СКАЗ О ТОМ, КАК ЦАРЬ ПЁТР В ПАРИЖ ЕЗДИЛ
Сказа не будет. Название - в память одного из любимых фильмов (блестящего!)
Но в самом деле ровно 300 лет назад царь Пётр посетил Европу - и Париж в том числе - во время т.н. Второго путешествия.
Это был уже не странный мальчик из варварской неведомой страны, как в 1697 году, во время Великого посольства. Но в тот раз во Франции он не побывал - отношения двух стран были из рук вон плохи.
Теперь всё было иначе. За 20 лет Россия умудрилась стать мировой державой.
Итак, вместо сказа - любопытнейшие сведения очевидца, Луи де Ровруа, герцога Сен-Симона (1675- 1755), одного из самых знаменитых и одарённых мемуаристов своей эпохи.
Герцог, как и весь Париж, наблюдал высокого гостя, "равного героям древности", с жадным любопытством. Высокое положение позволяло делать это, не теряя достоинства.
Уже костюм царя удивлял разряженных парижских щёголей демократизмом:
"Он носил полотняный воротник; круглый, тёмный, похоже, не напудренный парик, не доходивший до плеч, коричневый полукафтан с золотыми пуговицами; перчаток и манжет он никогда не носил; полукафтан у него нередко был полностью расстёгнут, шляпа вечно валялась на столе: он её никогда не надевал, даже на улице".
Зачем Пётр прибыл в Париж?
Он путешествовал, "неизменно интересуясь всем, что было связано с его планами в части правления, коммерции, просвещения, полиции; не пренебрегая даже самыми ничтожными мелочами, ежели впоследствии они могли оказаться полезными".
Однако и политическая игра на европейской шахматной доске царя занимала. Сен-Симон так характеризует положение России в тогдашней Европе:
"Царь Пётр торговлей держал Англию за горло, а короля Георга (английского - С.) - страхом за его германские владения. Голландию он весьма уважал, к императору (австрийскому - С.) же относился весьма сдержанно. Невозможно отрицать, что он играл огромную роль и в Азии, и в Европе".
Наладить реальный союз с Францией Петру не удалось, потому основное время визита он предавался любимому занятию - знакомству со всем интересным, что попадалось.
При этом действовал с невиданной раскованностью:
"Из-за желания всё посмотреть, докучности зевак, глазевших на него, привычки к полной свободе, невзирая ни на что, он нередко пользовался наёмными экипажами, а также первыми подвернувшимися под руку каретами, принадлежавшими людям... кого он не знал. Он вскакивал в карету и велел везти себя за город, а иногда и за его пределы.
Подобная история приключилась с приехавшей поглазеть на него г-жой де Матиньоль, в чьей карете он уехал в Булонь или куда-то ещё, а она с изумлением обнаружила, что осталась пешей".
Разумеется, к царю была приставлена свита из французских придворных во главе с маршалом де Тессе.
Однако непоседливый Пётр тяготился чинными сопровождающими и часто удирал от них, так что они даже не могли его отыскать. Де Тессе жаловался, что ему трудно сопровождать гостей, "следуя, а подчас и бегая за царём".
Пётр был скромен вол всём:
"Стол его часто был не слишком обилен, куда менее, чем стол сопровождавших его, и нередко сервировался с небрежностью, что присуще тому, кто повсюду чувствует себя владыкой...За царским столом обедал священник, которого царь любил и который выпивал вдвое больше, чем кто другой, и это очень забаваляло царя".
Придворным приёмам Пётр предпочитал более прозаичные, но куда более интересные ему места.
Это были мастерские ремесленников, мануфактуры, дома коллекционеров редкостей природы и техники. Любил он и парки с фонтанами и другими затеями. Он захотел проплыть под всеми парижскими мостами и побывать на смотре войск (который, правда, не произвёл на него большого впечатления).
Зато с огромным вниманием и тщательно осмотрел он Дом инвалидов (и госпиталь, и аптеку):
"В столовой отведал он солдатской похлёбки и вина, выпил за здоровье солдат, похлопал их по плечам, называя камрадами".
