"Недописанными остались: ...интереснейший сценарий об обороне Петропавловска-на-Камчатке"
Искал что-то другое, а попалась оправдательная заметка о Петропавловской обороне. Это «Литературная газета» за 9 декабря 1945 года.
Поводом для оправданий послужила микрорецензия в журнале «Октябрь»: там эти микрорецензии, никем не подписанные, помещены в ряд, как эпитафии на плите братской могилы, [и в каждой]и в каждой обязательно - «к сожалению…», «только досадно…» - указаны недостатки. Действительные, надуманные - указаны. В порядке борьбы за качество.
Я, конечно, нашёл рассказ «Николка» и захотел узнать что-то об авторе. Вот что узнал.
Тренёв, Виталий Константинович (1908-1953) - советский архитектор и писатель.
Был высок, спортивен, красив, очень работящ, но жутко болен легочным туберкулёзом в милиарной форме, с астматическим синдромом. Учился архитектуре в Москве и в Сорбонне (одновременно во Франции и лечился, но безуспешно). Очень красивая жена, полька. Знаменитый и успешный отец (Константин Тренёв). Который однако не мог купить здоровье сыну. Да и писательский серпентарий не спешил принимать Виталия в объятия.
«Сейчас узнал, что вчера на бедного Виталия Тренева налетела грузовая машина и нанесла ему тяжелые увечья». (К. Чуковский, дневник за 21 августа 1946. ) После этой катастрофы здоровье и вовсе пошло под откос. «Виталий Тренев со своими глубоко впавшими щеками производил впечатление очень больного человека». (Александр Нилин).
В Камчатской краевой библиотеке всего одна книжка В. Тренёва - документальная брошюрка: «Амурская экспедиция Невельского», Воениздат, 1946. Из картинок в ней только портрет героя и географические карты. На том же материале была написана и повесть «Путь к океану». В 1948-м Виталий Тренёв просил Катаева письменно оценить это его произведение. Катаев ответил: «Я думаю, что Вам следовало бы немного сократить начало, даже м. б. первый пролог, заменить его чем-нибудь более сжатым. Кроме того не мешало бы пройтись «по языку», т. е. сделать его более живым, менее традиционно-газетным. Хорошо бы углубить характеры, сделать их более наглядными. За всем этим считаю Вашу книгу интересной и стоящей издания. Этот мой отзыв прошу использовать так, как только Вам будет угодно. Привет».
Фадеев рекомендовал рукопись в редакцию Дальгиза: «Ее достоинства тем более возрастают от того, что что она, по существу, единственная книга о Невельском. Думаю, что Дальгиз сделает полезное дело, если издаст ее. С приветом А. Фадеев».
А потом Виталий Тренёв умер, оставив по себе неизданные рукописи.
К. Чуковский. Дневники, 27 июня 1953: «Краткая беседа с Катаевым. «Как хорошо, что умерли Треневы - отец и сын. Они были так неимоверно бездарны. У отца в комнате под стеклом висело перо, которым Чехов написал «Вишневый сад», рядом фото: «Тренев и Горький», рядом фото: «Сталин на представлении «Любови Яровой»» - и это был фундамент всей его славы, всей карьеры!! Отсюда дома, дачи, машины, - брр! А сын: «В это майское утро, которое сияло у реки, которая»… бррбр». Я вступился: «У сына было больше дарования, чем у отца». Он только рукою махнул».
Дочь, Елизавета Тренёва: «Папа был очень интересным человеком, и любили его не только мы, его семья. Я сохранила старые телеграммы, посланные нашей семье после смерти папы (в 1953 году). Слова соболезнования от Чуковских, Пастернаков, Фадеевых, от Книппер-Чеховой, Раневской, Луговского, Суркова, Твардовского, Леонова и многих других…»
(Виталий Тренёв и дочки.Отсюда.)
