ОНИ И МЫ. ПОРТРЕТ КОТА
Художники старых времён почему-то не всегда справлялись с изображением котов.
Часто домашний любимец выглядит на картинах странно, даже если скромно сидит где-то под лавкой.
Или на руках у хозяйки.
Откуда же тогда взяться персональному кошачьему портрету?
Но есть и такие!
Например, этот красавец:
Только не надо думать, что здесь запечатлён какой-то выдающийся кот своего времени.
Просто голландский художник XVII века Корнелис Сафтлевен сделал кота персонажем картины-обманки.
Или тромплёя (что по-французски и значит обман зрения).
Художники XVII -XVIII веков достигли редкого мастерства в создании иллюзии объёма на плоскости холста.
Тогда и увлеклись такими вот картинами-забавами.
Тромплёи должны были вызвать у зрителя сначала изумление - «это что, всё настоящее?», а потом смех.
Чаще всего тромплёи были натюрмортами, изображавшими стену с пришпиленными к ней бумажками, письмами, картинками.
Или с полочками со всякими мелочами.
Или с приоткрытыми дверками, за которыми скрываются ряды книг или вазочки.
Бывали и тамплёи-ниши - подобие дырки или окошка.
В окошке виднелся пейзаж или несуществующая анфилада комнат.
Или высовывалась чья-то физиономия.
Вот к такому типу картин-шутих и относится «Кот» Сафтлевена.
Здесь из пролома в досках выглядывает неприветливая кошачья морда.
Только сунься к нему!
Вот ещё одна кошка-страшила со старинной голландской гравюры:
Впрочем, жил в 17 веке художник, который рисовал кошачьи портреты на полном серьёзе и с большой симпатией.
Один из самых знаменитых таких портретов загадочно связан с Россией.
Вот он:
Подпись (по-французски) гласит:
«Подлинный портрет кота Великого князя Московии».
И дата стоит - 1663 год.
Стало быть, это кот царя Алексея Михайловича? Тишайшего?
Но тут не всё так просто.
Дело в авторе!
Гравюру приписывают Венцеславу (Венцелю) Холлару (1607 - 1677).
Жизнь этого человека достойна романа, столько в ней драм и злоключений.
И не потому, что нрав у художника был авантюрный и беспокойный.
Напротив, Холлар отличался трудолюбием и покладистостью.
Просто жил он в крайне неуютные времена.
Бежав из Праги от бедствий Тридцатилетней войны, чех (богемец, как тогда говорили) Холлар учится и работает во Франкфурте, Страсбурге, Кёльне.
То есть в разных государствах - единой Германии ещё не было.
Зато война шла вовсю.
Наконец мастер гравюры оседает в Англии, где поспокойнее и где он находит меценатов.
Но тут как назло разгорается война и в Англии!
Гражданская.
На беду покровителями Холлара оказываются якобиты, и вот художник уже в плену.
Бежал, попал в Антверпен, нанялся делать зарисовки в Танжере.
И снова незадача: на его судно напали алжирские пираты.
Вернулся в Англию - любимого сына, способного художника, уносит Великая чума (как раз бушевала пандемия).
В общем, сплошные несчастья.
Хотя ничего мрачного и депрессивного не найти в его знаменитых работах - зарисовках быта и костюмов жителей и жительниц разных стран и городов Европы.
Они до сих пор очень ценимы историками моды.
И котиков Холлар любил.
Вот какой милый портрет:
А на другом портрете гравёр сделал надпись на родном чешском языке «Добра кошка…»
То есть написал по-чешски и на немецкий перевёл (или наоборот) тогдашнюю популярную поговорку «Хорошая та кошка, что не лакомится».
То есть, со стола не ворует?
А как же кот «дюка» Московии (европейцы никак не желали признавать Алексея Михайловича царём, то есть монархом - только великим герцогом)?
Венцеслав Холлар где только не побывал, но до России не добирался.
Так что царского кота он никогда не видел.
Зато угрюмой и нстороженной мордой очень смахивает на «добру кошку».
Сведений, что кто-то другой - некий путешественник - мог зарисовать московского кота, который подозрительно похож на чешскую кошку, нет.
Скорее всего, гордая надпись под гравюрой - коммерческая уловка.
Подобные гравюры печатались довольно большими тиражами и охотно раскупались коллекционерами и бюргерами, которые украшали такими штуками свои жилища.
Шансы продать портрет кота владыки загадочной Московии были выше, чем шансы продать морду неизвестного кота.
Ещё одна деталь.
Хотя рисунок кошачьей головы явно заимствован у Холлара, шрифт на «московской» гравюре совершенно не похож на тот, что использовал знаменитый чех.
Кто-то сплагиатил?
