Гордость, цветы и музыка
тут доволньо много...
Гордость и предубеждение
Все сказки, которые мне в детстве рассказывала бабушка, заканчивались моралью: «У девушки должна быть гордость». Мама же, увидев мои первые школьные прописи в подмигивающих кляксах, промычала: «М-да, гордиться нечем…» Из-за чего в моих слабых мозгах обустроилась мысль, что я, наверное, не девушка. Гордиться-то нечем. Логические умозаключения привели меня на забор, откуда я обстреливала пшеном из трубочки прохожих, гордясь своей пропащестью и драными шортами. Особенно удачное попадание закончилось драматическим знакомством с Толиком Дурбецало, выдающимся хулиганом.
И - как следствие: я иду в кино в розовом платье. Толик следует за мной на приличном расстоянии. Однако бабушкины подруги поджимают губы - видно, что мы вместе: я и этот хулиган. «Этот хулиган», всё с того же приличного расстояния, протягивает мне свёрнутый из обрывка газеты «Красная звезда» кулёк семечек: «Угощайся!» Я гордо отказываюсь. У меня есть гордость. Я - девушка.
Вечером бабушка устраивает мне разборку. Тогда это еще не называется «разборка», как-то по-другому. Но все равно плохо. Нет у меня, оказывается, девичьей гордости. Недолго музыка играла, недолго фраер танцевал. Иди, сиди на заборе.
Вот уже много лет я сижу на заборе и думаю о гордости.
Одна моя знакомая маленькая женщина гордится тем, что у нее под носом самая большая в городе бородавка.
Большая гордость и маленькие люди
Маленькие люди не могут жить без гордости. Гордость эту унижать нельзя. Враги человека, домашние его, низводят гордого мужа, отца или брата до состояния дрожащего за плинтусом таракана. Он плохой. Он не выносит мусорное ведро, не гасит за собой свет в туалете и вчера прошел в грязных ботинках прямо в спальню.
Гордый человек уносит свою гордость из дома в коробке домино. Он выгуливает ее на собачьем поводке. Он поит свою гордость пивом у ларька.
Один мой знакомый алкоголик гордился тем, что в белой горячке ему привиделась белая мышь величиной с белую лошадь.
Большая гордость и маленькие страны
Страны - они как люди. Даже как дети. Если маленькой стране нечем гордиться, то другие маленькие страны будут над ней смеяться.
Большим странам лучше держать свою гордость при себе. Одна моя знакомая большая страна так гордилась, что в конце концов лопнула от гордости. Другая, моя незнакомая, большая страна гордится до сих пор. Все другие страны в отместку говорят ей, что так нельзя, и рассказывают, почему она плохая. А та им в ответ: «Плохая-плохая, зато вот!». И разваливается во всю ширину на карте. Неаккуратно так разваливается - то одну маленькую страну заденет, то другую. Они ей: «Уберите ваши ноги!» А та как плюнет пшеном из трубочки! О точном количестве потерь не сообщают. Но много.
Маленькие страны гордятся трогательно и безвредно.
Одна маленькая страна гордится тем, что на главной площади столицы стоит башня с часами. Так они тикают настолько громко, что мешают спать пограничникам. Которых на всю страну два. Один из них - собака.
Другая маленькая страна гордится тем, что на весеннем празднике Птиц у них поджарили яичницу - самую большую в мире. О количестве яиц не сообщают. Но много. Настолько много, что в день праздника каждый житель буквально барахтался в желтке, - иначе бы яичница не поместилась в границах государства.
И есть одна маленькая страна, которая гордится своим Богом. Он у нее особенный. Только для внутреннего употребления. Кажется, с усами.
И есть одна маленькая страна, которая гордится тем, что она еще всем покажет.
И есть одна маленькая страна, которая гордится просто тем, что она есть. А и в самом деле, как почитаешь историю - могло бы и не быть.
И есть одна очень маленькая страна, которая гордится тем, что находится высоко-высоко в горах Тибета. Выше всех. И свободно могла бы плюнуть с высоты на все другие страны. Безо всякого пшена - плюнуть и все. Но не плюет, чтобы никто, не приведи Господи, не засобирался к ней в гости.
Я хочу рассказать вам про маленькую страну, которая гордилась своими песнями.
Шедевры мелодизма
Одна маленькая страна гордилась своими песнями. То есть вообще - музыкальностью своего народа. Все, что у народа внутри клокотало, все выливалось песней. Шедевром мелодизма. А голоса! Это же умереть не встать какие голоса!
При таких голосах, при таких шедеврах мелодизма работать просто грех. Пойдут, бывалоча, жнецы на горку - пожать чего-нибудь, чтобы зимой не так есть хотелось, - и не дойдут. Начнут песню петь. Про то, как они жнут.
То же самое, когда сеют. Или там пашут.