А. Фадеев. Ноябрь 1953 года. «В КОМИССИЮ ПО ЛИТЕРАТУРНОМУ НАСЛЕДСТВУ В. К. ТРЕНЕВА Дорогие товарищи! Прошу Комиссию по изданию сочинений Виталия Тренева собраться в ближайшие дни для того, чтобы обсудить некоторые предложения, разработанные Н. К. Чуковским совместно со мной относительно литературного наследства В Тренева, и дать этим предложениям ход, если комиссия с ними согласится…»
Л. Соболев, из предисловия к книге В. Тренёва «Русские моряки», Мол. гвардия, 1953.
«…Архитектор по образованию, Тренев тем не менее знал о флоте больше многих морских писателей. Будучи человеком удивительной целеустремлености и настойчивости, он раскапывал в архивах сообщения поражающие, свидетельства интереснейшие, подробности удивительные. По одной найденной детали он умел восстановить замечательные исторические эпизоды, рассказать об эпохе, давно ушедшей, о народе, таком неизвестном нам, как, например, индейцы Аляски. Так была создана им повесть о бригантине «Принцесса Анна», разбившейся у маленького балтийского островка, о подвиге русских моряков XVIII века, в течение нескольких лет хранивших там казенное имущество. Так написан им рассказ «Секретный вояж» о неизвестном до сих пор есауле Мартынове, который доставил из Иркутска в Петропавловск-на-Камчатке приказание об эвакуации, решившее судьбу молодого тихоокеанского флота. Так начал Тренев создавать образ одного из замечательнейших деятелей российского флота, Дмитрия Овцына (к сожалению, им написана лишь первая часть этого интересного романа).
Работоспособность Виталия Тренева была необыкновенна. Тяжело больной, он готовил сборник, который мы сейчас предлагаем читателю. Задыхаясь в жестокой астве, которая порой заставляла его в течение недели спать лишь сидя в кресле, Виталий Константинович трудился над этим сборником, в который он хотел включить большую повесть о русских поселениях на Аляске. Мне пришлось быть свидетелем того, как этот мужественный человек, ясно предвидевший свою трагическую судьбу, кропотливо собирал материалы для повести, как тщательно рассматривал он альбомы с рисунками утвари, одежды и жилищ американских индейцев, как оживлял он этими жизненными деталями свою повесть, с каким поразительным чутьем находил нужную для работы литературу. Наблюдая упорный труд писателя, я понял, как удалось ему в романе о Дмитрии Овцыне с такой яркостью восстановить картины малоизвестной эпохи Петра Второго, как создавалась им книга «Путь к океану», в которой Тренев впервые показал советскому читателю адмирала Невельского, верного сына России, благодаря самоотверженности которого и вопреки интригам царедворцев типа Нессельроде или Муравьева стали русскими Амур и Сахалин. До последнего дня своей жизни Виталий Константинович продолжал работать. Недописанными остались: роман о Дмитрии Овцыне, повесть (вернее, роман) о первых русских моряках на Аляске и о их взаимоотношениях с индейцами Северной Америки, интереснейший сценарий об обороне Петропавловска-на-Камчатке, задуманная повесть «Сержант нижнекамчатской команды» - об Емельяне Басове, исследователе Командорских и Алеутских островов. На примере этого безвременно ушедшего из жизни талантливого писателя лишний раз можно понять, как привлекательна, как непреодолимо затягивает тема русского флота, подвигов его моряков и кораблей. Виталий Тренев , однажды придя к этой теме, остался ей верен до последнего вздоха.
Вот как сам он писал об этом: «Общеизвестна любовь юношества к морской теме. Велико обаяние романтики борьбы человека со стихией, романтики дальних плаваний, кораблекрушений, морских сражений.
К сожалению, в русской литературе морская тема, можно сказать, почти не нашла себе места. Но существует обширная переводная литература, воспевающая подвиги и приключения главным образом англо-саксонских моряков.
И молодежь запоем читает увлекательные повествования о Смитах, Сильверах, Вольф-Ларсенах и им подобных.
В большинстве случаев это рыцари стяжания, короли грубой силы. Герои с весьма сомнительными моральными качествами, с ярко эгоистическими целями в жизни.