Не зря Холлар вечно бедствовал и вечно бывал обманут жадными издателями.
И с «подлинным портретом» московского кота явно произошло что-то в этом духе.
Но хватит о грустном.
Теперь будет портрет истинно царственного кота.
Это знаменитый и двести лет в разных вариантах и перепевах бытовавший лубок «Кот казанский».
Настоящий шедевр народного наивного искусства:
Печатался он то на одном, то на на четырёх листах, ярко раскрашивался - получалась впечатляющая картинка.
Она отлично смотрелась в крестьянских избах.
Некоторые исследователи придумали, что «кот московского Великого князя» (тот, что по Холлару) представляет собой аллегорическое изображение самого русского царя.
На мой взгляд, это полный вздор.
Никто ничего конкретного в Европе (а именно во Франции, где появилась странная гравюра) об Алексее Михайловиче не знал и памфлетов против него не писал.
Смысла изображать его котом не было никакого.
Зато русский лубок предельно лукав.
Это парадный портрет.
Надпись же самым явным образом пародирует царскую титулатуру.
Причём начинается надпись торжественно - «кот казанский, ум астраханский, разум сибирский», а кончается самым неприличным глаголом.
В усатом животном тоже видят намёк на царя - на Петра Великого с его усиками.
Хотя лихорадочно бурная деятельность императора ничуть не соответствует описанию кошачьего образа жизни, данному на лубке.
К тому же и сами императоры в этой картинке никакой крамолы не видели.
Портрет кота благополучно распространялся, а слава казанских котов гремела по всей Руси.
Во всяком случае, императрица Елизавета Петровна в 1745 года распорядилась именно из Казани привезти в Петербург группу котов - уж слишком буйствовали в Зимнем дворце обнаглевшие мыши.
Помогло!
И сегодня коты Эрмитажа пребывают в здравии и заслуженно знамениты.
Последний кот, удостоенный портрета, ни к каким венценосным особам отношения не имеет.
Но раз уж мы заговорили о наивном искусстве, нельзя обойтись без Анри Руссо Таможенника, с которого осмысленное увлечение наивом, собственно, и началось.
Полосатого кота диковатого и независимого вида - он хорошо рифмуется с величием кота казанского - Руссо уже изображал на портрете моряка и писателя Пьра Лоти.
Но художник решил, что этот кот вполне стоит и отдельного портрета:
И в самом деле, перед нами кот незаурядный.
Маленький умный зверь, а не живая игрушка.
Сильная личность.
Часто домашний любимец выглядит на картинах странно, даже если скромно сидит где-то под лавкой.
Или на руках у хозяйки.
Откуда же тогда взяться персональному кошачьему портрету?
Но есть и такие!
Например, этот красавец:
Только не надо думать, что здесь запечатлён какой-то выдающийся кот своего времени.
Просто голландский художник XVII века Корнелис Сафтлевен сделал кота персонажем картины-обманки.
Или тромплёя (что по-французски и значит обман зрения).
Художники XVII -XVIII веков достигли редкого мастерства в создании иллюзии объёма на плоскости холста.
Тогда и увлеклись такими вот картинами-забавами.
Тромплёи должны были вызвать у зрителя сначала изумление - «это что, всё настоящее?», а потом смех.
Чаще всего тромплёи были натюрмортами, изображавшими стену с пришпиленными к ней бумажками, письмами, картинками.
Или с полочками со всякими мелочами.
Или с приоткрытыми дверками, за которыми скрываются ряды книг или вазочки.
Бывали и тамплёи-ниши - подобие дырки или окошка.
В окошке виднелся пейзаж или несуществующая анфилада комнат.
Или высовывалась чья-то физиономия.
Вот к такому типу картин-шутих и относится «Кот» Сафтлевена.
Здесь из пролома в досках выглядывает неприветливая кошачья морда.
Только сунься к нему!
Вот ещё одна кошка-страшила со старинной голландской гравюры:
Впрочем, жил в 17 веке художник, который рисовал кошачьи портреты на полном серьёзе и с большой симпатией.
Один из самых знаменитых таких портретов загадочно связан с Россией.
Вот он:
Подпись (по-французски) гласит:
«Подлинный портрет кота Великого князя Московии».
И дата стоит - 1663 год.
Стало быть, это кот царя Алексея Михайловича? Тишайшего?
Но тут не всё так просто.
Дело в авторе!
Гравюру приписывают Венцеславу (Венцелю) Холлару (1607 - 1677).
Жизнь этого человека достойна романа, столько в ней драм и злоключений.
И не потому, что нрав у художника был авантюрный и беспокойный.
Напротив, Холлар отличался трудолюбием и покладистостью.
Просто жил он в крайне неуютные времена.
