ЦАРИЦА И АВАНТЮРИСТ
Новый год мы всё равно празднуем два раза, вот хоть что с нами не делай.
Старый празднуем и новый.
И Рождество и Пасху - далеко не со всеми в мире в один день.
Это из-за календаря, введённого Юлием Цезарем ещё за 45 лет до рождения Христа.
Хоть этот календарь в России и отменили в 1918 году.
А могли бы отменить на 150 лет раньше, если бы одна авантюра увенчалась успехом.
Авантюрист ведь был хоть куда - сам Казанова.
Нет, всё равно никакого успеха быть не могло...
Но автор идеи думал иначе.
Итак, 22 декабря 1764 год в Петербург въехал Джакомо Казанова, венецианец.
Достаточно битый жизнью скиталец 40 лет от роду.
Знавший и взлёты, и особенно падения.
Посидевший во многих тюрьмах и даже однажды приговорённый к виселице за мошенничество.
В общем, бывалый господин:
На сей раз он как раз решил угомониться.
Сделать это ему хотелось по примеру старика Вольтера, с которым он был знаком и даже успел повздорить.
Рецепт Вольтера был прост: надо пристроиться при каком-нибудь дворе на непыльное место обаятельного собеседника-интеллектуала.
Идеальная сценка: Вольтер и прусский король Фридрих Великий очень мило общаются (впрочем, в конце концов эти двое тоже поссорились):
С такими амбициозными планами Казанова колесил по Европе, то и дело попадая не на доходные вакансии, а в переделки.
Наконец добрался и до России.
Эта дикая страна - по собранным им сведениям - охотно и щедро привечала образованных иностранцев.
Прибыл Казанова в Россию в сумрачную пору самых длинных ночей. Он тут же вообразил, что над этой страной вообще никогда не восходит солнце:
Никто его тут не ждал.
Даже расположение звёзд и планет не сулило успеха.
Да, Казанова был суеверен и считался с гороскопами.
Но самонадеянности было в нём больше, чем фатализма.
Добиться встречи с императрицей Казанова хотел во что бы то ни стало.
Семирамида Севера слыла просвещённой интеллектуалкой - и в самом деле была таковой:
Только бы повидаться с ней!
А там всё само собой получится.
Не надо думать, что венецианец - несмотря на посмертную репутацию неутомимого волокиты - собирался пленить Екатерину как мужчина.
Сердцеед Казанова вообще никогда не претендовал на любовь царственных особ - он знал своё место.
Потому амурных планов он не строил, хотя императрица была ещё молода и темпераментна:
К тому же она питала слабость к рослым мужчинам.
А рост Казановы по тем временам был выдающимся - 6 краковских футов по паспорту, то есть 186, 8 см.
Что на целых 16 см выше среднего европейца той поры - вроде этих господ:
Однако Екатерина вступила на престол как глава "русской партии".
И на троне держалась благодаря той же патриотичной политике.
Потому любовники-иностранцы исключались ею по определению.
Вот и Казанова решил брать не красотой, а умом.
Он подготовил для царицы практичные и выгодные прожекты, сближающие Россию с Европой:
- переход с варварского юлианского на григорианский календарь (в Англии уже 14 лет как введённый);
- учреждение государственных лотерей, наполняющих казну.
Будучи способным математиком, Казанова уже организовывал лотереи типа спортлото.
Розыгрыш лотереи в Венеции:
Казанова умел ловко рассчитать, сколько призового фонда стоит выделить на выигрыши.
Ведь нужно, чтобы и публика не разочаровалась и раскупала билеты, как горячие пирожки, и устроители лотереи получили хороший барыш:
Организованная им лотерея во Франции имела большой успех
Казанова на этом деле очень обогатился, но всё профукал на женщин.
Уже бонусом к этим прожектам у Казановы шли светские манеры, эрудиция, а также музыкальные способности (он хорошо играл на скрипке):
Но вот беда: этот замечательный пакет предложений никак не получалось довести до царицы.