Но увлекательны их похождения, красочна их жизнь, и юного читателя возникает мысль: «Вот молодцы все эти Джоны, Гарри, Бобби, какая блистательная, полная борьбы и побед жизнь расстилается перед ними! Действительно, англо-саксы - особая раса, морские волки, ценители морей. А мы-де что? Сухопутная страна, без романтически великолепного прошлого, просверкавшего русским именем по всем морям. Что у нас? Севастополь, Синоп, Наварин. Раз, два и обчелся. Иным молодым людям даже русские имена начинают казаться будничными, неинтересными. То ли дело Роберты или Чарльзы!»
Без преувеличения - это один из серьезных ростков низкопоклонства. Но правда ли, что прошлое русского мореплавания, прошлое русского флота так уж небогато событиями по сравнению с прошлым англо-саксонских стран? Нет, неправда.
Русский парусный флот в течение почти двух столетий был одним из лучших в мире. По качеству и количеству кораблей он нисколько не уступал никакому другому флоту. Он не уступает никому ни по отваге, опыту и умению своих великолепных моряков, ни по числу и значению совершенных плаваний, великих открытий, морских побед.
Стоит только немного углубиться в материалы по истории отечественного мореплавания, как из небытия возникают целые эпопеи, достойные славы, эпизоды, озаренные светом высокого подвига, и увлекательнейшие приключения, рисующие наших моряков людьми не только отважными и редкостно выносливыми, но и глубоко гуманными, преисполненными всегда скромного, но самоотверженного, непревзойденного героизма"...
(Предисловие к книге В. Тренёва «Секретный вояж», 1968).
«Автор этой книги, преждевременно ушедший от нас Виталий Тренев, сын известного писателя К. Тренева, вошел в советскую литературу небольшим числом исторических рассказов и очерков, посвященных изображению героических характеров и воинских подвигов смелых, инициативных русских людей - главным образом военных моряков и землепроходцев, - верных защитников священных рубежей родной русской земли.
Так, например, рассказ «Бриг «Меркурий» повествует о военном подвиге небольшого корабля черноморского флота, вышедшего победителем из неравного боя с сильнейшей турецкой эскадрой. Содержание другого рассказа, «Секретный вояж», состоит в том, что однажды, в середине прошлого века, есаул Платон Мартынов получает секретный приказ от восточносибирского генерал-губернатора Муравьева немедля, среди жесточайшей зимы, отправиться из Иркутска на Камчатку к тамошнему губернатору с приказом, имеющим первостепенное оборонное значение, от которого зависит «честь русского флота». От Иркутска до Камчатки восемь тысяч верст сплошных непроходимых снегов. Лютая стужа. На сотни верст ни одного жилья. Мчаться надо без отдыха, для того чтобы поспеть до наступления весны, которая позволит неприятельскому флоту вплотную подойти к Петропавловску. И он совершает невероятное: прибывает вовремя, по виду седым стариком, калекой, не имея сил передвигаться без костылей. Но честь русского флага спасена! Виталий Тренев принадлежит к школе последователей знаменитых русских писателей-маринистов - И. А. Гончарова, К. М. Станюковича и, уже в наше время, А. С. Новикова-Прибоя, автора великолепной «Цусимы», и отчасти С. Н. Сергеева-Ценского с его «Севастопольской страдой».
Если бы Виталий Тренев был живописцем, то его следовало бы причислить к ученикам Айвазовского.
Палитра В. Тренева свежа и своеобразна. Его краски как бы овеяны крепким морским бризом:
«Крутая волна начала плескать в высокий темный борт «Меркурия». Паруса вздулись, натянулись снасти. Бриг накренился. Вдоль бортов, зашумев, побежали, пенясь и отставая, отвалы темно-зеленой воды…» и т. д.
По-моему, это превосходно, особенно «отвалы».
А вот батальная картина: «Время от времени над кораблями полыхали облака дыма и таяли на парусах, расплываясь клочьями. На воде всплескивали фонтаны, похожие на сахарные головы…»
Это тоже великолепно и свидетельствует о большой наблюдательности и остром глазе писателя.
Один из критиков при появлении первой (и, кажется, единственной) книги молодого автора отметил его бережно-любовное отношение к свидетельствам прошлого, что «сообщает его рассказам черты подлинной исторической правды».
Проникнутые высоким духом патриотизма, любви к Родине, рассказы и очерки В. Тренева займут достойное место на полке нашей юношеской литературы и найдут благодарных читателей.
