Подсказка от французского капитана
Затеял я рассказать о казаке Карандашёве для детей. Описал уже (корявенько пока), кто такие камчатские казаки, как жили и чем занимались. Подбираюсь к описанию собственно подвига, за который Карандашёв удостоился собственно орденского знака. И никак не могу найти компромисс в показаниях.
Какой пушкой командовал Карандашёв, как она выглядела? Куда свалилась пушка? Где именно это произошло? Что сделал Карандашёв для того, чтобы она ещё раз выстрелила?
О пушке В. Завойко сперва упоминает в рапорте на имя генерал-адмирала от 18 июля 1854, перечисляя средства порта к обороне: "Кроме сего, одно полевое орудие 3-фунтового калибра, команда коего составлена из казаков, может быть перевозимо куда понадобится".
И в победном рапорте: "Одно полевое 3-ф. орудие, при нем командир титулярный советник Зарудный, нижних чинов 19". М.И. Зарудный, по всей видимости, был поставлен над казаками как грамотный чиновник, чтобы транслировать приказы (а не стрелять из пушки). По итогам сражения Зарудный получил повышение - из титулярных советников в коллежские асессоры.
В сражении 24 августа, по высадке англо-французского десанта, полевая пушка действовала совместно с батареей № 6, препятствуя попытке десантников обойти подошву Никольской сопке по дороге. После двух картечных залпов десантники предпочли обойти батарею по склону сопки. В связи с этим и полевая пушка была уведена с батареи.
Юрий Завражный в книге "Забыть адмирала" пишет: "... маленькая медная полевая пушка-трёхфунтовка была водружена на телегу, запряжённую парой лошадей, и играла роль передвижной огневой точки, этакая крупнокалиберная тачанка образца XIX века. Командиром тачанки был титулярный советник Зарудный, а пушкарём-кучером - казак, поручик Карандашев, добродушный здоровяк, запросто раскалывавший кулаком камни. ... Лошади "тачанки" были застрелены, сама "тачанка" перевернулась, но раненый Карандашев всё же стрельнул ещё разок по врагу из её пушки".
Очень живо передаёт эпизод историк В. Кусков:
"Когда расчет зарядил пушку в четвертый раз, на пушкарей обрушился град штуцерных пуль. Большинство из пушкарей были ранены, некоторые убиты. Была убита наповал и одна из лошадей, вторая ранена в глаз. Обезумевшее от боли животное бешено забилось в постромках и потащило в сторону неприятеля и пушку, и зарядный ящик. В конце концов порвалась упряжь, и лошадь умчалась куда-то.
Уже заряженная пушка оказалась поверженной в ров возле батареи, ствол её свалился со станка. Спрыгнул в ров и Карандашёв. Посмотрев на ствол, он принялся вытаскивать его изо рва. Не так уж много весила старая медная пушчонка, отлитая еще в екатерининские времена, всего-навсего пудов пятнадцать. Помогать Карандашеву было некому - все, кроме самого пятидесятника, вышли из строя. Приходилось напрягаться одному. Он сумел выкатить ствол пушки по крутости рва наверх, развернул его в сторону неприятеля и начал наводить поточнее, подкладывая под ствол камни и деревяшки. Затем раздул фитиль, но в этот момент ему пулей прострелило руку. Карандашев испугался того, что рана заставит его упасть, и поспешил приложить фитиль к затравке. Прогремел выстрел. В сторону неприятеля с визгом полетели картечины, кусочки железа и прочая мелочь, которой набили ствол из-за нехватки картечи, в другую сторону отскочила сама пушка и снова покатилась в ров, вопреки стараниям раненого Карандашёва задержать ее. Трудно сказать, то ли Карандашёв очень хорошо навёл пушку, то ли это случайно, но выстрел оказался на редкость удачным: заряд картечи ударил в центр колонны. Ряды наступающих смешались, расстроились, и вот они уже бегут назад, стремясь укрыться за склоном сопки. Карандашев снова опустился в ров, пытался что-то сделать с пушкой. <Далее описана контратака наших стрелковых отрядов.>
...А Карандашев продолжал возиться с пушкой. За этим занятием и застал его Завойко. По приказанию губернатора Карандашёв неохотно побрёл к госпиталю".
Картинка: Пушка на лафете, с зарядным ящиком на передке.
"Тачанка" или полевая пушка с зарядным ящиком? В. Завойко, как мы видели, пишет "полевая".
Есть ещё показания супостатов.
Джордж Палмер:
"Мы заняли гребень, с которого виден весь город, и принялись обстреливать группу русских, пытавшихся отволочь полевое орудие (field-peace), нам удалось подстрелить двоих и одну из лошадей (one of the horses), но прочие животные скрылись за один из домов".
Уильям Ашкрофт:
"Я увидел белую лошадь, тянувшую полевое орудие, и застрелил её". ("I saw a white horse dragging a field piece and shot it".)
Словом, полевая пушка не показалась супостатам какой-то варварской импровизацией.
