МНОГО-МНОГО СМИРНЫХ
Надо же - в прошлом году аж пятерых новорождённых девочек в Москве назвали именем Малина.
Но почему бы нет?
Милое ведь имя Малина. Или Калина (у поляков такое уже есть).
Прямо как тысячу лет назад!
Сейчас родители, как и тогда, вполне могут придумать ребёнку имя, которого нет ни у кого.
Или есть мало у кого.
Причём имя может быть любого происхождения, значить что угодно или вообще не значить ничего.
Просто маме понравилось сочетание звуков - и этого довольно.
Нет, конечно, тысячу лет назад просто набором звуков или именем чужестранной певицы называть ребёнка никто бы не стал.
А вот самостоятельно сочинить что-то приятное и благожелательное можно было.
Потому-то имена повторялись редко - во всяком случае, так в ранних источниках.
Первых новгородских и киевских князей всех звали по-разному.
Только когда появились среди них примеры для подражания, знаменитые предки и причисленные к лику святых, пошли среди их потомков во множестве Святославы, Изяславы, Ярославы и прочие -славы.
Причём -славами могли именоваться лишь князья и их кровные родственники.
Смердам такой роскоши не полагалось!
Но слишком скоро христианство потребовало, чтобы всех звали греческими и римскими именами - как звали нововвезённых святых.
Привыкали долго.
Веками помимо заморских крестильных имён у русских людей имелись и свои, понятные.
И эти понятные русские поначалу использовали чаще.
Поголовно у всех князей имелись церковные имена, данные им при крещении.
Но мы знаем не князя Георгия, а Ярослава Мудрого, не его брата Константина, а Мстислава Храброго.
И их сестру Добронегу (Марию).
Раз в летописях все эти персонажи фигурируют под своими русскими именами, можно сделать вывод, что такие понятные и звучные имена и им самим, и всем окружающим нравились куда больше.
А поскольку княжеские имена часто повторяются (с множеством тёзок, иногда полных), историки до сих пор спорят, кто есть кто и кто кому дядя, кто внучатый племянник и по какой линии.
Такое уж путаное было время.
И бледной тенью прошли рядом с этими вечными воителями женщины.
О женщинах вообще известно мало - только то, что вышли они за кого-то замуж, а потом умерли.
Они раньше, чем мужчины, стали упоминаться лишь под крестильными именами.
Домашние их русские имена растаяли во мгле времён.
Потому подлинных русских женских имён, которые остались от старины и реально сочинены нашими предками, а не стилизаторами XIX века, так мало.
В отличие от мужских - Владимиров, Всеволодов и всевозможных -славов.
Три чисто русских женских имени пришли парадоксальным образом из Византии.
Церковь по неизвестным причинам перевела с греческого на русский язык имена девочек-мучениц, дочек влкм. Софии. Вообще-то звали их Пистис, Элпис и Агапэ, но для нас они до сих пор Вера, Надежда и Любовь.
Мама София - Мудрость - так и осталась гречанкой.
Сейчас её имя в РФ бьёт все рекорды популярности.
Ещё два общеизвестных русских имени - Людмила и Светлана - связаны с именем поэта-романтика В. Жуковского.
Он сочинил популярнейшие баллады про героинь, которых звали именно так.
Хотя два эти имени совсем разные - одно в самом деле выдуманное, второе настоящее древнее.
Выдумана Светлана.
Причём вовсе не Жуковским.
Романс «Светлана и Мстислав» сочинил ещё в 1802 году А.Х Остенек, родом остзейский немец, блистательный филолог и славист. Он даже свою фамилию перевёл на русский язык и известен как Востоков.
Так что Светлану изобрёл человек со вкусом и тонким пониманием русского слова.
И получилось удачно.
Вообще-то славянские древности вошли в моду ещё в конце XVIII века.
Стало принято давать дамам - как в стародавние времена - в дополнение к крестильным домашние имена в славянском и несколько сентиментальном вкусе.
Так, Гаврила Державин первую свою жену, Екатерину, прозвал Пленирой, а вторую, Дарью - Миленой.
Милены, кажется, теперь снова появились?
Что до Людмилы, воспетой Жуковским и громко прославленной Пушкиным, то это имя не литературное, а подлинное и очень древнее.
Только не русское, а чешское.
Так звали святую покровительницу Чехии, православную великомученицу и мудрую княгиню (жила в 860 - 921 г.г. - видите, какая древность!)
В Чехии тогда тоже процветали пышные, со значением местные славянские имена.
Отца Людмилы звали Славибор (то есть славный борец), мужа Борживой (борец-воин), а сыновей Спытигнев (пылкий и гневный) и Вратислав (вернувший славу).
Но постепенно и повсюду церковные имена стали привычны, официально самодеятельность родителей не приветствовалась.
Конечно, домашние, понятные вторые имена - сродни прозвищам то милым, то похожим на дразнилки - бытовали долго.