1967 г., август, Валентин Катаев».
Поводом для оправданий послужила микрорецензия в журнале «Октябрь»: там эти микрорецензии, никем не подписанные, помещены в ряд, как эпитафии на плите братской могилы, [и в каждой]и в каждой обязательно - «к сожалению…», «только досадно…» - указаны недостатки. Действительные, надуманные - указаны. В порядке борьбы за качество.
Я, конечно, нашёл рассказ «Николка» и захотел узнать что-то об авторе. Вот что узнал.
Тренёв, Виталий Константинович (1908-1953) - советский архитектор и писатель.
Был высок, спортивен, красив, очень работящ, но жутко болен легочным туберкулёзом в милиарной форме, с астматическим синдромом. Учился архитектуре в Москве и в Сорбонне (одновременно во Франции и лечился, но безуспешно). Очень красивая жена, полька. Знаменитый и успешный отец (Константин Тренёв). Который однако не мог купить здоровье сыну. Да и писательский серпентарий не спешил принимать Виталия в объятия.
«Сейчас узнал, что вчера на бедного Виталия Тренева налетела грузовая машина и нанесла ему тяжелые увечья». (К. Чуковский, дневник за 21 августа 1946. ) После этой катастрофы здоровье и вовсе пошло под откос. «Виталий Тренев со своими глубоко впавшими щеками производил впечатление очень больного человека». (Александр Нилин).
В Камчатской краевой библиотеке всего одна книжка В. Тренёва - документальная брошюрка: «Амурская экспедиция Невельского», Воениздат, 1946. Из картинок в ней только портрет героя и географические карты. На том же материале была написана и повесть «Путь к океану». В 1948-м Виталий Тренёв просил Катаева письменно оценить это его произведение. Катаев ответил: «Я думаю, что Вам следовало бы немного сократить начало, даже м. б. первый пролог, заменить его чем-нибудь более сжатым. Кроме того не мешало бы пройтись «по языку», т. е. сделать его более живым, менее традиционно-газетным. Хорошо бы углубить характеры, сделать их более наглядными. За всем этим считаю Вашу книгу интересной и стоящей издания. Этот мой отзыв прошу использовать так, как только Вам будет угодно. Привет».
Фадеев рекомендовал рукопись в редакцию Дальгиза: «Ее достоинства тем более возрастают от того, что что она, по существу, единственная книга о Невельском. Думаю, что Дальгиз сделает полезное дело, если издаст ее. С приветом А. Фадеев».
А потом Виталий Тренёв умер, оставив по себе неизданные рукописи.
К. Чуковский. Дневники, 27 июня 1953: «Краткая беседа с Катаевым. «Как хорошо, что умерли Треневы - отец и сын. Они были так неимоверно бездарны. У отца в комнате под стеклом висело перо, которым Чехов написал «Вишневый сад», рядом фото: «Тренев и Горький», рядом фото: «Сталин на представлении «Любови Яровой»» - и это был фундамент всей его славы, всей карьеры!! Отсюда дома, дачи, машины, - брр! А сын: «В это майское утро, которое сияло у реки, которая»… бррбр». Я вступился: «У сына было больше дарования, чем у отца». Он только рукою махнул».
Дочь, Елизавета Тренёва: «Папа был очень интересным человеком, и любили его не только мы, его семья. Я сохранила старые телеграммы, посланные нашей семье после смерти папы (в 1953 году). Слова соболезнования от Чуковских, Пастернаков, Фадеевых, от Книппер-Чеховой, Раневской, Луговского, Суркова, Твардовского, Леонова и многих других…»
(Виталий Тренёв и дочки.Отсюда.)
А. Фадеев. Ноябрь 1953 года. «В КОМИССИЮ ПО ЛИТЕРАТУРНОМУ НАСЛЕДСТВУ В. К. ТРЕНЕВА Дорогие товарищи! Прошу Комиссию по изданию сочинений Виталия Тренева собраться в ближайшие дни для того, чтобы обсудить некоторые предложения, разработанные Н. К. Чуковским совместно со мной относительно литературного наследства В Тренева, и дать этим предложениям ход, если комиссия с ними согласится…»
Л. Соболев, из предисловия к книге В. Тренёва «Русские моряки», Мол. гвардия, 1953.
