1941, ИЮНЬ. НА ЖАРКОМ СОЛНЦЕ
Этот пост я иногда повторяю.
Чтобы лучше представить тот день, когда никто не знал, чем всё кончится.
Была тогда такая же короткая летняя ночь и следующее утро - 22 июня.
Теперь это навсегда день скорби.
О том далёком дне далеко от России писал Нобелевский лауреат 1933 года Иван Бунин в своём дневнике.
Взгляд из совсем иного прошлого и очень со стороны - из французского лета 1941 года:
"22.06.41. 2 часа дня.
С новой страницы пишу продолжение этого дня - великое событие - Германия нынче утром объявила войну России - и финны и румыны уже "вторглись" в "пределы" её. Побежал в столовую к радио - да! Взволновались мы ужасно...Тихий, мутный день, вся долина в белом лёгком тумане. Да, теперь действительно так: или пан или пропал".
Позже Бунин говорил, что в тот день "вложил шпагу в ножны" в отношении СССР и назвал ту страну Россией. Но говорил, когда уже знал, как и чем всё разрешится.
Тогда же всё смешалось в белой эмиграции, которую сейчас любят всю - без изъятий - изобразить патриотичной и не приемлющей Гитлера.
Не так всё было.
В то время, когда Бунины всего лишь "взволновались ужасно" - и волновались не на шутку, Дмитрий Мережковский, неудачливый соперник Бунина по долгому ожиданию Нобелевской премии, выступил по парижскому радио.
Он говорил "о подвиге, взятом на себя Германией в Святом Крестовом походе против большевиков".
Иван Шмелёв тоже был в восторге от долгожданного нападения немцев на Россию. Эмигрант С.П.Мельгунов с изумлением записал в дневнике:"Шмелёв так и говорит: с фюрером - Бог!"
Того же мнения был и тонкий поэт Г. Иванов. Весьма антисоветски настроенная Н. Берберова писала о нём:"Он не был германофилом, а потерявшим всякое моральное чувство человеком, на всех углах кричавшим, что он предпочитает быть полицмейстером взятого немцами Смоленска, чем в Смоленске редактировать литературный журнал".
Вот и такими бывали русские люди.
А Бунин жил тогда в глуши Прованса, на высокогорной вилле "Жанетта" в Грасе, близ Наполеоновой дороги.
Новости ловил жадно. Чувства испытывал противоречивые. Поначалу вполне радостные. Записывал:
"30.6.41.
Итак, пошли на войну с Россией: немцы, финны, итальянцы, словаки, венгры, албанцы (!) и румыны. И все говорят, что это священная война против коммунизма. Как поздно опомнились! Почти 23 года терпели его.
(...) Во втором часу радио: Франция прервала дипломатические отношения с Россией в виду её мировой коммунистической опасности".
Грас и весь юг Франции были под контролем коллаборационистского правительства Виши. Именно эта Франция (которая боролась "с евреями, цыганами, коммунистами и масонами") и разорвала отношения с СССР.
Войны в Провансе не было, но Бунин и его окружение жили голодно и уединённо. Очень тихо.
Вокруг красота мира, ничем здесь не потревоженная. Прелесть покоя и южных девушек в цвету.
Но радио слушали:
"24.8.41. Воскр.
Вчера Cannes, купался. Никого не видал.
Юбочки, лёгкие, коротенькие, цветастые, по-старинному простые, женственные, которые носят нынешнее лето. Стучат деревянными сандалиями.
Немцы пишут, что убили русских уже более 5 миллионов.
С неделю тому назад немцы объясняли ожесточённое сопротивление русских тем, что это война не то, что во Франции, в Бельгии и т.д., где имелось дело с людьми, имеющими "intelligence", - что в России война идёт с дикарями, не дорожащими жизнью, бесчувственными к смерти. Румыны вчера объяснили иначе - тем, что "красные" идут на смерть "под револьверами жидов-комиссаров". Нынче румыны говорят, что, несмотря на все их победы, война будет "непредвиденно долгая и жестокая".
