ЛУЧШЕ БЫТЬ УБИТЫМ
Пушкин назвал русский бунт бессмысленным и беспощадным, потому что подробно изучил Пугачёвщину.
Сам.
По документам и из первых уст - из разговоров с пугачёвцами и их противниками.
Эти люди были ещё живы в его время.
Прочие бунты были ему либо неизвестны, либо знакомы в изложении классиков и романтиков - то есть выглядели уже готовыми драмами без лишних деталей и слишком выпирающих низких истин.
Но бунты всех времён очень похожи.
Теории революций много старше теории большого взрыва.
Законы бунтов малоприятны, но вырисовываются вполне.
Когда в разгар Великой французской революции - летом 1792 года - король наложил вето на решение Законодательного собрания подвергнуть санкциям священников, которые не признали конституцию, он ещё ощущал себя королём.
Хотя был изрядно напуган и деморализован.
Но с ним ещё считались.
У него ещё было право вето.
За что санкюлоты дразнили его "господин Вето" или "толстый Вето" (естественно, французы говорят ветО).
Так вот, именно это королевское вето настолько возмутило революционные массы, что 10 августа собралась громадная толпа в 20 тысяч протестующих.
Она двинула к дворцу Тюильри с угрожающими криками "Долой господина ВетО!"
Пошли отменять вето.
На пути толпы встала наёмная швейцарская гвардия.
Протестующие её поголовно перебили и ворвались во дворец.
Король был в ужасе от этой расправы и безумно боялся за свою семью.
Он встретил протестующих как гостей, приветственно размахивая шляпой.
Он уверял, что предан конституции, что исправит свои ошибки.
Наводнившая дворец толпа несколько часов ликовала и безобразничала.
На перепуганного короля надели красный фригийский колпак.
Какой-то бойкий санкюлот потребовал от монарха выпить с ним на брудершафт.
Король подчинился.
Поскольку взявшая штурмом Тюильри толпа состояла из всех желающих, туда замешался и молодой артиллерийский офицер.
Он говорил с сильным итальянским акцентом, носил редкое итальянское имя Наполеоне (Неаполитанец) и итальянскую же фамилию, тоже со значением - Буонапарте (добрая/большая доля; стало быть, Малапарте - есть такой писатель - доля малая).
Этот офицер сказал своему другу о короле:
- Какой трус! Как можно было впустить этих каналий! Надо было смести пушками человек 500-600, а остальные сразу бы разбежались.
- А если бы артиллеристы отказались стрелять в толпу? - возразил друг.
- Тогда надо было хотя бы разбить бутылку о голову негодяя, который полез пить на брудершафт.
- Но в этом случае толпа просто растерзала бы короля!
- В его теперешнем положении, пожалуй, лучше было бы быть убитым...
Далее судьба и логика вещей позволили сбыться всему, что в ту ночь сгоряча наговорил Буонапарте.
Король действительно погиб всего через полгода - на гильотине.
А через три года артиллерийский офицер - теперь он звался на французский лад Наполеон Бонапарт - действительно расстрелял из пушек толпу протестующих.
Считается, это был первый случай применения артиллерии на городских улицах против политических противников.
По иронии судьбы расстрелял Бонапарт как раз роялистов, которые восстали против революционных властей.
На паперти церкви св. Роха людская толпа превратилась в безликое кровавое месиво.
А Бонапарт продолжил всем известную карьеру и в конце концов стал императором.
Правда, корону он, как и король, тоже протерял.
Однако после Ватерлоо он вовсе не стремился быть убитым, что когда-то считал лучшей долей для господина Вето.
Гордый запал молодости ушёл. Сдался англичанам.
Революции и бунты начинаются легко - а в берега жизнь потом входит долго и трудно.
Две крайности - брудершафт с санкюлотом и картечь в толпу.
Выбор невелик, и буря всё равно уляжется нескоро.
А пейзаж после бури всё равно будет неузнаваем.
Историк Василий Ключевский считал, что "история ничему не учит, а только наказывает за незнание её уроков".