Лучше всего пелось в положении лежа на земле, глаза в небо. В таком положении почему-то сразу хочется стать некрупной, но гордой хищной птицей типа пустельги и парить, парить. Или улететь куда-нибудь поскорее. Но как улетишь, если тут так поют?
Про любовь как поют! Даже если, например, песня о добыче полезных ископаемых, то все равно во втором примерно куплете появляются пригожие девушки и… Какие уж тут полезные ископаемые!
А с другой стороны - какие девушки, пусть даже чернобровые и с косой до подколенных ямочек, если луна, и соловей, и цветочки всякие? Петь, петь про цветочки! Про соловьев петь, соловьем разливаться.
То есть, народ практически растворился в песне.
Но дети все-таки иногда рождались.
Один родился композитором.
Я хочу вам рассказать про большого композитора в маленькой стране.
Большой композитор и маленькая страна
В одной маленькой стране, которая гордилась своими песнями, родился большой композитор. То есть, для других среднестатистических стран он был большой, а для своей маленькой страны - великий. Он симфонию написал. И ораторию!
И двадцать восемь сюит. Потом даже оперу написал. Даже две оперы. Одну про любовь, другую тоже про любовь.
Все, конечно, следуя шедеврам народного мелодизма. То есть все, все, что было в прекрасных песнях его страны, он творчески переработал, переболтал, переосмыслил и - опа! Вот вам и опера. Две.
И, что интересно, большие страны были в восторге.
- Упоительно,- говорят, - упоительно!
И стали упиваться. Музыкой. Музыкой маленькой страны. Концерты, фестивали, оркестровые ямы. Смычки. Клавиши. Басы, тенора. Или баса и теноры? Ай, какая может быть грамматика, орфография и орфоэпия, если музыка!
В маленькой стране все чрезвычайно воодушевились.
- Вот она, настоящая гордость! Свой композитор!
И понеслось.
Концерты, концерты, опять-таки фестивали. Оркестры уже не в яме и ни в каком-нибудь другом месте, а в свете софитов на сцене филармонии. Филармонию в маленькой стране срочно воздвигли за счет той самой большой страны. Которая вообще-то плохая, но иногда хочет казаться хорошей и поэтому поддерживает культурные феномены. Такие как свой собственный большой (ну ладно, великий) композитор в такой маленькой (плюнуть не на что) стране.
Маленькая страна - не значит, глупая. Из композитора выжали все, что можно, при жизни, а уж после смерти!
Дом-музей композитора в мелкой деревушке. Экспозиция «Детские годы». Рояль-крошка размером чуть больше котенка, ноты «Школа игры на фортепиано», затертые от частого употребления в разделе «Гаммы». К дому не зарастает народная тропа, преимущественно из туристов. Тропу трижды в день подметает внучатная племянница композитора по материнской линии, которая имеет с этого свой доход - за родство отдельно, за подметание отдельно. Естественно, билеты, буклеты и платные экскурсии. Рядом отели, мотели, карусели. Деньги капают, население процветает.
Еще один Дом-музей в студенческом кантоне - экспозиция «Юность энд бедность». Обе гордые - то есть, юность и бедность. Комнатка с носовой платок. Рояля вообще нет, на стене гитара, почему-то электрическая.
Электрических во времена гения не было. Ну и что? Музыковеды молчат, экскурсоводы болтают. Узкая крутая лесенка ведет в мансарду, стенки до самого верху исписаны лозунгами. Типа «Music forever!» Молодежь ломится изо всех сил и стран. Паломники. Живо раскупают футболки с портретом композитора, банданы с портретом композитора. Быстро и недорого можно сделать тату: нотную запись первых четырех тактов самого отпадного хита композитора. После паломничества - дискотека. Деньги капают, население… Ну, понятно.
И, наконец, Дом-музей впритирку к филармонии. В самом-самом центре столицы. Экспозиция «Как хорошо у нас живут композиторы». Четыре зала. Белый рояль. Канделябры. Портреты композитора в национальной одежде. В витринах лавровые венки и ноты. Этот музей охотно посещают не только туристы, но и население. Детей приводят: «Смотри, разбойник! Как хорошо живут у нас композиторы!»
Я хочу рассказать вам, как взрослые люди мучают маленьких детей.
Как взрослые люди мучают маленьких детей
Взрослые люди мучают маленьких детей, потому что хотят, чтобы детям было хорошо. Маленьких детей заставляют пилить скрипки и колотить по клавишам. Маленьких детей запирают в кладовку и через каждый час спрашивают: «Ну что, сочинил симфонию? Ну хотя бы сюиту - сочинил?» У маленьких детей отбирают игрушки, котят и книжки с картинками. Чтобы ничто не мешало заниматься музыкой. Когда они вырастут композиторами, когда их запишут в «Почетное общество Муз», тогда скажут спасибо маме и папе. А мама и папа будут ими гордиться. И вся семья будет очень хорошо жить. Все будет у этой семьи: и четыре зала, и канделябры, и национальная одежда, вышитая черными и красными нитками мулине.