Бежав из Праги от бедствий Тридцатилетней войны, чех (богемец, как тогда говорили) Холлар учится и работает во Франкфурте, Страсбурге, Кёльне.
То есть в разных государствах - единой Германии ещё не было.
Зато война шла вовсю.
Наконец мастер гравюры оседает в Англии, где поспокойнее и где он находит меценатов.
Но тут как назло разгорается война и в Англии!
Гражданская.
На беду покровителями Холлара оказываются якобиты, и вот художник уже в плену.
Бежал, попал в Антверпен, нанялся делать зарисовки в Танжере.
И снова незадача: на его судно напали алжирские пираты.
Вернулся в Англию - любимого сына, способного художника, уносит Великая чума (как раз бушевала пандемия).
В общем, сплошные несчастья.
Хотя ничего мрачного и депрессивного не найти в его знаменитых работах - зарисовках быта и костюмов жителей и жительниц разных стран и городов Европы.
Они до сих пор очень ценимы историками моды.
И котиков Холлар любил.
Вот какой милый портрет:
А на другом портрете гравёр сделал надпись на родном чешском языке «Добра кошка…»
То есть написал по-чешски и на немецкий перевёл (или наоборот) тогдашнюю популярную поговорку «Хорошая та кошка, что не лакомится».
То есть, со стола не ворует?
А как же кот «дюка» Московии (европейцы никак не желали признавать Алексея Михайловича царём, то есть монархом - только великим герцогом)?
Венцеслав Холлар где только не побывал, но до России не добирался.
Так что царского кота он никогда не видел.
Зато угрюмой и нстороженной мордой очень смахивает на «добру кошку».
Сведений, что кто-то другой - некий путешественник - мог зарисовать московского кота, который подозрительно похож на чешскую кошку, нет.
Скорее всего, гордая надпись под гравюрой - коммерческая уловка.
Подобные гравюры печатались довольно большими тиражами и охотно раскупались коллекционерами и бюргерами, которые украшали такими штуками свои жилища.
Шансы продать портрет кота владыки загадочной Московии были выше, чем шансы продать морду неизвестного кота.
Ещё одна деталь.
Хотя рисунок кошачьей головы явно заимствован у Холлара, шрифт на «московской» гравюре совершенно не похож на тот, что использовал знаменитый чех.
Кто-то сплагиатил?
Не зря Холлар вечно бедствовал и вечно бывал обманут жадными издателями.
И с «подлинным портретом» московского кота явно произошло что-то в этом духе.
Но хватит о грустном.
Теперь будет портрет истинно царственного кота.
Это знаменитый и двести лет в разных вариантах и перепевах бытовавший лубок «Кот казанский».
Настоящий шедевр народного наивного искусства:
Печатался он то на одном, то на на четырёх листах, ярко раскрашивался - получалась впечатляющая картинка.
Она отлично смотрелась в крестьянских избах.
Некоторые исследователи придумали, что «кот московского Великого князя» (тот, что по Холлару) представляет собой аллегорическое изображение самого русского царя.
На мой взгляд, это полный вздор.
Никто ничего конкретного в Европе (а именно во Франции, где появилась странная гравюра) об Алексее Михайловиче не знал и памфлетов против него не писал.
Смысла изображать его котом не было никакого.
Зато русский лубок предельно лукав.
Это парадный портрет.
Надпись же самым явным образом пародирует царскую титулатуру.
Причём начинается надпись торжественно - «кот казанский, ум астраханский, разум сибирский», а кончается самым неприличным глаголом.
В усатом животном тоже видят намёк на царя - на Петра Великого с его усиками.
Хотя лихорадочно бурная деятельность императора ничуть не соответствует описанию кошачьего образа жизни, данному на лубке.
К тому же и сами императоры в этой картинке никакой крамолы не видели.
Портрет кота благополучно распространялся, а слава казанских котов гремела по всей Руси.
Во всяком случае, императрица Елизавета Петровна в 1745 года распорядилась именно из Казани привезти в Петербург группу котов - уж слишком буйствовали в Зимнем дворце обнаглевшие мыши.
Помогло!
И сегодня коты Эрмитажа пребывают в здравии и заслуженно знамениты.
Последний кот, удостоенный портрета, ни к каким венценосным особам отношения не имеет.
Но раз уж мы заговорили о наивном искусстве, нельзя обойтись без Анри Руссо Таможенника, с которого осмысленное увлечение наивом, собственно, и началось.
Полосатого кота диковатого и независимого вида - он хорошо рифмуется с величием кота казанского - Руссо уже изображал на портрете моряка и писателя Пьра Лоти.
Но художник решил, что этот кот вполне стоит и отдельного портрета:
И в самом деле, перед нами кот незаурядный.
Маленький умный зверь, а не живая игрушка.
Сильная личность.