Дмитрий Максутов, впрочем, пишет "горная": "Неприятель же пошёл в обход и занял самую вершину горы и оттуда стрелял на выбор. Тут были ранены: инженер Мровинскнй, казак Карандашёв, управлявший горным орудием, убит купец Калмаков и др."
Непосредственным свидетелем был Александр Арбузов: "В это время неприятели-французы под предводительством английского лейтенанта Паркера показались на полугоре. … я разговаривал с инженер-поручиком Мровинским, как вдруг пуля ударила его в ногу, а другая убила наповал лошадь, стоявшую шагов за 600 от нас у полевого орудия". Эти самые "600 шагов" - я проверял, именно так напечатано в "Русской старине", - сильно сбивают с толку. Арбузов с Мравинским находились у порохового погреба, откуда, по оценке того же Арбузова, было 200 шагов до батареи №6. А пушка с лошадью, что ли, втрое дальше? Разумеется, здесь ошибка, описка, опечатка. Пушка была совсем рядом, а пороховой погреб, очевидно, и был "домом", о котором Палмер пишет, что за ним скрылись "остальные животные" с пушкой.
Всё там было рядом; на месте тогдашнего театра военных действий ныне расположен драматический театр.
Юлия Завойко (понятно, что со слов мужа) пишет: "Тут находился и муж; кругом было много убитых и смертельно раненных. Наши стрелки и батарейная команда отстреливались; наше полевое орудие било картечью.
…Вдруг раздался выстрел из пушки, свалившейся в ров со станка, и вражья толпа дрогнула и начала опять скопляться.
...казак Карандашев... Он был при полевой пушке; 24-го две лошади были под ней убиты, он её свалил в ров и оттуда ещё раз навел её и выпалил в нападающий десант. Он был тяжело ранен, пролежал два месяца, но, оправившись, не потерял своей замечательной силы".
Так свалилась ли пушка в ров со станка? (Моряки пушечные лафеты называли станками.) Или пушку свалил в ров Карандашёв?
Наконец, дважды упоминает этот эпизод сам Василий Завойко, также непосредственный очевидец. Кратко - в рекомендательном списке к награждению знаком военного ордена:
"Пятидесятник Карандашёв. Будучи тяжело ранен, все же выстрелил метко в кучу неприятеля, уже готового напасть на горсть людей, оставшихся у погреба, и затем не оставил пушки, пока я не приказал ему отправиться в госпиталь".
И более подробно в рапорте Муравьёву от 23 октября 1854:
«Пятидесятник этот в сражении 24 августа был командиром при полевом орудии и, когда находившаяся при этом орудии лошадь, вследствие полученной раны в глаз, утащила орудие в ров, то Карандашёв, несмотря на град пуль (у этого орудия убило и ранило зараз 13-ть человек, т. е. всех, которые при оном были), не теряя присутствия духа прибыл к орудию, навел его в неприятеля и только хотел приложить фитиль, как был ранен в руку, но несмотря и на это, он сделал выстрел так удачно, что неприятель после онаго немедленно ретировался».
Как видим, рассказ В. Кускова объединяет свидетельства супругов Завойко. А я вот не знаю, могла ли пушка свалиться с лафета? И если да, то почему Василий Степанович об этом не пишет?
Да, и теперь про ров, откуда он взялся. В очень неожиданном контексте про этот ров рассказывает протоиерей Прокопий Громов. Отец Прокопий узнал о камчатской виктории в Иркутске, где останавливался вестник Дмитрий Максутов. Громов в такой связи вспомнил о визите в Петропавловск французского фрегата La Venus под командой А. О. Дюпти-Туара, семнадцатью годами раньше, и проследил множество аллюзий между тем визитом и нынешним сражением.
"29-го Августа. …Несколько [французских] офицеров из церкви пришли в дом протоиерея. Им были предложены чай, пирожки с ягодами, картофель, редька и солёные грузди, набранные на Никольской горе, именно в той яме, куда свалился, 24-го Августа 1854 года, с своею пушкою, Зарудный, и пославшей из ямы нежданное ядро, расстроившее злополучный десант". Пусть не Зарудный, а Карандашёв; пусть не ядро послал, а картечь, но главное-то - яма точно та самая, в которой славные грузди вырастают, которыми потчевали братцев мусью ещё в 1837-м! Так и представляется, как крякал священник, слушая рассказ Максутова, как возбуждённо перебивал и переспрашивал: а вот яма-то, вот та, которая? Это ж надо!
Получается, этот ров существовал задолго до 1854 года.
Я давай искать: а где же я такой ров встречал? Встречал. Во-первых на плане Петропавловска 1800 года, выполненном мичманом Ростовцевым - там, правда, не ров, а земляной вал обозначен, отделяющий город с севера. Вал прерывается ручьём, текущим в озеро, на этом ручье батарея №6 потом и стояла. Ну, а где вал, там должен быть и ров. Который за последующие полвека никому не пригодился, кроме Громова, собиравшего в нём грузди.
И обозначен этот ров на плане капитана де Ла Грандьера, одного из командиров десанта. Обозначен приблизительно, позади той же Озёрной батареи. Около рва стоит буква L. На полях, в алфавитном перечне батарей помечено: L - В траншее, 1 [пушка].