Наконец по теории "шести рукопожатий" (по цепочке рекомендательных писем) Казанова - только через полгода! - добрался до графа Панина, одного из приближённых Екатерины:
Влиятельный вельможа не стал утруждать себя и лично представлять венецианца.
Он посоветовал припасть к ногам императрицы во время её прогулки в Летнем саду.
Летний сад в те времена выглядел так:
Множество мраморных скульптур и зелень аллей - таков Летний сад и сегодня:
И вот Казанова в Летнем саду.
Расфуфыренный с чисто итальянским щегольством и тщанием (он до старости оставался завзятым модником):
Казанова засел в указанных Паниным кустах.
Попутно он потешался над скульптурами Летнего сада - это был хорошо знакомый ему итальянский ширпотреб.
Особенно его смешили пояснительные таблички при статуях.
Их садовники безбожно перепутали: "бородатый старик наречён был Сафо, старуха именовалась Авиценна, а двое юношей, ласкающих друг друга - Филемоном и Бавкидой (это идеальные престарелые супруги, если кто забыл - С.)".
Поскольку скульптуры Летнего сада сохранились, то вот так могла выглядеть - в соответствии с перепутанной табличкой - прелестная поэтесса Сафо:
А вот так - великий восточный лекарь Авиценна:
Наконец показалась императрица со свитой.
Екатерина, заметил с неудовольствием Казанова, была со всех сторон окружена братьями Орловыми.
Это было время их могущества.
Великолепный Григорий Орлов.
Всесильный фаворит и почти супруг императрицы:
Это он так принаряжен для карусели - конного праздника (по названию которого и получил название известный аттракцион, имитирующий бег лошадок по кругу).
Не уступал ему и младший брат Алексей, будущий герой Чесмы (здесь он тоже в костюме участника карусели):
Братья были круты: ходили в одиночку с рогатиной на медведя, гнули руками подковы и отменно дрались.
Однако Казанова тоже был не робкого десятка.
Он ловко выступил из-за кустов с приличными случаю поклонами и речами.
Императрица милостиво улыбнулась ему своей знаменитой любезной полуулыбкой:
Она приняла у венецианца бумаги с прожектами, немного поговорила с "гостем столицы" и ... отвернулась в разгар его пышной тирады.
Но прожекты, как позже выяснилось, она прочла.
Потому граф Панин рекомендовал Казанове снова подкараулить Екатерину в том же месте и узнать, светит ли ему успех при русском дворе.
Венецианец продолжил усердно гулять по Летнем саду:
И наконец снова застал там императрицу.
Он снова выступил из кустов, раскланялся и напомнил о своих предложениях.
Екатерина поразила его твёрдым знанием математики и астрономии - и твёрдым "нет".
Отрицательный ответ на прожекты венецианца не был ни капризом, ни равнодушным "отлупом".
Это было очень аргументированное решение государственного деятеля:
Насчёт введения григорианского календаря Екатерина сказала, что не будет этого делать, хотя аргументы "за" довольно сильны:
"Что касается праздника Рождества, который должен происходить во время зимнего солнцестояния, то правы оказываетесь вы, но это дело весьма неважное.
Я согласна лучше оставить эту маленькую ошибку, чем причинять моим подданным чрезвычайно сильное огорчение, выкинув из календаря 11 дней".
Тогда разница двух календарей была именно такова (сейчас она составляет уже 13 дней).
Огорчать людей из-за такого пустяка и менять уклад жизни народа Екатерина не хотела даже ради того, чтобы примкнуть к просвещённой Европе:
К тому же царица не пожелала лишать множество именинников этих 11 дней их личного праздника.
Сама она всегда предпочитала указывать в документах сразу две даты (по старому и по новому стилю, как говорят теперь):
Екатерина добавила:
"Все старинные государства любят сохранять свои старые обычаи.
Ваша родина, Венецианская республика, празднует ведь Новый год 1 марта.