В маленькой стране, которая сначала гордилась своими песнями, а потом стала гордиться своим великим композитором, развелось столько маленьких композиторов, что некоторые родители уже с ними не справлялись. Тогда Королева этой страны своим Высочайшим повелением учредила приют для маленьких композиторов. Туда тоже наезжали туристы, и дело, в общем-то, себя окупало.
Я хочу рассказать вам про одного хорошего композитора, который вырос в этом приюте.
Хороший композитор в маленькой стране
В маленькой стране, которая не без пользы гордилась свои великим покойным композитором, родился еще один композитор. Он пока живой. В семье было четверо детей, всех учили музыке. На младшего уже не хватило деревянных. То есть школьных линеек - бить по пальцам за ошибки в гаммах. И его определили в тот самый приют для маленьких музыкантов. Там линеек на всех хватало. У мальчика неожиданно прорезался талант. Однажды, сидя в приютской кладовке, он таки сочинил симфонию. Нет, сначала сюиту, а потом и симфонию. А потом много еще чего сочинил. И, что интересно, хорошего. При выпуске из приюта ему выдали почетную грамоту, черный концертный фрак и галстук-бабочку. Причем, фрак и бабочку купил директор приюта на свои деньги.
Как положено молодому гению, жил композитор в бедной квартирке под крышей. Он был весел и смешлив. Вместо дверного звонка у него висел колокольчик со шнурком в виде ослиного хвоста. У композитора была жена. Тоже веселая и смешливая. Это она купила колокольчик с хвостом. Но нельзя же вечно радоваться ослиному хвосту. Хочется наслаждаться славой, апартаментами и чем там еще наслаждаются великие композиторы.
И жена молодого гения исподтишка засуетилась. На предмет регалий, званий и приема в «Почетное общество Муз». Она думала, что от этого общества и до белого рояля с канделябрами недалеко.
Я хочу рассказать вам, как она заблуждалась.
Гордость и суета
«Не надо заводить архива, над рукописями трястись…», - так высказался один великий литератор большой страны, которой уже нет. «Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности в тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами все дадут», - это уже другой, оттуда же и примерно про то же. Золотые слова. Очень пригодились для лозунгов. Такие лозунги висят в коридорах всех департаментов культуры всех больших и маленьких стран. Чтоб не ходили и не просили, не доставали своими рукописями. В департаментах культуры этих рукописей, в том числе и нотных, скопилось кошмарное количество. А что с ними делать? Куда девать? Рукописи ведь даже не горят. Как известно. Приходится отбиваться лозунгами. Дескать, ждите, не суетитесь. «Служенье муз не терпит суеты….» Это департаменты культуры не терпят суеты. Призванные служить служителям муз деятели предпочитают пить чай и смотреть в окно.
- А может быть, так и надо? - маялся молодой гений. - Куда рваться? Зачем? Мне нужна только возможность спокойно творить.
Правда, исподволь закрадывались сомнения: а что если все великие пытались зомбировать соперников настройкой на смирение и уединение? А сами… То есть, ты давай скитайся босиком по чабрецу и полыни. Степь отпоет, если что. А я в это время…
Отгоняя бесов сомнения, композитор неуверенно пробормотал:
- Ты царь, живи один…
- Ты царь? - ехидно переспросила жена. - Живи один!
И притворилась, что хочет хлопнуть дверью.
Молодой гений испугался и позволил жене суетиться. Долго ли коротко ли… Как в сказках говорится, долго ли коротко ли - а принесли в мансарду в умопомрачительный конверт с восемью лиловыми печатями и одной красной висюлькой, похожей на кисточку ослиного хвоста. А в конверте официальное извещение-приглашение: «Поздравляем! Вы приняты в «Почетное общество Муз». Явиться тогда-то. Туда-то. В черном концертном фраке и галстуке (разрешается галстук-бабочка)».
- Ля-ля-ля! - запрыгал композитор, приглашая жену на тур польки. - Ми-ми-ми! До-до-до!
- А вот тут мелким шрифтом… - охладила восторг мужа верная спутница жизни. Суета сделала ее неприятно практичной и куда менее веселой и смешливой, чем на заре туманной юности. - Тут мелким шрифтом написано: «Принести с собой пять красных гвоздик». Это еще зачем?
На этот вопрос, который в департаменте культуры назывался запросом, логично ответили, что гвоздики нужны для того, чтобы вручить их счастливчику на торжественной церемонии. Уж не думаете ли вы, что мы будем тратиться на цветочки для вас, когда у нас на чай денег не хватает?
Композитор думал, что на чай просят только официанты и таксисты. Возможно, горничные и швейцары в отелях - но в отелях ему останавливаться пока не приходилось, так что это представление было чисто умозрительным.
Так же умозрительно они с женой сообразили, что ни четырех залов, ни белого рояля с канделябрами им от муз не дождаться. Если уж у муз нет денег даже на цветы!
