Цунами. Япония, 1854.
А. Ф. Можайский. Уничтожение города Симода в следствие землетрясения 11 декабря 1854 года
Сегодня вспомнил триллер нашего детства "Гибель Японии". То было всего лишь кино... А в прошлом году оцифровывал известия о крушении фрегата "Диана". Будущий авиастроитель Можайский, чей рисунок приведен, был на гибнущем фрегате. Пересказывал историю и фр. лейт. дю Айи; рассказывал по-своему и участник плавания священник Махов; но вот рассказ Евфимия Путятина (четким слогом которого восхищался и.А. Гончаров). Из книги: ОБЗОР ЗАГРАНИЧНЫХ ПЛАВАНИЙ СУДОВ РУССКОГО ВОЕННОГО ФЛОТА с 1850 по 1868 год. ТОМ I.1871.
Фрегат «Диана».
Одним из тех ужасных, редких явлений в природе, случающихся однакоже чаще в Японии нежели в других странах, совершилась гибель фрегата «Диана», о подробностях которой генерал-адъютант Путятин, из Симоды, от 1 (13) февраля 1855 года, доносил следующее:
Прибыв с фрегатом «Диана» 22 ноября 1854 года в Симоду, для окончания начатых с Японским правительством переговоров. я оставался на этом рейде в ожидании прибытия полномочных из Иеддо. На пути из Оосака в Симоду, остановясь в проливе Линсхотена у города Кадо, я узнал там от японцев, что английский отряд, состоявший из фрегата, корвета и двух пароходов, был в Нагасаки в продолжение шести недель и ушел оттуда в октябре месяце, получив позволение от Японского правительства посещать как этот порт, так и Хакодате, в Сангарском проливе, для снабжения судов провизиею. По этим слухам, нужно было поставить фрегат в такую позицию, чтобы неприятель имел как можно менеее выгод от превосходства своих сил. Для сего фрегат был подведен к приглубому берегу и, имея два якоря на средине бухты был ошвартовлен сь нормы и с носу. Вместе с тем на дальнейшем мысу образующем эту бухту, устроен был сигнальный пост для наблюдения за приближением неприятеля, не без возражений со стороны японцев, согласившихся однакоже впоследствии на необходимость иметь оный в нашем положеии. Свежие ветра и зыбь не позволили нам долго оставаться на этом месте и 3 декабря мы оттянулись и встали между берегом и высокою отдельною скалою Инубасири, лежащею почти среди бухты, дабы в случае надобности тотчас опять подтянуться к берегу.
По прибыли полномочных, первое свидаше наше было 8 декабря, а на следующий день они отдали визит и были приняты со всеми почестями, следующими их званию. Вечером того же дня WSW ветерь засвежел до силы шторма, почему, отдав второй якорь, мы спустили реи и стеньги. На следующий день ветер стих, но стенег и реев не поднимали, имея в виду исправление такелажа, и для этой работы предполагалось перейти в северо-восточную часть бухты, более покойную для якорной стоянки.
11-го утром, при легком ветре от W, начали завозить верпы, чтобы перетянуть фрегат, и вместе с тем готовились отправить на берег последние имевшиеся у нас для японцев подарки.
Около 10 часов утра, находясь в каюте, я почувствовал содрагание, которое отозвалось еще ощутительнее в кают-компании. Спустя четверть часа после этого землетрясения, вода близ города как будто закипела, - усилившееся вдруг течение реки произвело на отмелых местах буруны и всплески. В то же самое время, с моря вода пошла сильно на прибыль, и приняв грязный видь, заклокотала кругом острова Инубасири и мысов; горизонт воды сталь быстро подниматься и джонки, стоявшие у города, двинулись вверх по реке. Гребные наши суда, возвращавшиеся с завозом, немедленно были призваны к фрегату; вместе с этим вода пошла быстро на убыль и был отдан второй якорь. Вслед за темь, но прежде нежели скорость убыли начала уменьшаться, пошла новая прибыль, отчего фрегат стало ворочать, то в одну, то в другую сторону, на нисколько румбов, а когда сила прибыли взяла верх фрегат в несколько секунд сдвлал целый оборот. С этого времени прилив и отлив быстро сменялись, горизонт воды безпрерывно то поднимался, то опускался, и между островом и берегом, образовался совершенный водоворот. По мере того, как усиливался прилив или отлив, поток того или другого делался шире и, кружимый водоворотом, фрегат прижимало то к острову, то к берегу, с большою скоростию, не смотря на два якоря и хороший грунт. О быстроте этих движений можно судить потому, что в начале своего кружения фрегат, в продолжение 30 минуть, сделал 42 полных оборота. При этом мы не раз находились в опасности быть разбитыми в дребезги об остров или об один из ближайших мысов. Первое такое движение, и потому произведшее наибольшее впечатление, было к острову, всем бортом. Средств остановить фрегат не было, мы смотрели на приближающуюся скалу и ожидали, что в следующую минуту фрегат о нее разобьется; шум течения, спертого между фрегатом и островом, все увеличивался. Но в трех шагах от грозной скалы, фрегат остановился, постоял и черезь несколько секунд пошел обратно. Провидению угодно было еще спасти нас; - отбоем воды, действовавшим у острова, фрегат отбросило в противную сторону.