«…Архитектор по образованию, Тренев тем не менее знал о флоте больше многих морских писателей. Будучи человеком удивительной целеустремлености и настойчивости, он раскапывал в архивах сообщения поражающие, свидетельства интереснейшие, подробности удивительные. По одной найденной детали он умел восстановить замечательные исторические эпизоды, рассказать об эпохе, давно ушедшей, о народе, таком неизвестном нам, как, например, индейцы Аляски. Так была создана им повесть о бригантине «Принцесса Анна», разбившейся у маленького балтийского островка, о подвиге русских моряков XVIII века, в течение нескольких лет хранивших там казенное имущество. Так написан им рассказ «Секретный вояж» о неизвестном до сих пор есауле Мартынове, который доставил из Иркутска в Петропавловск-на-Камчатке приказание об эвакуации, решившее судьбу молодого тихоокеанского флота. Так начал Тренев создавать образ одного из замечательнейших деятелей российского флота, Дмитрия Овцына (к сожалению, им написана лишь первая часть этого интересного романа).
Работоспособность Виталия Тренева была необыкновенна. Тяжело больной, он готовил сборник, который мы сейчас предлагаем читателю. Задыхаясь в жестокой астве, которая порой заставляла его в течение недели спать лишь сидя в кресле, Виталий Константинович трудился над этим сборником, в который он хотел включить большую повесть о русских поселениях на Аляске. Мне пришлось быть свидетелем того, как этот мужественный человек, ясно предвидевший свою трагическую судьбу, кропотливо собирал материалы для повести, как тщательно рассматривал он альбомы с рисунками утвари, одежды и жилищ американских индейцев, как оживлял он этими жизненными деталями свою повесть, с каким поразительным чутьем находил нужную для работы литературу. Наблюдая упорный труд писателя, я понял, как удалось ему в романе о Дмитрии Овцыне с такой яркостью восстановить картины малоизвестной эпохи Петра Второго, как создавалась им книга «Путь к океану», в которой Тренев впервые показал советскому читателю адмирала Невельского, верного сына России, благодаря самоотверженности которого и вопреки интригам царедворцев типа Нессельроде или Муравьева стали русскими Амур и Сахалин. До последнего дня своей жизни Виталий Константинович продолжал работать. Недописанными остались: роман о Дмитрии Овцыне, повесть (вернее, роман) о первых русских моряках на Аляске и о их взаимоотношениях с индейцами Северной Америки, интереснейший сценарий об обороне Петропавловска-на-Камчатке, задуманная повесть «Сержант нижнекамчатской команды» - об Емельяне Басове, исследователе Командорских и Алеутских островов. На примере этого безвременно ушедшего из жизни талантливого писателя лишний раз можно понять, как привлекательна, как непреодолимо затягивает тема русского флота, подвигов его моряков и кораблей. Виталий Тренев , однажды придя к этой теме, остался ей верен до последнего вздоха.
Вот как сам он писал об этом: «Общеизвестна любовь юношества к морской теме. Велико обаяние романтики борьбы человека со стихией, романтики дальних плаваний, кораблекрушений, морских сражений.
К сожалению, в русской литературе морская тема, можно сказать, почти не нашла себе места. Но существует обширная переводная литература, воспевающая подвиги и приключения главным образом англо-саксонских моряков.
И молодежь запоем читает увлекательные повествования о Смитах, Сильверах, Вольф-Ларсенах и им подобных.
В большинстве случаев это рыцари стяжания, короли грубой силы. Герои с весьма сомнительными моральными качествами, с ярко эгоистическими целями в жизни.
Но увлекательны их похождения, красочна их жизнь, и юного читателя возникает мысль: «Вот молодцы все эти Джоны, Гарри, Бобби, какая блистательная, полная борьбы и побед жизнь расстилается перед ними! Действительно, англо-саксы - особая раса, морские волки, ценители морей. А мы-де что? Сухопутная страна, без романтически великолепного прошлого, просверкавшего русским именем по всем морям. Что у нас? Севастополь, Синоп, Наварин. Раз, два и обчелся. Иным молодым людям даже русские имена начинают казаться будничными, неинтересными. То ли дело Роберты или Чарльзы!»