В знак протеста против культурной политики наш герой принес на процедуру приема не красные гвоздики, а белые хризантемы. Из-за чего и прослыл вольнодумцем. И вольно задумался: принес он пять цветочков, а вручили ему только три. Неужели из оставшихся двух в департаменте заварили себе чай?
Тогда жена композитора решила самостоятельно заварить кашу. Она посоветовала мужу вспомнить о народе. Народ - это беспроигрышно. Тем более, народные песни. Песни - это наше прошлое и будущее, наш фундамент и наша крыша. Пора вернуть народу то, что мы у него занимали без процентов. Фа-фа, ля-ля.
Композитор с женой затеяли беспримерный фестиваль народных хоров. Планировались выступления коллективов самородков на горном курорте среди сосен и родников. Все - в вышитых сорочках. И композитор в черном фраке и при бабочке дирижирует! Туристы, буклеты, сувениры. Ларьки с фирменным нефильтрованным пивом. Жена плотно села за калькулятор. Выходило, что всем хватит. Конкретно семье композитора хватит на квартиру в тихом центре и рояль. Правда, не белый, а черный. Но дело ведь не в цвете, а в идее, правда?
Вот если бы на фестивале присутствовала королева!
Жена композитора отчаянно тряхнула кудрями и снова погрузилась в суету. Из суеты она вынырнула с Высочайшим согласием. Однако некоторые детали следовало утрясти в департаменте культуры.
- Поздравляем! - расплылся в улыбке только что откушавший чаю Президент департамента. - С вас причитается!
И назвал сумму.
- Сколько, сколько? - не поверили своим ушам композитор с женой. - За что, за что?
Сумма была названа в условных единицах большой страны.
- Не понимаете? - удивился Президент. - К нашему удивительному горному курорту ведут удивительно неважные дороги. Скажем прямо, опасные дороги. Это же известная проблема нашей страны - дураки и дороги. Лимузин королевы не может мчаться по эти дорогам. И даже просто ехать он по ним не может. Так что вам необходимо оплатить ремонт дорог и украшение трассы. Плюс номер дабл-люкс для Королевы. Плюс чай для Королевы. Она пьет особенный чай. Эксклюзивный. Очень дорого. И потом - подарки.
- Каки таки подарки?
- Таки подарки! Королева должна в присутствии прессы и ТВ вручить подарки приюту для маленьких композиторов. Уж не думаете ли вы, что конфеты и компьютеры она будет покупать за свои собственные деньги? Кстати, прессу и ТВ вы тоже должны оплатить. Вот и получается… Смотрите…Не смотрите на меня так подозрительно. Собственно нам, департаменту культуры, нужно совсем немного…
Жена композитора зарыдала.
Если вы тоже не можете удержаться от слез, спешу успокоить: у Королевы нашлись другие дела. Так что идея хорового фестиваля была благополучно похерена, и композитору с женой не пришлось отвечать за базар.
Больше я вам ничего не хочу рассказывать. Но расскажу.
Цветы и музыка
После очередного облома композитор с женой долго сидели в своей маленькой квартирке под крышей, протекающей от дождя, и слушали стук капель, падающих в эмалированный тазик с портретом великого композитора на дне. В нескончаемой прочувствованной беседе они искали нишу для применения своих талантов. И нашли.
Это была ниша в стене филармонии. Заняв денег у директора Приюта для маленьких композиторов, сплотившаяся в испытаниях пара взяла эту нишу в аренду. В нише был установлен бюст Великого.
А наш герой сочинил гимн. «Цветы и музыка - практически одно! Дарите музыке цветы!»
А что? Нормальный лозунг. Он же слоган. Подействовало.
Маленькие страны затеяли соревнование: какая делегация принесет к бюсту композитора самую роскошную корзину с цветами? Розы, лилии, тюльпаны, герберы… Вчерашний день! Стрелиции, форзиции, амбиции, композиции.
Вечером у филармонии от экзотических ароматов не продохнуть. Поздно ночью подъезжает скромный фургончик, за рулем которого сидит жена композитора. Собирает экзотику и отправляет на экспорт. Часть экзотики назавтра возвращается к бюсту в виде новых композиций, часть используется на сувенирные икебаны. Еще какая-то часть раскупается влюбленными на талисманы вечного согласия, каковое зомбирование тоже предусмотрено.
Так что о доходах семьи музыкального гения беспокоиться не приходится. У них есть уже и четыре зала, и канделябры, и кабинет с белым роялем, где можно спокойно творить.
Департамент культуры намекает, что когда-нибудь потом все это следует отдать под Дом-музей.
Жена композитора кладет руку на округлившийся животик и отрицательно качает головой. Будущего наследника на семейном совете решено к белому роялю не подпускать. Посредине уже готовой детской торжественно водружен белый калькулятор.
Если же вас беспокоят музыка и гордость, то музыка вечна, а на гордость наплевать. Пшеном из трубочки.