Отойдя от страшного Инубасири, фрегат продолжал кружиться и то подвигался к городу, то к устью бухты. Стоявшие в бухте джонки несло по всем направлениям. Одно из этих судов село на наши канаты, сломало наш бом-утлегарь, утлегарь, блинда-гафель и до того увеличивало напор течения на цепи, пока не разворотило ему корму. Тогда сняли с него двух японцев и джонка, отнесенная от фрегата, вскоре потонула. При отдаче после этого третьяго якоря, навалила на правую скулу другая джонка, которая повредив фор-руслень и едва держась на воде, была наконец отнесена от фрегата при перемене течения.
Для города Симоды, второй вал прилива был самый пагубный. Поднявшись сажени на три выше обыкновенная уровня, море покрыло все селение, несколько минут виднелись одни крыши кумирень. Последовавиший за этим отлив наполнил бухту частями домов, джонок, целыми крышами, домашнею утварью, человеческими трупами и спасавшимися на обломках людьми; все это неслось из города в мутном потоке, с неимоверною быстротою. С фрегата, которого цепи дрожали, приготовлены были кругом концы, но несчастных проносило в зна-чительном от нас расстоянии. Из всех их, нам удалось спасти одну старуху, которую прибило к борту фрегата. Около этого времени, над городской долиной, показался дым и по воздуху распространился серный запах. За этим вторым валом последовало еще четыре, смывшие существование города Симоды.
Прилив и отлив сменялись с такою быстротою, что в продолжение полу-минуты глубина изменялась более чем на сажень; лотовые едва успевали выкликать число футов, и наибольшая разность в уровнях малой и высокой воды доходила до 5 ½ сажен.
В 12-м часу фрегат вертелся уже медленнее, но с каждою новым приливом его тащило к северному отмелому берегу, потому что якоря, которых лапы при оборотах фрегата были спутаны цепями, уже более не удерживали его на месте. Вскоре после этого, при одном из оборотов, мы были в опасности сломать бушприт об отвесный берег острова. Готовясь на все возможное, приказано было перекрепить орудия; но команда не успела еще окончить этого действия, как фрегат начало кренить на левую сторону и наклонение сделалось вскоре столь опасным, что велено было просвистать: «всех на верх!» Казалось фрегат опрокидывается... Команда спасалась на правых сетках, и в этом положении была еще исполнена команда: «люки закрыть!» За тем воцарилась тишина и только слышны были слова: «да будет воля Божия. Ребята не робейте». Фрегат лежал на боку и скрипел во всех частях. Это продолжалось, казалось, около минуты.... С новым приливом фрегат начал подниматься, но вместе с этим из палубы послышались стоны. До начала землетрясения, два орудия, ближайшие к каюте, были поворочены вдоль борта, чтобы в порты удобнее было принимать кабельтовы и бухтам дать больше места; а когда крепившим орудия просвистали на верх, то правое из этих орудий опрокинулось и убило попавшего под него матроса Соболева, унтер-офицеру Терентьеву переломило ногу, а матросу Викторову оторвало ногу ниже колена.
Когда фрегат встал и опять был на глубине, на вахту доложили, что вода в трюме сильно прибывает, почему тотчас привели в действие все помпы, и в то же почти время, в небольшом расстоянии от борта, всплыла часть киля. Спустя с четверть часа фрегат с новою убылью опять наклонило, но меньше чем в первый раз, а с прибылью еще придвинуло к берегу. При следующей за тем убыли, несмотря на то что из воды показался даже шток якоря на целый фут и воды оставалось всего только 6 футов, фрегат не кренило, а напро-тив, сильным течением подавало вперед! После этого, фрегат наклоняло еще три раза, каждый раз менее и менее.