Без преувеличения - это один из серьезных ростков низкопоклонства. Но правда ли, что прошлое русского мореплавания, прошлое русского флота так уж небогато событиями по сравнению с прошлым англо-саксонских стран? Нет, неправда.
Русский парусный флот в течение почти двух столетий был одним из лучших в мире. По качеству и количеству кораблей он нисколько не уступал никакому другому флоту. Он не уступает никому ни по отваге, опыту и умению своих великолепных моряков, ни по числу и значению совершенных плаваний, великих открытий, морских побед.
Стоит только немного углубиться в материалы по истории отечественного мореплавания, как из небытия возникают целые эпопеи, достойные славы, эпизоды, озаренные светом высокого подвига, и увлекательнейшие приключения, рисующие наших моряков людьми не только отважными и редкостно выносливыми, но и глубоко гуманными, преисполненными всегда скромного, но самоотверженного, непревзойденного героизма"...
(Предисловие к книге В. Тренёва «Секретный вояж», 1968).
«Автор этой книги, преждевременно ушедший от нас Виталий Тренев, сын известного писателя К. Тренева, вошел в советскую литературу небольшим числом исторических рассказов и очерков, посвященных изображению героических характеров и воинских подвигов смелых, инициативных русских людей - главным образом военных моряков и землепроходцев, - верных защитников священных рубежей родной русской земли.
Так, например, рассказ «Бриг «Меркурий» повествует о военном подвиге небольшого корабля черноморского флота, вышедшего победителем из неравного боя с сильнейшей турецкой эскадрой. Содержание другого рассказа, «Секретный вояж», состоит в том, что однажды, в середине прошлого века, есаул Платон Мартынов получает секретный приказ от восточносибирского генерал-губернатора Муравьева немедля, среди жесточайшей зимы, отправиться из Иркутска на Камчатку к тамошнему губернатору с приказом, имеющим первостепенное оборонное значение, от которого зависит «честь русского флота». От Иркутска до Камчатки восемь тысяч верст сплошных непроходимых снегов. Лютая стужа. На сотни верст ни одного жилья. Мчаться надо без отдыха, для того чтобы поспеть до наступления весны, которая позволит неприятельскому флоту вплотную подойти к Петропавловску. И он совершает невероятное: прибывает вовремя, по виду седым стариком, калекой, не имея сил передвигаться без костылей. Но честь русского флага спасена! Виталий Тренев принадлежит к школе последователей знаменитых русских писателей-маринистов - И. А. Гончарова, К. М. Станюковича и, уже в наше время, А. С. Новикова-Прибоя, автора великолепной «Цусимы», и отчасти С. Н. Сергеева-Ценского с его «Севастопольской страдой».
Если бы Виталий Тренев был живописцем, то его следовало бы причислить к ученикам Айвазовского.
Палитра В. Тренева свежа и своеобразна. Его краски как бы овеяны крепким морским бризом:
«Крутая волна начала плескать в высокий темный борт «Меркурия». Паруса вздулись, натянулись снасти. Бриг накренился. Вдоль бортов, зашумев, побежали, пенясь и отставая, отвалы темно-зеленой воды…» и т. д.
По-моему, это превосходно, особенно «отвалы».
А вот батальная картина: «Время от времени над кораблями полыхали облака дыма и таяли на парусах, расплываясь клочьями. На воде всплескивали фонтаны, похожие на сахарные головы…»
Это тоже великолепно и свидетельствует о большой наблюдательности и остром глазе писателя.
Один из критиков при появлении первой (и, кажется, единственной) книги молодого автора отметил его бережно-любовное отношение к свидетельствам прошлого, что «сообщает его рассказам черты подлинной исторической правды».
Проникнутые высоким духом патриотизма, любви к Родине, рассказы и очерки В. Тренева займут достойное место на полке нашей юношеской литературы и найдут благодарных читателей.
1967 г., август, Валентин Катаев».