Глава из книги жизни
Кукушонок.
22.11.22
Ложка дёгтя, для мёда в бочонке, не столь убийственна, как кукушонок в семье.
Если кукушонок один в семье, то родители знают с кем имеют дело, особенно мать. Или обязаны знать, чем дело может обернуться.
Отец же, и чёрт бы с ним, а чёрт с ним будет до конца его бренных дней с того момента, когда он решит проявить благородство и признать ладно бы пасынка, но не рождённое ещё дитё. И хоть застрадайся потом, но, не заводи в этом гнезде своих птенчиков, своих кровиночек.
С того момента, как папа решился на личное отцовство, то есть на моё рождение, при наличии в гнезде уже четырёхлетнего кукушонка - считаю, что ко всей семье, незаметно, подкрался писец.
Теперь я понял свою мать, почему она хотела сделать аборт. Она видела повадки первенца и понимала - что к чему. Она знала, что кукушонок будет изводить меня даже не задумываясь о том, что он творит. Так и было.
Так или иначе, но, эта "Пресвятая Троица" исподволь вытолкала Меня из семьи, поскольку, чтобы не натворил кукушонок, во всём был виновен я.
Рад по жизни и благодарен обстоятельствам, что получилось так, что после окончания школы я ушёл из дома.
Поскитался уж я, побродил по свету, наматывая свои сопли на свой кулак - всё в соответствии с напутственными словами отца, отказавшего мне в любой помощи.
С той поры ем только свой хлеб. До армии работал в тайге, учился строительным профессиям. После службы учился в ВУЗе и подрабатывал кочегаром, сторожем, дворником, разгружал вагоны.
Я не скажу, что в семье ко мне применили плохой метод моего воспитания. Жизнь в семье приучила меня к самостоятельности и самоконтролю. Горько, обидно было жить без лишней конфетки, донашивая обноски, но, зато, и на жизнь я смотрел без розовых очков.
Одно меня всю жизнь бьёт по нерву, что меня не вводили в курс дел, что происходили у меня за спиной. Все от меня всё скрывали и скрывают, а сами, при этом, только и стремятся, что всё у меня выведать.
Выспрашивают, а затем предъявы кидают, ни с того - ни с сего.
Да ладно - чёрт с ними - привык, хоть и не смирился я с этим до сих пор, зато уяснил, что язык мой не должен быть мне врагом и не всё молчание золото.
Проверено, когда молчишь - на тебя свесят "всех собак" и такого наплетут, что даже черти в Ад не примут.
Больше всего претензий было от брата. Я не позволял ему себя облапошивать, когда видел его коварные намерения - это позволило "видеть людей насквозь", в дальнейшем. Он обижался, жаловался матери на мою бесконтактность. Мне влетало. И никого не интересовало, что он играл со мной в карты - кому мыть пол, посуду и т.д., присваивая себе мои труды. Хочешь-не хочешь, пришлось поднатореть и в картах.
Мать, в конце своей жизни, как мантру твердила - "Помирись с братом"! А я с ним никогда и не ссорился. Просто, он чужой мне по Духовным скрепам. И в мои пятьдесят лет он подтвердил это.
Кукушонок не принял маму, когда она попросила отвезти её к нему в её день рождения.
- "Зачем ты её привёз? Я хочу пожить для себя"...
Отказался присмотреть за папой, когда мне потребовалось лечь в больницу, а отец уже не мог жить без присмотра и ухода.
Через обращение к главврачу, мы с отцом легли вместе.
А кукушонок продолжал жить для себя.
Семья одна, а воспитание получили разное. И живём диаметрально противоположными жизнями.
Разве это семья, когда для тебя чужие люди становятся душевнее родственников?
....
Я упёртый, но, не конфликтный. При этом врагов не щажу никогда. Обмануть, если это удаётся, меня могут только один раз или, когда я принимаю обман, чтобы избежать пустякового конфликта.
Вникаю в нужды страждущих.
И если я беру заботу о ком-то, то беру её навсегда.
Натерпевшись уничижительности, я не позволяю никому, в моём присутствии, унижать людей. И никто меня не бил, хотя и пытался - исподтишка, подло, сзади.
А вот кукушонка били. И били всю жизнь - "не откладывай яйца в чужих гнёздах".
В семье все всё делали в первую очередь для него, для кукушонка, даже я - он же старший брат мне, всё-таки. Как-то раз я ему пожаловался, что у меня отобрали самодельный пистолетик и наподдавали. Ух, как он полетел на разборки! А потом мне же и вломил, дескать, я его подставил, так как и ему на разборках наподдавали.
С тех пор я не ищу ни у кого, ни в чём, никакого заступничества за себя. Зато, за другого могу не только попросить, но, и ввязаться в драку. Вот только дрался-то я, всего лишь несколько раз. Миром, как-то всё больше обходилось, а если драк было не избежать, то они заканчивались одним ответным ударом.
А брату понравилось меня изводить, шпиговать и издеваться надо мной.
Вроде бы странно покажется, но, я на брата обиды не нажил, и упрекнуть меня ему не в чем. Однажды мама увидела, как он меня мытарил. Вопрос был снят навсегда.
Мало знать премудрости жизни. Им надо соответствовать.
Так уж вышло, что под конец жизни, мама уехала умирать к своему кукушонку.
А папа умирал у меня на руках....
Жизнь, как бы ты её не усложнял и не запутывал, всё расставляет по местам.
Смерть спишет всё - и славу, и позор.
Прахом обернётся всё, чего добился.
Но! Всё же зря на свет ты появился,
Коль не на чём остановить свой взор.