Эти колебания моря продолжались до ½ 4 ч. пополудни и фрегат окончательно остановился на глубине 22 фут, в 10-ти саженях от подводных каменьев. В трюме воды прибывало около двух футов в час и, по осмотре снаружи, оказалось что оторван руль, переломившийся ниже головы, и большая часть старнпоста.
В это время бухта представляла жалкую картину разрушения. По всему берегу, до высоты 3-х сажен над обыкновенным уровнем моря, были разбросаны обломки судов и домов. В Симоде из 1000 разной величины зданий, большею частию деревянных, всего осталось 16 полуразрушенных домов.
Часть строений была унесена в море, другая придвинута к подошвам гор, окружающих симодскую долину. Эти же горы остановили и немалое число джонок, из которых некоторые были занесены на целую милю от берега. Северовосточный угол бухты, против селения Какисаки, тоже частью разрушенного, был полон изломанных джонок, строений и вообще разного имущества, - все это, спертое здесь течением, составляло сплошную массу, которая как бы служила продолжением берега. Здесь, на следуюший день, найдена была и часть нашего киля, с фалшкилем, с частью дейдвуда и с двумя обшивными досками. Гнездо старнпоста было пусто, но шип фалстарнпоста, с несколькими щепами этого дерева, остался в своем месте. По обмеру всего этого куска, оказалось киля 80 фут, а фалшкиля 90, в 4 ½ фута вышиною вь кормовом конце и в 2 фута в переднем. Старнпост вероятно потонул вместе с рулем, оборвавши с с собою все петли, и их тщетно искали в продолжение двух недель, посредством водолазного аппарата, по всему пути, пройденному фрегатом 11 декабря.
Таким образом, при ясном небе и маловетрии, на якорях, одними лишь ужасными колебаниями моря, фрегать прпведен был в крайне гибельное состояние. Оставалось решиться на килеваше, но как этой работы не было никакой возможности исполнить в Симодской бухте, то необходимо было, не в дальнем от нея расстоянии, отыскать другую закрытую гавань. С этою целью, вмесге с японскими чиновниками, посланы были с фрегата два офицера, которые объехав сначала восточный, а потом западный берег полуострова Идзу. возвратились на фрегат 30 декабря и донесли, что в 35-ти милях от Симоды, открыли на W берегу совершенно закрытую и удобную для килевания бухту Хеда, и еще другую ближайшую, Арари, в одну из которых я и решился перейти при первой благоприятной погоде.
На пути своем, офицеры эти встречали множество разрушенных домов в селениях и обвалы скал, затруднявшие их переходы. По словамь японцев, ужасные следы этого землетрясения обозначились по всему восточному и южному берегам островов Нипона и Сикокфа. Огромный город Оосака, нами только что оставленный, более не существуеть. В первый день землетрясения разрушило вне строения, а во второй наводнение потопило окрестности в унесло его остатки.
Между тем для облегчения ослабленного фрегата, в продолжении 14, 15 и 16 декабря, свезли на берег всю артиллерию со станками, и после этого подвели под кормовую часть прошпикованный парусь, каковые работы много замедлялись постоянно жестокими W ветрами и зыбью. После этого течь уменьшилась на половину: вместо 13 дюймов стало прибывать только 9 дюймов в час. В то же время на берегу составлялся запасный руль пли потесь, по способу капитана Пеата, и исправлялись гребные суда.
Пока отыскивалась бухта и фрегат готовился к отходу, переговоры, возобновленные 14-го декабря, продолжались в селении Какисаки, и 28-го, я передал Японским полномочным последнее мое решение.
На другой день по возвращении офицеров, искавших бухту, фрегат снялся, но несоразмерность носовой части фрегата противу кормовой задерживала уклонение его под ветер и мы принуждены были бросить якорь. Тоже самое повторилось вечером того же дня и наконец, после некоторых дополнительных работ, состоявших в переноске тяжестей на корму и облегчении носа, мы оставили Симодскую бухту 2 января, в 8 часу утра, при умеревном северном ветре. В одно время с нами снялась джонка, комплектованная людьми из команды фрегата и взятая мною по предложению японцев, на случай спасения людей, если бы на море течь сильно увеличилась.