Гордость и предубеждение
Все сказки, которые мне в детстве рассказывала бабушка, заканчивались моралью: «У девушки должна быть гордость». Мама же, увидев мои первые школьные прописи в подмигивающих кляксах, промычала: «М-да, гордиться нечем…» Из-за чего в моих слабых мозгах обустроилась мысль, что я, наверное, не девушка. Гордиться-то нечем. Логические умозаключения привели меня на забор, откуда я обстреливала пшеном из трубочки прохожих, гордясь своей пропащестью и драными шортами. Особенно удачное попадание закончилось драматическим знакомством с Толиком Дурбецало, выдающимся хулиганом.
И - как следствие: я иду в кино в розовом платье. Толик следует за мной на приличном расстоянии. Однако бабушкины подруги поджимают губы - видно, что мы вместе: я и этот хулиган. «Этот хулиган», всё с того же приличного расстояния, протягивает мне свёрнутый из обрывка газеты «Красная звезда» кулёк семечек: «Угощайся!» Я гордо отказываюсь. У меня есть гордость. Я - девушка.
Вечером бабушка устраивает мне разборку. Тогда это еще не называется «разборка», как-то по-другому. Но все равно плохо. Нет у меня, оказывается, девичьей гордости. Недолго музыка играла, недолго фраер танцевал. Иди, сиди на заборе.
Вот уже много лет я сижу на заборе и думаю о гордости.
Одна моя знакомая маленькая женщина гордится тем, что у нее под носом самая большая в городе бородавка.
Большая гордость и маленькие люди
Маленькие люди не могут жить без гордости. Гордость эту унижать нельзя. Враги человека, домашние его, низводят гордого мужа, отца или брата до состояния дрожащего за плинтусом таракана. Он плохой. Он не выносит мусорное ведро, не гасит за собой свет в туалете и вчера прошел в грязных ботинках прямо в спальню.
Гордый человек уносит свою гордость из дома в коробке домино. Он выгуливает ее на собачьем поводке. Он поит свою гордость пивом у ларька.
Один мой знакомый алкоголик гордился тем, что в белой горячке ему привиделась белая мышь величиной с белую лошадь.
Большая гордость и маленькие страны
Страны - они как люди. Даже как дети. Если маленькой стране нечем гордиться, то другие маленькие страны будут над ней смеяться.
Большим странам лучше держать свою гордость при себе. Одна моя знакомая большая страна так гордилась, что в конце концов лопнула от гордости. Другая, моя незнакомая, большая страна гордится до сих пор. Все другие страны в отместку говорят ей, что так нельзя, и рассказывают, почему она плохая. А та им в ответ: «Плохая-плохая, зато вот!». И разваливается во всю ширину на карте. Неаккуратно так разваливается - то одну маленькую страну заденет, то другую. Они ей: «Уберите ваши ноги!» А та как плюнет пшеном из трубочки! О точном количестве потерь не сообщают. Но много.
Маленькие страны гордятся трогательно и безвредно.
Одна маленькая страна гордится тем, что на главной площади столицы стоит башня с часами. Так они тикают настолько громко, что мешают спать пограничникам. Которых на всю страну два. Один из них - собака.
Другая маленькая страна гордится тем, что на весеннем празднике Птиц у них поджарили яичницу - самую большую в мире. О количестве яиц не сообщают. Но много. Настолько много, что в день праздника каждый житель буквально барахтался в желтке, - иначе бы яичница не поместилась в границах государства.
И есть одна маленькая страна, которая гордится своим Богом. Он у нее особенный. Только для внутреннего употребления. Кажется, с усами.
И есть одна маленькая страна, которая гордится тем, что она еще всем покажет.
И есть одна маленькая страна, которая гордится просто тем, что она есть. А и в самом деле, как почитаешь историю - могло бы и не быть.
И есть одна очень маленькая страна, которая гордится тем, что находится высоко-высоко в горах Тибета. Выше всех. И свободно могла бы плюнуть с высоты на все другие страны. Безо всякого пшена - плюнуть и все. Но не плюет, чтобы никто, не приведи Господи, не засобирался к ней в гости.
Я хочу рассказать вам про маленькую страну, которая гордилась своими песнями.
Шедевры мелодизма
Одна маленькая страна гордилась своими песнями. То есть вообще - музыкальностью своего народа. Все, что у народа внутри клокотало, все выливалось песней. Шедевром мелодизма. А голоса! Это же умереть не встать какие голоса!
При таких голосах, при таких шедеврах мелодизма работать просто грех. Пойдут, бывалоча, жнецы на горку - пожать чего-нибудь, чтобы зимой не так есть хотелось, - и не дойдут. Начнут песню петь. Про то, как они жнут.
То же самое, когда сеют. Или там пашут.