Парадокс, но беспощадно верный.
Значит, закон?
Сам.
По документам и из первых уст - из разговоров с пугачёвцами и их противниками.
Эти люди были ещё живы в его время.
Прочие бунты были ему либо неизвестны, либо знакомы в изложении классиков и романтиков - то есть выглядели уже готовыми драмами без лишних деталей и слишком выпирающих низких истин.
Но бунты всех времён очень похожи.
Теории революций много старше теории большого взрыва.
Законы бунтов малоприятны, но вырисовываются вполне.
Когда в разгар Великой французской революции - летом 1792 года - король наложил вето на решение Законодательного собрания подвергнуть санкциям священников, которые не признали конституцию, он ещё ощущал себя королём.
Хотя был изрядно напуган и деморализован.
Но с ним ещё считались.
У него ещё было право вето.
За что санкюлоты дразнили его "господин Вето" или "толстый Вето" (естественно, французы говорят ветО).
Так вот, именно это королевское вето настолько возмутило революционные массы, что 10 августа собралась громадная толпа в 20 тысяч протестующих.
Она двинула к дворцу Тюильри с угрожающими криками "Долой господина ВетО!"
Пошли отменять вето.
На пути толпы встала наёмная швейцарская гвардия.
Протестующие её поголовно перебили и ворвались во дворец.
Король был в ужасе от этой расправы и безумно боялся за свою семью.
Он встретил протестующих как гостей, приветственно размахивая шляпой.
Он уверял, что предан конституции, что исправит свои ошибки.
Наводнившая дворец толпа несколько часов ликовала и безобразничала.
На перепуганного короля надели красный фригийский колпак.
Какой-то бойкий санкюлот потребовал от монарха выпить с ним на брудершафт.
Король подчинился.
Поскольку взявшая штурмом Тюильри толпа состояла из всех желающих, туда замешался и молодой артиллерийский офицер.
Он говорил с сильным итальянским акцентом, носил редкое итальянское имя Наполеоне (Неаполитанец) и итальянскую же фамилию, тоже со значением - Буонапарте (добрая/большая доля; стало быть, Малапарте - есть такой писатель - доля малая).
Этот офицер сказал своему другу о короле:
- Какой трус! Как можно было впустить этих каналий! Надо было смести пушками человек 500-600, а остальные сразу бы разбежались.
- А если бы артиллеристы отказались стрелять в толпу? - возразил друг.
- Тогда надо было хотя бы разбить бутылку о голову негодяя, который полез пить на брудершафт.
- Но в этом случае толпа просто растерзала бы короля!
- В его теперешнем положении, пожалуй, лучше было бы быть убитым...
Далее судьба и логика вещей позволили сбыться всему, что в ту ночь сгоряча наговорил Буонапарте.
Король действительно погиб всего через полгода - на гильотине.
А через три года артиллерийский офицер - теперь он звался на французский лад Наполеон Бонапарт - действительно расстрелял из пушек толпу протестующих.
Считается, это был первый случай применения артиллерии на городских улицах против политических противников.
По иронии судьбы расстрелял Бонапарт как раз роялистов, которые восстали против революционных властей.
На паперти церкви св. Роха людская толпа превратилась в безликое кровавое месиво.
А Бонапарт продолжил всем известную карьеру и в конце концов стал императором.
Правда, корону он, как и король, тоже протерял.
Однако после Ватерлоо он вовсе не стремился быть убитым, что когда-то считал лучшей долей для господина Вето.
Гордый запал молодости ушёл. Сдался англичанам.
Революции и бунты начинаются легко - а в берега жизнь потом входит долго и трудно.
Две крайности - брудершафт с санкюлотом и картечь в толпу.
Выбор невелик, и буря всё равно уляжется нескоро.
А пейзаж после бури всё равно будет неузнаваем.
Историк Василий Ключевский считал, что "история ничему не учит, а только наказывает за незнание её уроков".
Парадокс, но беспощадно верный.
Значит, закон?