22.11.22
Ложка дёгтя, для мёда в бочонке, не столь убийственна, как кукушонок в семье.
Если кукушонок один в семье, то родители знают с кем имеют дело, особенно мать. Или обязаны знать, чем дело может обернуться.
Отец же, и чёрт бы с ним, а чёрт с ним будет до конца его бренных дней с того момента, когда он решит проявить благородство и признать ладно бы пасынка, но не рождённое ещё дитё. И хоть застрадайся потом, но, не заводи в этом гнезде своих птенчиков, своих кровиночек.
С того момента, как папа решился на личное отцовство, то есть на моё рождение, при наличии в гнезде уже четырёхлетнего кукушонка - считаю, что ко всей семье, незаметно, подкрался писец.
Теперь я понял свою мать, почему она хотела сделать аборт. Она видела повадки первенца и понимала - что к чему. Она знала, что кукушонок будет изводить меня даже не задумываясь о том, что он творит. Так и было.
Так или иначе, но, эта "Пресвятая Троица" исподволь вытолкала Меня из семьи, поскольку, чтобы не натворил кукушонок, во всём был виновен я.
Рад по жизни и благодарен обстоятельствам, что получилось так, что после окончания школы я ушёл из дома.
Поскитался уж я, побродил по свету, наматывая свои сопли на свой кулак - всё в соответствии с напутственными словами отца, отказавшего мне в любой помощи.
С той поры ем только свой хлеб. До армии работал в тайге, учился строительным профессиям. После службы учился в ВУЗе и подрабатывал кочегаром, сторожем, дворником, разгружал вагоны.
Я не скажу, что в семье ко мне применили плохой метод моего воспитания. Жизнь в семье приучила меня к самостоятельности и самоконтролю. Горько, обидно было жить без лишней конфетки, донашивая обноски, но, зато, и на жизнь я смотрел без розовых очков.
Одно меня всю жизнь бьёт по нерву, что меня не вводили в курс дел, что происходили у меня за спиной. Все от меня всё скрывали и скрывают, а сами, при этом, только и стремятся, что всё у меня выведать.
Выспрашивают, а затем предъявы кидают, ни с того - ни с сего.
Да ладно - чёрт с ними - привык, хоть и не смирился я с этим до сих пор, зато уяснил, что язык мой не должен быть мне врагом и не всё молчание золото.
Проверено, когда молчишь - на тебя свесят "всех собак" и такого наплетут, что даже черти в Ад не примут.
Больше всего претензий было от брата. Я не позволял ему себя облапошивать, когда видел его коварные намерения - это позволило "видеть людей насквозь", в дальнейшем. Он обижался, жаловался матери на мою бесконтактность. Мне влетало. И никого не интересовало, что он играл со мной в карты - кому мыть пол, посуду и т.д., присваивая себе мои труды. Хочешь-не хочешь, пришлось поднатореть и в картах.
Мать, в конце своей жизни, как мантру твердила - "Помирись с братом"! А я с ним никогда и не ссорился. Просто, он чужой мне по Духовным скрепам. И в мои пятьдесят лет он подтвердил это.
Кукушонок не принял маму, когда она попросила отвезти её к нему в её день рождения.
- "Зачем ты её привёз? Я хочу пожить для себя"...
Отказался присмотреть за папой, когда мне потребовалось лечь в больницу, а отец уже не мог жить без присмотра и ухода.
Через обращение к главврачу, мы с отцом легли вместе.
А кукушонок продолжал жить для себя.
Семья одна, а воспитание получили разное. И живём диаметрально противоположными жизнями.
Разве это семья, когда для тебя чужие люди становятся душевнее родственников?
....
Я упёртый, но, не конфликтный. При этом врагов не щажу никогда. Обмануть, если это удаётся, меня могут только один раз или, когда я принимаю обман, чтобы избежать пустякового конфликта.
Вникаю в нужды страждущих.
И если я беру заботу о ком-то, то беру её навсегда.
Натерпевшись уничижительности, я не позволяю никому, в моём присутствии, унижать людей. И никто меня не бил, хотя и пытался - исподтишка, подло, сзади.
А вот кукушонка били. И били всю жизнь - "не откладывай яйца в чужих гнёздах".
В семье все всё делали в первую очередь для него, для кукушонка, даже я - он же старший брат мне, всё-таки. Как-то раз я ему пожаловался, что у меня отобрали самодельный пистолетик и наподдавали. Ух, как он полетел на разборки! А потом мне же и вломил, дескать, я его подставил, так как и ему на разборках наподдавали.
С тех пор я не ищу ни у кого, ни в чём, никакого заступничества за себя. Зато, за другого могу не только попросить, но, и ввязаться в драку. Вот только дрался-то я, всего лишь несколько раз. Миром, как-то всё больше обходилось, а если драк было не избежать, то они заканчивались одним ответным ударом.
А брату понравилось меня изводить, шпиговать и издеваться надо мной.
Вроде бы странно покажется, но, я на брата обиды не нажил, и упрекнуть меня ему не в чем. Однажды мама увидела, как он меня мытарил. Вопрос был снят навсегда.
Мало знать премудрости жизни. Им надо соответствовать.
Так уж вышло, что под конец жизни, мама уехала умирать к своему кукушонку.
А папа умирал у меня на руках....
Жизнь, как бы ты её не усложнял и не запутывал, всё расставляет по местам.
Смерть спишет всё - и славу, и позор.
Прахом обернётся всё, чего добился.
Но! Всё же зря на свет ты появился,
Коль не на чём остановить свой взор.