Лучше всего пелось в положении лежа на земле, глаза в небо. В таком положении почему-то сразу хочется стать некрупной, но гордой хищной птицей типа пустельги и парить, парить. Или улететь куда-нибудь поскорее. Но как улетишь, если тут так поют?
Про любовь как поют! Даже если, например, песня о добыче полезных ископаемых, то все равно во втором примерно куплете появляются пригожие девушки и… Какие уж тут полезные ископаемые!
А с другой стороны - какие девушки, пусть даже чернобровые и с косой до подколенных ямочек, если луна, и соловей, и цветочки всякие? Петь, петь про цветочки! Про соловьев петь, соловьем разливаться.
То есть, народ практически растворился в песне.
Но дети все-таки иногда рождались.
Один родился композитором.
Я хочу вам рассказать про большого композитора в маленькой стране.
Большой композитор и маленькая страна
В одной маленькой стране, которая гордилась своими песнями, родился большой композитор. То есть, для других среднестатистических стран он был большой, а для своей маленькой страны - великий. Он симфонию написал. И ораторию!
И двадцать восемь сюит. Потом даже оперу написал. Даже две оперы. Одну про любовь, другую тоже про любовь.
Все, конечно, следуя шедеврам народного мелодизма. То есть все, все, что было в прекрасных песнях его страны, он творчески переработал, переболтал, переосмыслил и - опа! Вот вам и опера. Две.
И, что интересно, большие страны были в восторге.
- Упоительно,- говорят, - упоительно!
И стали упиваться. Музыкой. Музыкой маленькой страны. Концерты, фестивали, оркестровые ямы. Смычки. Клавиши. Басы, тенора. Или баса и теноры? Ай, какая может быть грамматика, орфография и орфоэпия, если музыка!
В маленькой стране все чрезвычайно воодушевились.
- Вот она, настоящая гордость! Свой композитор!
И понеслось.
Концерты, концерты, опять-таки фестивали. Оркестры уже не в яме и ни в каком-нибудь другом месте, а в свете софитов на сцене филармонии. Филармонию в маленькой стране срочно воздвигли за счет той самой большой страны. Которая вообще-то плохая, но иногда хочет казаться хорошей и поэтому поддерживает культурные феномены. Такие как свой собственный большой (ну ладно, великий) композитор в такой маленькой (плюнуть не на что) стране.
Маленькая страна - не значит, глупая. Из композитора выжали все, что можно, при жизни, а уж после смерти!
Дом-музей композитора в мелкой деревушке. Экспозиция «Детские годы». Рояль-крошка размером чуть больше котенка, ноты «Школа игры на фортепиано», затертые от частого употребления в разделе «Гаммы». К дому не зарастает народная тропа, преимущественно из туристов. Тропу трижды в день подметает внучатная племянница композитора по материнской линии, которая имеет с этого свой доход - за родство отдельно, за подметание отдельно. Естественно, билеты, буклеты и платные экскурсии. Рядом отели, мотели, карусели. Деньги капают, население процветает.
Еще один Дом-музей в студенческом кантоне - экспозиция «Юность энд бедность». Обе гордые - то есть, юность и бедность. Комнатка с носовой платок. Рояля вообще нет, на стене гитара, почему-то электрическая.
Электрических во времена гения не было. Ну и что? Музыковеды молчат, экскурсоводы болтают. Узкая крутая лесенка ведет в мансарду, стенки до самого верху исписаны лозунгами. Типа «Music forever!» Молодежь ломится изо всех сил и стран. Паломники. Живо раскупают футболки с портретом композитора, банданы с портретом композитора. Быстро и недорого можно сделать тату: нотную запись первых четырех тактов самого отпадного хита композитора. После паломничества - дискотека. Деньги капают, население… Ну, понятно.
И, наконец, Дом-музей впритирку к филармонии. В самом-самом центре столицы. Экспозиция «Как хорошо у нас живут композиторы». Четыре зала. Белый рояль. Канделябры. Портреты композитора в национальной одежде. В витринах лавровые венки и ноты. Этот музей охотно посещают не только туристы, но и население. Детей приводят: «Смотри, разбойник! Как хорошо живут у нас композиторы!»
Я хочу рассказать вам, как взрослые люди мучают маленьких детей.
Как взрослые люди мучают маленьких детей
Взрослые люди мучают маленьких детей, потому что хотят, чтобы детям было хорошо. Маленьких детей заставляют пилить скрипки и колотить по клавишам. Маленьких детей запирают в кладовку и через каждый час спрашивают: «Ну что, сочинил симфонию? Ну хотя бы сюиту - сочинил?» У маленьких детей отбирают игрушки, котят и книжки с картинками. Чтобы ничто не мешало заниматься музыкой. Когда они вырастут композиторами, когда их запишут в «Почетное общество Муз», тогда скажут спасибо маме и папе. А мама и папа будут ими гордиться. И вся семья будет очень хорошо жить. Все будет у этой семьи: и четыре зала, и канделябры, и национальная одежда, вышитая черными и красными нитками мулине.