Этот обычай не только не является варварским (шпилька Казанове, который назвал юлианский календарь отрыжкой варварства - С.), а напротив, составляет почтенное свидетельство ея древности".
Тонко!
Ведь Казанова всегда был горячим патриотом родной Венецианской республики, тогда независимой:
Екатерина знала об этом? Или угадала?
Проект лотереи тоже не слишком вдохновил императрицу.
Хотя о лотереях она уже знала многое.
Она не была против самой идеи лотереи.
Но лотереи только для узкого круга очень богатых господ.
Тех, чьё благосостояние не пошатнётся от азартных забав.
В отличие от людей скромного достатка:
Казанова и тут попал впросак!
Оказалось, что совсем недавно, при Елизавете Петровне (в 1760 г., т.е. за 4 года до тех бесед в Летнем саду) в России уже устраивали государственную благотворительную лотерею.
В пользу отставных и раненых обер-офицеров и рядовых.
Вот билет той лотереи:
Из-за дурной организации и жульничеств раненые не получили от этой затеи ни копейки.
Зато многие покупатели лотов разорились.
А государство, не получив прибыли, напротив, выплатило пострадавшим 45 тыс. рублей, "чтобы окончить сие неприятное и скучное дело".
Был бит и последний козырь Казановы: доставать свою скрипку ему не пришлось.
Как истинный итальянец, он считал, что "музыку презирают только посредственности".
XVIII век музицировал со страстью:
Опера с великолепной музыкой и декорациями, поражающими воображение, всех пленяла.
Оперный спектакль:
Однако "северная Семирамида" музыки как раз не понимала и совсем не любила.
Едва выносила.
Большая редкость для галантного века!
Оперные представления как примету цивилизованности Екатерина, разумеется, поощряла:
Она терпеливо высиживала положенное время в опере и концертах, замечая:
"Меня интересует тот восторг, в который она (музыка) приводит своих почитателей; но я бываю очень довольна, когда спектакль кончается":
И аудиенция Казановы тоже закончилась.
Потерпев очередное поражение от очередной (но на сей раз выдающейся) женщины, он почтительно отступил в постылые кусты, в тень старухи Авиценны.
Итак, Казанова покинул Россию несолоно хлебавши.
Потому в своих мемуарах он расписал нашу страну в довольно мрачных и фантастических красках.
"Повествователь жестоко завирается", подчеркнул переводчик этой книги на русский язык в 1870-х годах.
Другие эпизоды мемуаров Казановы более (но далеко не всегда) достоверны. Однако часто очень ярки.
Рассказом его о тюрьме и побеге восхитился Достоевский.
Побег тот был в самом деле - и редкостно дерзкий:
"Бывают странные сближения" - позже Казанова всё-таки немного послужил России.
Причём самым неожиданным образом.
Лет через 20 после своего неудачного русского предприятия Казанова - страстный любитель музыки - сдружился в Венеции с композитором Антонио Сальери:
А особенно с его приятелем, оперным либреттистом Лоренцо да Понте:
Рассказы старого ловеласа Казановы очень помогли да Понте, когда он писал либретто оперы "Дон Жуан" и создавал образ главного героя.
Прообраз-то был у либреттиста перед глазами.
А уж Моцарт создал настоящий шедевр:
Петербургская премьера этой оперы (1828 г.) произвела глубокое впечатление на Пушкина.
Настолько глубокое, что два года спустя было ещё живо.
Тогда русский гений оказался в глуши в Болдине, в полном одиночестве.
Под завывание ветра он будто вновь слышал музыку Моцарта:
И видел героя "Дон Жуана" ("Дона Джованни" вообще-то - опера писалась на итальянский текст и поётся по-итальянски).
Видел влюбчивого, неуёмного и безрассудного скитальца:
Да, это маленькая трагедия "Каменный гость".
Где неопознанной тенью мелькнёт иногда и наш венецианский авантюрист.