Но вот в документы они попадали всё реже. И забывались постепенно.
Особенно женские.
Летописцы ими не интересовались, о женщинах вообще писали мало.
И юридически у женщин было не так много прав, потому не так часто они фигурируют в завещаниях и расписках.
Исследователь русских имён М.Н Тупиков, собравший практически все личные имена из сохранившихся источников, наскрёб лишь несколько нехристианских русских имён реально существовавших в XVI -XVII в. женщин.
И обнаружил, что довольно распространённым именем среди простолюдинок была Гостена (гостеприимная; так поименована некая холопка в 1506 году и несколько других особ подобного состояния).
Другую холопку, девку князя Глинского, в 1527 году записали как Досаду.
То ли родители так прозвали крикливую малышку, то ли баре ею были недовольны.
Первое более вероятно.
Из суеверного страха - чтобы младенец не заболел и не умер - ему придумывали всякие противные имена вроде Некрас, Невзор, Нелад, Нелеп (некрасивый), Хворощ (больной), Злоба и пр.
Это имена-обереги, чтобы нечистая сила к якобы малопривлекательному ребёнку внимания не проявляла.
Однако с детства такие имена приклеивались к человеку и часто оставались с ним навсегда. От них происходят соответствующие фамилии.
Вот реально жила в 1600 году даже не холопка, а помещица с некрасивым именем Сухана (сухая, тощая). Было и мужское имя-оберег Сухан. Отсюда фамилия Суханов.
Попадались и милые имена.
Жену Никиты Васильевича Болотникова звали Ждана (1590).
Некая новгородская холопка именовалась Русава (1603).
Иногда в документы вписывали и крестильное, и нецерковное имя.
Так получалось имя двойное, прямо на европейский лад:
Лукерья Фёдоровна Несмеяна Погребинская (1690). Несмеяна не сказочное, а полне реальное имя!
Анна Дмитриевна Славна Ховрина (XVI в.).
Именно в таком порядке записывали: крестильное имя - отчество - нехристианское имя - фамилия.
В XVI - XVII веках невероятной популярностью пользовалось некрестильное (второе) имя для девочек Смирена.
Оно выражало желание родителей видеть своё дитя спокойным и послушным.
Женское имя Смирена было парным к мужскому Смирной.
Тоже крайне распространённое неофициальное имя.
И сыновьям желали быть исключительно смирными!
В результате такой моды произошла от имени Смирной фамилия Смирнов.
И теперь она самая распространённая в России!
Но почему бы нет?
Милое ведь имя Малина. Или Калина (у поляков такое уже есть).
Прямо как тысячу лет назад!
Сейчас родители, как и тогда, вполне могут придумать ребёнку имя, которого нет ни у кого.
Или есть мало у кого.
Причём имя может быть любого происхождения, значить что угодно или вообще не значить ничего.
Просто маме понравилось сочетание звуков - и этого довольно.
Нет, конечно, тысячу лет назад просто набором звуков или именем чужестранной певицы называть ребёнка никто бы не стал.
А вот самостоятельно сочинить что-то приятное и благожелательное можно было.
Потому-то имена повторялись редко - во всяком случае, так в ранних источниках.
Первых новгородских и киевских князей всех звали по-разному.
Только когда появились среди них примеры для подражания, знаменитые предки и причисленные к лику святых, пошли среди их потомков во множестве Святославы, Изяславы, Ярославы и прочие -славы.
Причём -славами могли именоваться лишь князья и их кровные родственники.
Смердам такой роскоши не полагалось!
Но слишком скоро христианство потребовало, чтобы всех звали греческими и римскими именами - как звали нововвезённых святых.
Привыкали долго.
Веками помимо заморских крестильных имён у русских людей имелись и свои, понятные.
И эти понятные русские поначалу использовали чаще.
Поголовно у всех князей имелись церковные имена, данные им при крещении.
Но мы знаем не князя Георгия, а Ярослава Мудрого, не его брата Константина, а Мстислава Храброго.
И их сестру Добронегу (Марию).
Раз в летописях все эти персонажи фигурируют под своими русскими именами, можно сделать вывод, что такие понятные и звучные имена и им самим, и всем окружающим нравились куда больше.
А поскольку княжеские имена часто повторяются (с множеством тёзок, иногда полных), историки до сих пор спорят, кто есть кто и кто кому дядя, кто внучатый племянник и по какой линии.
Такое уж путаное было время.
И бледной тенью прошли рядом с этими вечными воителями женщины.
О женщинах вообще известно мало - только то, что вышли они за кого-то замуж, а потом умерли.
Они раньше, чем мужчины, стали упоминаться лишь под крестильными именами.
Домашние их русские имена растаяли во мгле времён.
Потому подлинных русских женских имён, которые остались от старины и реально сочинены нашими предками, а не стилизаторами XIX века, так мало.