Днём нынче было совершенно палящее солнце - настоящий провансальский день".
Чтобы лучше представить тот день, когда никто не знал, чем всё кончится.
Была тогда такая же короткая летняя ночь и следующее утро - 22 июня.
Теперь это навсегда день скорби.
О том далёком дне далеко от России писал Нобелевский лауреат 1933 года Иван Бунин в своём дневнике.
Взгляд из совсем иного прошлого и очень со стороны - из французского лета 1941 года:
"22.06.41. 2 часа дня.
С новой страницы пишу продолжение этого дня - великое событие - Германия нынче утром объявила войну России - и финны и румыны уже "вторглись" в "пределы" её. Побежал в столовую к радио - да! Взволновались мы ужасно...Тихий, мутный день, вся долина в белом лёгком тумане. Да, теперь действительно так: или пан или пропал".
Позже Бунин говорил, что в тот день "вложил шпагу в ножны" в отношении СССР и назвал ту страну Россией. Но говорил, когда уже знал, как и чем всё разрешится.
Тогда же всё смешалось в белой эмиграции, которую сейчас любят всю - без изъятий - изобразить патриотичной и не приемлющей Гитлера.
Не так всё было.
В то время, когда Бунины всего лишь "взволновались ужасно" - и волновались не на шутку, Дмитрий Мережковский, неудачливый соперник Бунина по долгому ожиданию Нобелевской премии, выступил по парижскому радио.
Он говорил "о подвиге, взятом на себя Германией в Святом Крестовом походе против большевиков".
Иван Шмелёв тоже был в восторге от долгожданного нападения немцев на Россию. Эмигрант С.П.Мельгунов с изумлением записал в дневнике:"Шмелёв так и говорит: с фюрером - Бог!"
Того же мнения был и тонкий поэт Г. Иванов. Весьма антисоветски настроенная Н. Берберова писала о нём:"Он не был германофилом, а потерявшим всякое моральное чувство человеком, на всех углах кричавшим, что он предпочитает быть полицмейстером взятого немцами Смоленска, чем в Смоленске редактировать литературный журнал".
Вот и такими бывали русские люди.
А Бунин жил тогда в глуши Прованса, на высокогорной вилле "Жанетта" в Грасе, близ Наполеоновой дороги.
Новости ловил жадно. Чувства испытывал противоречивые. Поначалу вполне радостные. Записывал:
"30.6.41.
Итак, пошли на войну с Россией: немцы, финны, итальянцы, словаки, венгры, албанцы (!) и румыны. И все говорят, что это священная война против коммунизма. Как поздно опомнились! Почти 23 года терпели его.
(...) Во втором часу радио: Франция прервала дипломатические отношения с Россией в виду её мировой коммунистической опасности".
Грас и весь юг Франции были под контролем коллаборационистского правительства Виши. Именно эта Франция (которая боролась "с евреями, цыганами, коммунистами и масонами") и разорвала отношения с СССР.
Войны в Провансе не было, но Бунин и его окружение жили голодно и уединённо. Очень тихо.
Вокруг красота мира, ничем здесь не потревоженная. Прелесть покоя и южных девушек в цвету.
Но радио слушали:
"24.8.41. Воскр.
Вчера Cannes, купался. Никого не видал.
Юбочки, лёгкие, коротенькие, цветастые, по-старинному простые, женственные, которые носят нынешнее лето. Стучат деревянными сандалиями.
Немцы пишут, что убили русских уже более 5 миллионов.
С неделю тому назад немцы объясняли ожесточённое сопротивление русских тем, что это война не то, что во Франции, в Бельгии и т.д., где имелось дело с людьми, имеющими "intelligence", - что в России война идёт с дикарями, не дорожащими жизнью, бесчувственными к смерти. Румыны вчера объяснили иначе - тем, что "красные" идут на смерть "под револьверами жидов-комиссаров". Нынче румыны говорят, что, несмотря на все их победы, война будет "непредвиденно долгая и жестокая".
Днём нынче было совершенно палящее солнце - настоящий провансальский день".