Герцог отметил, что Пётр владеет многими языками, очень хорошо знает латынь, но часто изъясняется с иностранцами на плохом немецком. Зато говорит чрезвычайно бойко и бегло.
Среди заведений, привлёкших особое внимание царя, был женский пансион Сен-Сир (женского образования в России ещё не было).
Он осмотрел классы, в которых занимались воспитанницы, и пожелал навестить г-жу де Ментенон, основательницу Сен-Сира, морганатическую супругу покойного короля.
Эта пожилая дама, чрезвычайно набожная и чопорная, была наслышана о вольных манерах Петра. Она решила не рисковать и не принимать царя официально:
"Она улеглась в постель и задёрнула все шторы, кроме одной, оставленной наполовину приоткрытой. Царь вошёл к ней в спальню, первым делом открыл все шторы на окнах, потом отдёрнул полог и стал разглядывать г-жу де Ментенон, не говоря ей ни слова, как и она ему, после чего удалился, даже не подумав поклониться".
Царь везде чувствовал себя как хозяин и терпеть не мог церемоний.
На принцев крови и принцесс не обращал особого внимания и старался не принимать знатных дам, поскольку этикет обязывал отдать им ответный визит, а царю это было некогда и скучно.
Во время официальный встреч - они были всё-таки неизбежны! - царь без церемоний поиграл и поболтал с семилетним королём. Осмотрел он и коронные драгоценности:
"Царь... сказал, что очень мало понимает в них. Он признался, что вообще мало ценит красивые предметы, ежели их главные достоинства - стоимость либо фантазия".
Пышные покои, предназначенные ему для житья, он нашёл излишне великолепными, "и велел поставить свою походную кровать в гардеробной".
Герцог Сен-Симон подводит итог царскому визиту:
"Ему очень понравилась Франция, и он сказал, что со скорбью предвидит, как чрезмерная роскошь вскоре погубит её".
И в самом деле, до Великой французской революции, которая потрясла мир и смела "старый режим", оставалось всего 72 года.
Но в самом деле ровно 300 лет назад царь Пётр посетил Европу - и Париж в том числе - во время т.н. Второго путешествия.
Это был уже не странный мальчик из варварской неведомой страны, как в 1697 году, во время Великого посольства. Но в тот раз во Франции он не побывал - отношения двух стран были из рук вон плохи.
Теперь всё было иначе. За 20 лет Россия умудрилась стать мировой державой.
Итак, вместо сказа - любопытнейшие сведения очевидца, Луи де Ровруа, герцога Сен-Симона (1675- 1755), одного из самых знаменитых и одарённых мемуаристов своей эпохи.
Герцог, как и весь Париж, наблюдал высокого гостя, "равного героям древности", с жадным любопытством. Высокое положение позволяло делать это, не теряя достоинства.
Уже костюм царя удивлял разряженных парижских щёголей демократизмом:
"Он носил полотняный воротник; круглый, тёмный, похоже, не напудренный парик, не доходивший до плеч, коричневый полукафтан с золотыми пуговицами; перчаток и манжет он никогда не носил; полукафтан у него нередко был полностью расстёгнут, шляпа вечно валялась на столе: он её никогда не надевал, даже на улице".
Зачем Пётр прибыл в Париж?
Он путешествовал, "неизменно интересуясь всем, что было связано с его планами в части правления, коммерции, просвещения, полиции; не пренебрегая даже самыми ничтожными мелочами, ежели впоследствии они могли оказаться полезными".
Однако и политическая игра на европейской шахматной доске царя занимала. Сен-Симон так характеризует положение России в тогдашней Европе:
"Царь Пётр торговлей держал Англию за горло, а короля Георга (английского - С.) - страхом за его германские владения. Голландию он весьма уважал, к императору (австрийскому - С.) же относился весьма сдержанно. Невозможно отрицать, что он играл огромную роль и в Азии, и в Европе".
