата.
Смерть была мгновенной.
Трагедия.
Но самое показательное началось позже.
Николай Воронович как раз был дежурным по полку и бросился на место преступления (где было много свидетелей). Он запер буфет на ключ. Полковое начальство в субботу разъехалось по дачам и визитам, потому пришлось долго названивать в разные почтенные дома по телефону и отыскивать отцов-командиров, чтоб решить, что делать.
Командир полка, опытный придворный князь В.А. Долгоруков распорядился тело погибшего из буфета убрать, а впавшего в истерику корнета отправить домой, чтоб тот успокоился и отдохнул.
Утром приехал военный следователь.
Реакция офицеров полка на происшествие показательна:
"Осуждая Доне, мы понимали, что он заслуживает не столько наказания, сколько сожаления.
Юноша, почти мальчик (21 год), он неправильно истолковал устав, который обязывал солдата беспрекословно слушаться офицера, хотя это касалось только службы. Главная вина Доне заключалась в его молодости и неопытности".
Вот так.
Мальчик ни в чём не виноват.
Через пару дней пришлось хоронить несчастного Мочалина.
Князь Долгорукий посоветовался с жандармами и решил провести похороны ночью, без всякой церемонии, чтобы не привлекать внимания газет и общества. Потому что петергофская история уже просочилась в прессу, которую военные власти презирали и игнорировали.
Похоронам под покровом ночи воспротивился непосредственный командир Мочалина ротмистр Навроцкий.
Он заявил князю, что Мочалин погиб как честный солдат, выполняя приказ, и нельзя его хоронить как преступника, тайком. Ротмистр обещал силами эскадрона обеспечить и нормальные похороны, и разгон всех посторонних (журналистов, сочувствующих гражданских), которые придут на кладбище. Что и было сделано.
Вскоре состоялось заседание военно-окружного суда по делу Доне.
За убийство солдата из фанаберии ("задетое самолюбие" как оправдание!) корнет был приговорён к двухмесячному аресту на гаупвахте и церковному покаянию.
И только-то!
После такого странно удивляться вражде между солдатами и офицерами, которая разразилась в 1917 году.
Впрочем, и в 1912 году столь мягкий приговор был воспринят многими с удивлением - в том числе той самой общественностью, которую сейчас многие поносят и обвиняют в подрыве святых устоев самодержавия.
Под давлением общества и по протесту честного военного прокурора Главный военный суд отменил пустяковый приговор и назначил Доне совсем иное наказание - лишение всех прав состояния и четыре года арестантских рот.
За плохое воспитание корнета непосредственный командир Доне, ротмистр, по решению суда покинул полк, хозяин офицерского собрания тоже, полковнику влепили выговор за недосмотр за бедным юношей.
Совсем как у нас: во всём виновата семья и школа!
Но офицерство уже забурлило.
Оно не видело в убийстве солдата ничего ужасного: "Несозревший юноша Доне погорячился и, неправильно толкуя устав, застрелил Мочалина... Приговор к арестантским ротам чересчур жесток для офицера".
И в 1955 году Н.Воронович не сомневался: корнет Доне ни в чём не виноват, просто слегка не сдержался. Погиб солдат, и что? Бывает.
Арестантские роты (они так тогда уже не назывались, но сути не изменили, хотя телесные наказания и кандалы канули в прошлое) занимались т.н. общественными работами - мощением улиц, рытьём канав, сооружением мостов.
Для офицера такие труды просто непереносимы.
Разумеется, Главнокомандующий гвардией - великий князь Николай Николаевич, "строгий, но справедливый начальник", внял возмущению офицеров. Да и сам он пожалел бедного мальчика, его родителей и потому похлопотал перед государем, который и заменил арестантские роты разжалованием в рядовые.
"Простые, неискушённые в политике" новобранцы эскадрона, где служил Доне, тоже "пожалели и простили бедного юношу", даже благословили его образом на солдатскую службу.
Искушённость в политике приходит со временем. Капля к капле, снежинка к снежинке - и вот она уже нависла, лавина.
Только тронь...