В маленькой стране, которая сначала гордилась своими песнями, а потом стала гордиться своим великим композитором, развелось столько маленьких композиторов, что некоторые родители уже с ними не справлялись. Тогда Королева этой страны своим Высочайшим повелением учредила приют для маленьких композиторов. Туда тоже наезжали туристы, и дело, в общем-то, себя окупало.
Я хочу рассказать вам про одного хорошего композитора, который вырос в этом приюте.
Хороший композитор в маленькой стране
В маленькой стране, которая не без пользы гордилась свои великим покойным композитором, родился еще один композитор. Он пока живой. В семье было четверо детей, всех учили музыке. На младшего уже не хватило деревянных. То есть школьных линеек - бить по пальцам за ошибки в гаммах. И его определили в тот самый приют для маленьких музыкантов. Там линеек на всех хватало. У мальчика неожиданно прорезался талант. Однажды, сидя в приютской кладовке, он таки сочинил симфонию. Нет, сначала сюиту, а потом и симфонию. А потом много еще чего сочинил. И, что интересно, хорошего. При выпуске из приюта ему выдали почетную грамоту, черный концертный фрак и галстук-бабочку. Причем, фрак и бабочку купил директор приюта на свои деньги.
Как положено молодому гению, жил композитор в бедной квартирке под крышей. Он был весел и смешлив. Вместо дверного звонка у него висел колокольчик со шнурком в виде ослиного хвоста. У композитора была жена. Тоже веселая и смешливая. Это она купила колокольчик с хвостом. Но нельзя же вечно радоваться ослиному хвосту. Хочется наслаждаться славой, апартаментами и чем там еще наслаждаются великие композиторы.
И жена молодого гения исподтишка засуетилась. На предмет регалий, званий и приема в «Почетное общество Муз». Она думала, что от этого общества и до белого рояля с канделябрами недалеко.
Я хочу рассказать вам, как она заблуждалась.
Гордость и суета
«Не надо заводить архива, над рукописями трястись…», - так высказался один великий литератор большой страны, которой уже нет. «Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности в тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами все дадут», - это уже другой, оттуда же и примерно про то же. Золотые слова. Очень пригодились для лозунгов. Такие лозунги висят в коридорах всех департаментов культуры всех больших и маленьких стран. Чтоб не ходили и не просили, не доставали своими рукописями. В департаментах культуры этих рукописей, в том числе и нотных, скопилось кошмарное количество. А что с ними делать? Куда девать? Рукописи ведь даже не горят. Как известно. Приходится отбиваться лозунгами. Дескать, ждите, не суетитесь. «Служенье муз не терпит суеты….» Это департаменты культуры не терпят суеты. Призванные служить служителям муз деятели предпочитают пить чай и смотреть в окно.
- А может быть, так и надо? - маялся молодой гений. - Куда рваться? Зачем? Мне нужна только возможность спокойно творить.
Правда, исподволь закрадывались сомнения: а что если все великие пытались зомбировать соперников настройкой на смирение и уединение? А сами… То есть, ты давай скитайся босиком по чабрецу и полыни. Степь отпоет, если что. А я в это время…
Отгоняя бесов сомнения, композитор неуверенно пробормотал:
- Ты царь, живи один…
- Ты царь? - ехидно переспросила жена. - Живи один!
И притворилась, что хочет хлопнуть дверью.
Молодой гений испугался и позволил жене суетиться. Долго ли коротко ли… Как в сказках говорится, долго ли коротко ли - а принесли в мансарду в умопомрачительный конверт с восемью лиловыми печатями и одной красной висюлькой, похожей на кисточку ослиного хвоста. А в конверте официальное извещение-приглашение: «Поздравляем! Вы приняты в «Почетное общество Муз». Явиться тогда-то. Туда-то. В черном концертном фраке и галстуке (разрешается галстук-бабочка)».
- Ля-ля-ля! - запрыгал композитор, приглашая жену на тур польки. - Ми-ми-ми! До-до-до!
- А вот тут мелким шрифтом… - охладила восторг мужа верная спутница жизни. Суета сделала ее неприятно практичной и куда менее веселой и смешливой, чем на заре туманной юности. - Тут мелким шрифтом написано: «Принести с собой пять красных гвоздик». Это еще зачем?
На этот вопрос, который в департаменте культуры назывался запросом, логично ответили, что гвоздики нужны для того, чтобы вручить их счастливчику на торжественной церемонии. Уж не думаете ли вы, что мы будем тратиться на цветочки для вас, когда у нас на чай денег не хватает?
Композитор думал, что на чай просят только официанты и таксисты. Возможно, горничные и швейцары в отелях - но в отелях ему останавливаться пока не приходилось, так что это представление было чисто умозрительным.
Так же умозрительно они с женой сообразили, что ни четырех залов, ни белого рояля с канделябрами им от муз не дождаться. Если уж у муз нет денег даже на цветы!