Наладить реальный союз с Францией Петру не удалось, потому основное время визита он предавался любимому занятию - знакомству со всем интересным, что попадалось.
При этом действовал с невиданной раскованностью:
"Из-за желания всё посмотреть, докучности зевак, глазевших на него, привычки к полной свободе, невзирая ни на что, он нередко пользовался наёмными экипажами, а также первыми подвернувшимися под руку каретами, принадлежавшими людям... кого он не знал. Он вскакивал в карету и велел везти себя за город, а иногда и за его пределы.
Подобная история приключилась с приехавшей поглазеть на него г-жой де Матиньоль, в чьей карете он уехал в Булонь или куда-то ещё, а она с изумлением обнаружила, что осталась пешей".
Разумеется, к царю была приставлена свита из французских придворных во главе с маршалом де Тессе.
Однако непоседливый Пётр тяготился чинными сопровождающими и часто удирал от них, так что они даже не могли его отыскать. Де Тессе жаловался, что ему трудно сопровождать гостей, "следуя, а подчас и бегая за царём".
Пётр был скромен вол всём:
"Стол его часто был не слишком обилен, куда менее, чем стол сопровождавших его, и нередко сервировался с небрежностью, что присуще тому, кто повсюду чувствует себя владыкой...За царским столом обедал священник, которого царь любил и который выпивал вдвое больше, чем кто другой, и это очень забаваляло царя".
Придворным приёмам Пётр предпочитал более прозаичные, но куда более интересные ему места.
Это были мастерские ремесленников, мануфактуры, дома коллекционеров редкостей природы и техники. Любил он и парки с фонтанами и другими затеями. Он захотел проплыть под всеми парижскими мостами и побывать на смотре войск (который, правда, не произвёл на него большого впечатления).
Зато с огромным вниманием и тщательно осмотрел он Дом инвалидов (и госпиталь, и аптеку):
"В столовой отведал он солдатской похлёбки и вина, выпил за здоровье солдат, похлопал их по плечам, называя камрадами".
Герцог отметил, что Пётр владеет многими языками, очень хорошо знает латынь, но часто изъясняется с иностранцами на плохом немецком. Зато говорит чрезвычайно бойко и бегло.
Среди заведений, привлёкших особое внимание царя, был женский пансион Сен-Сир (женского образования в России ещё не было).
Он осмотрел классы, в которых занимались воспитанницы, и пожелал навестить г-жу де Ментенон, основательницу Сен-Сира, морганатическую супругу покойного короля.
Эта пожилая дама, чрезвычайно набожная и чопорная, была наслышана о вольных манерах Петра. Она решила не рисковать и не принимать царя официально:
"Она улеглась в постель и задёрнула все шторы, кроме одной, оставленной наполовину приоткрытой. Царь вошёл к ней в спальню, первым делом открыл все шторы на окнах, потом отдёрнул полог и стал разглядывать г-жу де Ментенон, не говоря ей ни слова, как и она ему, после чего удалился, даже не подумав поклониться".
Царь везде чувствовал себя как хозяин и терпеть не мог церемоний.
На принцев крови и принцесс не обращал особого внимания и старался не принимать знатных дам, поскольку этикет обязывал отдать им ответный визит, а царю это было некогда и скучно.
Во время официальный встреч - они были всё-таки неизбежны! - царь без церемоний поиграл и поболтал с семилетним королём. Осмотрел он и коронные драгоценности:
"Царь... сказал, что очень мало понимает в них. Он признался, что вообще мало ценит красивые предметы, ежели их главные достоинства - стоимость либо фантазия".
Пышные покои, предназначенные ему для житья, он нашёл излишне великолепными, "и велел поставить свою походную кровать в гардеробной".
Герцог Сен-Симон подводит итог царскому визиту:
"Ему очень понравилась Франция, и он сказал, что со скорбью предвидит, как чрезмерная роскошь вскоре погубит её".
И в самом деле, до Великой французской революции, которая потрясла мир и смела "старый режим", оставалось всего 72 года.