В отличие от мужских - Владимиров, Всеволодов и всевозможных -славов.
Три чисто русских женских имени пришли парадоксальным образом из Византии.
Церковь по неизвестным причинам перевела с греческого на русский язык имена девочек-мучениц, дочек влкм. Софии. Вообще-то звали их Пистис, Элпис и Агапэ, но для нас они до сих пор Вера, Надежда и Любовь.
Мама София - Мудрость - так и осталась гречанкой.
Сейчас её имя в РФ бьёт все рекорды популярности.
Ещё два общеизвестных русских имени - Людмила и Светлана - связаны с именем поэта-романтика В. Жуковского.
Он сочинил популярнейшие баллады про героинь, которых звали именно так.
Хотя два эти имени совсем разные - одно в самом деле выдуманное, второе настоящее древнее.
Выдумана Светлана.
Причём вовсе не Жуковским.
Романс «Светлана и Мстислав» сочинил ещё в 1802 году А.Х Остенек, родом остзейский немец, блистательный филолог и славист. Он даже свою фамилию перевёл на русский язык и известен как Востоков.
Так что Светлану изобрёл человек со вкусом и тонким пониманием русского слова.
И получилось удачно.
Вообще-то славянские древности вошли в моду ещё в конце XVIII века.
Стало принято давать дамам - как в стародавние времена - в дополнение к крестильным домашние имена в славянском и несколько сентиментальном вкусе.
Так, Гаврила Державин первую свою жену, Екатерину, прозвал Пленирой, а вторую, Дарью - Миленой.
Милены, кажется, теперь снова появились?
Что до Людмилы, воспетой Жуковским и громко прославленной Пушкиным, то это имя не литературное, а подлинное и очень древнее.
Только не русское, а чешское.
Так звали святую покровительницу Чехии, православную великомученицу и мудрую княгиню (жила в 860 - 921 г.г. - видите, какая древность!)
В Чехии тогда тоже процветали пышные, со значением местные славянские имена.
Отца Людмилы звали Славибор (то есть славный борец), мужа Борживой (борец-воин), а сыновей Спытигнев (пылкий и гневный) и Вратислав (вернувший славу).
Но постепенно и повсюду церковные имена стали привычны, официально самодеятельность родителей не приветствовалась.
Конечно, домашние, понятные вторые имена - сродни прозвищам то милым, то похожим на дразнилки - бытовали долго.
Но вот в документы они попадали всё реже. И забывались постепенно.
Особенно женские.
Летописцы ими не интересовались, о женщинах вообще писали мало.
И юридически у женщин было не так много прав, потому не так часто они фигурируют в завещаниях и расписках.
Исследователь русских имён М.Н Тупиков, собравший практически все личные имена из сохранившихся источников, наскрёб лишь несколько нехристианских русских имён реально существовавших в XVI -XVII в. женщин.
И обнаружил, что довольно распространённым именем среди простолюдинок была Гостена (гостеприимная; так поименована некая холопка в 1506 году и несколько других особ подобного состояния).
Другую холопку, девку князя Глинского, в 1527 году записали как Досаду.
То ли родители так прозвали крикливую малышку, то ли баре ею были недовольны.
Первое более вероятно.
Из суеверного страха - чтобы младенец не заболел и не умер - ему придумывали всякие противные имена вроде Некрас, Невзор, Нелад, Нелеп (некрасивый), Хворощ (больной), Злоба и пр.
Это имена-обереги, чтобы нечистая сила к якобы малопривлекательному ребёнку внимания не проявляла.
Однако с детства такие имена приклеивались к человеку и часто оставались с ним навсегда. От них происходят соответствующие фамилии.
Вот реально жила в 1600 году даже не холопка, а помещица с некрасивым именем Сухана (сухая, тощая). Было и мужское имя-оберег Сухан. Отсюда фамилия Суханов.
Попадались и милые имена.
Жену Никиты Васильевича Болотникова звали Ждана (1590).
Некая новгородская холопка именовалась Русава (1603).
Иногда в документы вписывали и крестильное, и нецерковное имя.
Так получалось имя двойное, прямо на европейский лад:
Лукерья Фёдоровна Несмеяна Погребинская (1690). Несмеяна не сказочное, а полне реальное имя!
Анна Дмитриевна Славна Ховрина (XVI в.).
Именно в таком порядке записывали: крестильное имя - отчество - нехристианское имя - фамилия.
В XVI - XVII веках невероятной популярностью пользовалось некрестильное (второе) имя для девочек Смирена.
Оно выражало желание родителей видеть своё дитя спокойным и послушным.
Женское имя Смирена было парным к мужскому Смирной.
Тоже крайне распространённое неофициальное имя.
И сыновьям желали быть исключительно смирными!
В результате такой моды произошла от имени Смирной фамилия Смирнов.
И теперь она самая распространённая в России!