В знак протеста против культурной политики наш герой принес на процедуру приема не красные гвоздики, а белые хризантемы. Из-за чего и прослыл вольнодумцем. И вольно задумался: принес он пять цветочков, а вручили ему только три. Неужели из оставшихся двух в департаменте заварили себе чай?
Тогда жена композитора решила самостоятельно заварить кашу. Она посоветовала мужу вспомнить о народе. Народ - это беспроигрышно. Тем более, народные песни. Песни - это наше прошлое и будущее, наш фундамент и наша крыша. Пора вернуть народу то, что мы у него занимали без процентов. Фа-фа, ля-ля.
Композитор с женой затеяли беспримерный фестиваль народных хоров. Планировались выступления коллективов самородков на горном курорте среди сосен и родников. Все - в вышитых сорочках. И композитор в черном фраке и при бабочке дирижирует! Туристы, буклеты, сувениры. Ларьки с фирменным нефильтрованным пивом. Жена плотно села за калькулятор. Выходило, что всем хватит. Конкретно семье композитора хватит на квартиру в тихом центре и рояль. Правда, не белый, а черный. Но дело ведь не в цвете, а в идее, правда?
Вот если бы на фестивале присутствовала королева!
Жена композитора отчаянно тряхнула кудрями и снова погрузилась в суету. Из суеты она вынырнула с Высочайшим согласием. Однако некоторые детали следовало утрясти в департаменте культуры.
- Поздравляем! - расплылся в улыбке только что откушавший чаю Президент департамента. - С вас причитается!
И назвал сумму.
- Сколько, сколько? - не поверили своим ушам композитор с женой. - За что, за что?
Сумма была названа в условных единицах большой страны.
- Не понимаете? - удивился Президент. - К нашему удивительному горному курорту ведут удивительно неважные дороги. Скажем прямо, опасные дороги. Это же известная проблема нашей страны - дураки и дороги. Лимузин королевы не может мчаться по эти дорогам. И даже просто ехать он по ним не может. Так что вам необходимо оплатить ремонт дорог и украшение трассы. Плюс номер дабл-люкс для Королевы. Плюс чай для Королевы. Она пьет особенный чай. Эксклюзивный. Очень дорого. И потом - подарки.
- Каки таки подарки?
- Таки подарки! Королева должна в присутствии прессы и ТВ вручить подарки приюту для маленьких композиторов. Уж не думаете ли вы, что конфеты и компьютеры она будет покупать за свои собственные деньги? Кстати, прессу и ТВ вы тоже должны оплатить. Вот и получается… Смотрите…Не смотрите на меня так подозрительно. Собственно нам, департаменту культуры, нужно совсем немного…
Жена композитора зарыдала.
Если вы тоже не можете удержаться от слез, спешу успокоить: у Королевы нашлись другие дела. Так что идея хорового фестиваля была благополучно похерена, и композитору с женой не пришлось отвечать за базар.
Больше я вам ничего не хочу рассказывать. Но расскажу.
Цветы и музыка
После очередного облома композитор с женой долго сидели в своей маленькой квартирке под крышей, протекающей от дождя, и слушали стук капель, падающих в эмалированный тазик с портретом великого композитора на дне. В нескончаемой прочувствованной беседе они искали нишу для применения своих талантов. И нашли.
Это была ниша в стене филармонии. Заняв денег у директора Приюта для маленьких композиторов, сплотившаяся в испытаниях пара взяла эту нишу в аренду. В нише был установлен бюст Великого.
А наш герой сочинил гимн. «Цветы и музыка - практически одно! Дарите музыке цветы!»
А что? Нормальный лозунг. Он же слоган. Подействовало.
Маленькие страны затеяли соревнование: какая делегация принесет к бюсту композитора самую роскошную корзину с цветами? Розы, лилии, тюльпаны, герберы… Вчерашний день! Стрелиции, форзиции, амбиции, композиции.
Вечером у филармонии от экзотических ароматов не продохнуть. Поздно ночью подъезжает скромный фургончик, за рулем которого сидит жена композитора. Собирает экзотику и отправляет на экспорт. Часть экзотики назавтра возвращается к бюсту в виде новых композиций, часть используется на сувенирные икебаны. Еще какая-то часть раскупается влюбленными на талисманы вечного согласия, каковое зомбирование тоже предусмотрено.
Так что о доходах семьи музыкального гения беспокоиться не приходится. У них есть уже и четыре зала, и канделябры, и кабинет с белым роялем, где можно спокойно творить.
Департамент культуры намекает, что когда-нибудь потом все это следует отдать под Дом-музей.
Жена композитора кладет руку на округлившийся животик и отрицательно качает головой. Будущего наследника на семейном совете решено к белому роялю не подпускать. Посредине уже готовой детской торжественно водружен белый калькулятор.
Если же вас беспокоят музыка и гордость, то музыка вечна, а на гордость наплевать. Пшеном из трубочки.