По выходе из Симоды, мы благополучно обогнули южный мыс полуострова Идзу и стали подниматься кь северу. Переменные тихие ветра заставляли нас три раза ворочать оверштаг, при чем фрегат очень хорошо слушался руля и часу в пятом мы находились не более как в семи милях от порта Арари, куда я еще надеялся дойти до сумерек. Сделавшийся же в это время противный ветер заставил нас искать на ночь якорного места в открытой бухте Матсусаки. Подойдя довольно близко к берегу, мы не могли однакоже найти глубины, и как бухта эта оказалась открытою почти на половину компаса от западных ветров, господствующих здесь зимою, то я счел небезопасным в ней оставаться и привел на правый галс, чтобы держаться под малыми парусами в продолжение ночи, не предвещавшей быть бурною.
Переменившийся в 8 часов ветер, от SWtW, начал свежеть и разводить волнение, отчего на фрегате течь стала усиливаться. В исходе десятого, находясь от берега по счислению в 10 милях начали поворачивать чрез фордевинд на правый галс, при чем фрегат едва спускался под ветер и напором волнения на потесь, сорвало с нее найтовы и планку, удерживавшие потесь в своем месте.
Немедленно приступлено было к исправлению потеси и для увеличения ея силы и лучшего прикрепления к корме, опустили ее в средний порт адмиральской каюты; вместе с тем для уменьшения хода, закрепили крюйсель и положили грот-марсель на стеньгу. По окончанш этой работы, видя что фрегат должен быть в близком расстоянии от берега, начала опять поворачивать чрез фордевинд, закрепивши предварительно грот-марсель и положив фор-марсель с фоком на стеньгу. Фрегат однакоже не пошел под ветер и причиною этого была нарушенная соответственность между носовою и кормовою частями, которая при тихих ветрах не имела никакого влияния, но при свежих и волнении нисколько не позволяла ему уклоняться под ветер. Для уменьшения давления на скулу, стали поворачивать с наполненные фор-марселем, но и это не произвело никакого действия. Наконец, замечая в темноте близость берега, поставили грот-марсель, крюйсель и фок, чтобы поворотить оверштаг; но фрегат, взяв ход, при положеии руля под ветер и спуск стакселя, не пошел к ветру. Тогда оставалось только, идя самым малым ходом, бросать безпрерывно лот и придя на глубину отдать якоря, ибо, по близости берега, не возможно было делать никаких дальнейших испытаний. В ½ 3 часа, доставь 20-саженную глубину, закрепили немедленно паруса, отдали оба якоря и тотчас спустила брам-стеньги в ростры. Фрегат, по вытравлении канатов, имел за кормою 9-саженную глубину. В этом положении оставались до рассвета, который нам открыл, что фрегат находился против известной горы фудзи, в кабельтове от песчаного прибрежья, по которому ходил сильный бурун. Ветер, дувший вдоль берега, развел сильное волнение и потому я велел немедленно спустить стеньги и нижние реи и отдать третий якорь.
На сопутствовавшей фрегату японской джонке, под командою лейтенанта Энквиста, разорвался парус вблизи подветренного берега, так что для спасения команды оставалось только выброситься на песчаное прибрежье, тянувшееся на большее ратояние к северу от фрегата, что в продолжение ночи и пришлось исполнить.
3 января 1856 г. старались по возможности облегчить корму фрегата от всех тяжестей, и почти безпрерывно действовали помпами. Таким же образом провели 4-е января до вечера.
Так как ветерь не стихал, а волнением все более и более расслабляло фрегат. то при частом повреждении помп и усилившейся теми, вскоре дошедшей до 40 дюймов, нужно было принять меры для спасения команды, если бы фрегат сталь погружаться на дно.
Перед захождением солнца спущен был 10-ти весельный катер с боканцев, который взяв конец с фрегата, перескочил под парусами чрез буруны и был вытащен на берег при помощи собравшихся Японцев. По концу отправлена была гичка с 6-ю человеками, и хотя бывшие на ней люди спасены, но ее вытащили с большим трудом на берег. По этому, предполагавшийся своз двух пострадавших во время землетрясения больных, лежавших в койках, был отложен до следующего утра.
Ночь проведена в безпрерывном качании помп, при течи, которую одолевать было уже невозможно. К утру сила ветра несколько уменьшилась, а потому был послан катер для оты-скания заводи, удобной для высадки больных и выгрузки вещей, нетерпящих пропуска через воду. Между тем приготовляли плот из обломков киля, находившихся на шканцах, И под-няв грота и фока-реи, спустили с ростр гребные суда на воду. Не надеясь, чтоб фрегат продержался долго на воде и как, кроме того, ночью переправа людей в бурунах представляла большую опасность, я решился наконец свозить команду на берег.
Первыми свезены были больные с медиком, священником и церковною принадлежностию. За тем перевезена была казенная сумма с шнурованными книгами, шканечным журналом и проч.; нижние чины отправлялись партиями, на барказе, и посредством тонких концов вытаскивались чрез буруны на берег. К 4 часам пополудни окончен перевоз людей благополучно и после того был послан барказ забрать еще несколько вещей выложенных на рострах; при последней однакоже поездке буруны и ветер усилились до того, что нельзя было снять гребцов с барказа и они на нем ночевали, оставаясь вне бурунов. 6 января ветер и зыбь начали утихать и мы воспользовались этим временем, чтобы свезти несколько ружей, два ящика патроновь и часть багажа нижних чинов. В это время вода в трюме подходила уже под самый кубрик, но фрегат, не имея орудий и весьма малое количество провизии и воды, оседал менее нежели можно было предполагать.
В этом положении я хотел испытать еще одно предложение японцев: отбуксировать фрегат вь закрытый порт Хеда, отстоявший от нас на 15 миль, и поставить его там на мель. 7 января, по утру, японцы действительно собрали до 100 лодок и при сделавшемся штиле стали буксировать фрегат, в кото-ром вода поднялась до одной трети высоты жилой палубы. В продолжение трех часов они отбуксировали фрегат миль на 5-ть, так что я начал иметь надежду на успех. Вдруг, к крайнему нашему удивлению и без малейшего повода, мы увидели, что японские лодки спешат покинуть фрегат и берут направление к местам откуда прибыли. Остановить их не представлялось никакой возможности; впрочем, вскоре объяснилась причина их удаления. Настигший нас минуть через 10 шквал оть S развел быстро сильное волнение и мы, находясь на лодке, с трудомь успели уйти под парусом в порт Эноро. Ветром, фрегат поворотило обратно и понесло к прежнему месту; вскоре мы увидвли его опрокинутым, с сильным буруном, разбивавшимся над его верхним боком. Заход солнца скрыл от нас дальнейшую участь фрегата и с рассветом мы не видала уже более его следов. Во время сих происшествий все производилось с должным порядком и подчиненности, и я должен отдать полную справедливость отличной распорядительности командира и усердно всех офицеров. Не могу также умолчать о готовности янонцев оказывать нам всякое нособ1е и снабжать нась всем необходимым. Присланные немедленно от правительства чиновники искренно сочувствовали нашему несчастно, устроивали наскоро дома, чтоб прикрыть нас от суровости зимнего времени и всеми мерами старались облегчить наше положение. Если к сему прибавить, что в селении Миа-Сима, близь которого мы вышли на берег, не оставалось ни одного дома не разрушенного землегрясением, то нельзя довольно похвалить их человеколюбивую об нас заботливость. Чрез два дня мы отправились двумя партиями, частию по большой ровной дороге, ведущей из Миако в Иедо, а частию по крутым горам, в прежде назначенный для нашего исправления порт Хеда. Тут, не смотря что и это место потерпело от землетрясения, мы нашли нарочно построенные для команды дома и большой храм с пристройками, очищенный для офицеров. Здесь мы остаемся в ожидании случая, который бы нас мог вывести из нашего затруднительного положила.
Пред отправлением фрегата из Симоды, я оставил там капитана 2 ранга Посьета и надворного советника Гошкевича. По прибытии в Хеда, я был извещен г. Посьетом о приходе в Симоду американского парового фрегата «Паугатан».
Паровой фрегат Соединенных Штатов «Паугатан» прибыл сюда под командою капитана Макклюни, с Коммисаром, капи-таном Адамсом, привезшим ратификацию японского трактата из Вашингтона. Как командир, так и все Офицеры принимали большое участие в нашем тягостном положении, снабдили нас некоторою провизиею и одеждою, сообщили нам газеты и известия о неудачных действиях союзныхь отрядов против Петропавловска, предложив в тоже время отвезти нас в Шанхай. Изъявив им искреннюю благодарность за сделанное нам пособие, я не счел благоразумным в теперешних обстоятельствах переезжать в Шанхай.
Устроившись окончательно в порте Хеда, мы получили много подарков от Японского правительства, принявшего на свой счет переезды и содержание наше в течение первых 10 дней нашего бедствия. Японцы доселе снабжают нас рисом, рыбою, саки и сладким картофелем в изобилии, так что вся команда пользуется совершенным здоровьем и только с нетерпением выжидает минуты своего возвращения.