Батарея L - это казак Алексей Карандашёв.
Был бы я артиллеристом XIX века, знал бы. А так могу только умозрительно представлять. Чтобы пушка свалилась в ров, ей достаточно было съехать с дороги.
Лучше бы ей действительно свалиться с лафета - иначе как ей придать возвышение такое, чтобы жахнуть вверх по склону, до самого гребня (где выбило кишки Палмерову попутчику)
Про пушечные лафеты я читал, что их слабым местом были деревянные оси. Допустим ось сломалась. Ворочать лафет вручную, это более полутонны, даже могучему Карандашёву не под силу. А сам ствол трёхфунтовки - около 100 кг. Вытаскивать его из рва и не надо - уложить на склон и жахнуть. В общем, близко получается к тому как Кусков написал.
А мужественный Ла Грандьер указал рукой и велел адъютанту: "Нанесите на план: батарея в траншее, одна пушка. И скомандуйте отступление".
Какой пушкой командовал Карандашёв, как она выглядела? Куда свалилась пушка? Где именно это произошло? Что сделал Карандашёв для того, чтобы она ещё раз выстрелила?
О пушке В. Завойко сперва упоминает в рапорте на имя генерал-адмирала от 18 июля 1854, перечисляя средства порта к обороне: "Кроме сего, одно полевое орудие 3-фунтового калибра, команда коего составлена из казаков, может быть перевозимо куда понадобится".
И в победном рапорте: "Одно полевое 3-ф. орудие, при нем командир титулярный советник Зарудный, нижних чинов 19". М.И. Зарудный, по всей видимости, был поставлен над казаками как грамотный чиновник, чтобы транслировать приказы (а не стрелять из пушки). По итогам сражения Зарудный получил повышение - из титулярных советников в коллежские асессоры.
В сражении 24 августа, по высадке англо-французского десанта, полевая пушка действовала совместно с батареей № 6, препятствуя попытке десантников обойти подошву Никольской сопке по дороге. После двух картечных залпов десантники предпочли обойти батарею по склону сопки. В связи с этим и полевая пушка была уведена с батареи.
Юрий Завражный в книге "Забыть адмирала" пишет: "... маленькая медная полевая пушка-трёхфунтовка была водружена на телегу, запряжённую парой лошадей, и играла роль передвижной огневой точки, этакая крупнокалиберная тачанка образца XIX века. Командиром тачанки был титулярный советник Зарудный, а пушкарём-кучером - казак, поручик Карандашев, добродушный здоровяк, запросто раскалывавший кулаком камни. ... Лошади "тачанки" были застрелены, сама "тачанка" перевернулась, но раненый Карандашев всё же стрельнул ещё разок по врагу из её пушки".
Очень живо передаёт эпизод историк В. Кусков:
"Когда расчет зарядил пушку в четвертый раз, на пушкарей обрушился град штуцерных пуль. Большинство из пушкарей были ранены, некоторые убиты. Была убита наповал и одна из лошадей, вторая ранена в глаз. Обезумевшее от боли животное бешено забилось в постромках и потащило в сторону неприятеля и пушку, и зарядный ящик. В конце концов порвалась упряжь, и лошадь умчалась куда-то.
Уже заряженная пушка оказалась поверженной в ров возле батареи, ствол её свалился со станка. Спрыгнул в ров и Карандашёв. Посмотрев на ствол, он принялся вытаскивать его изо рва. Не так уж много весила старая медная пушчонка, отлитая еще в екатерининские времена, всего-навсего пудов пятнадцать. Помогать Карандашеву было некому - все, кроме самого пятидесятника, вышли из строя. Приходилось напрягаться одному. Он сумел выкатить ствол пушки по крутости рва наверх, развернул его в сторону неприятеля и начал наводить поточнее, подкладывая под ствол камни и деревяшки. Затем раздул фитиль, но в этот момент ему пулей прострелило руку. Карандашев испугался того, что рана заставит его упасть, и поспешил приложить фитиль к затравке. Прогремел выстрел. В сторону неприятеля с визгом полетели картечины, кусочки железа и прочая мелочь, которой набили ствол из-за нехватки картечи, в другую сторону отскочила сама пушка и снова покатилась в ров, вопреки стараниям раненого Карандашёва задержать ее. Трудно сказать, то ли Карандашёв очень хорошо навёл пушку, то ли это случайно, но выстрел оказался на редкость удачным: заряд картечи ударил в центр колонны. Ряды наступающих смешались, расстроились, и вот они уже бегут назад, стремясь укрыться за склоном сопки. Карандашев снова опустился в ров, пытался что-то сделать с пушкой. <Далее описана контратака наших стрелковых отрядов.>
...А Карандашев продолжал возиться с пушкой. За этим занятием и застал его Завойко. По приказанию губернатора Карандашёв неохотно побрёл к госпиталю".
Картинка: Пушка на лафете, с зарядным ящиком на передке.
"Тачанка" или полевая пушка с зарядным ящиком? В. Завойко, как мы видели, пишет "полевая".
Есть ещё показания супостатов.
Джордж Палмер:
"Мы заняли гребень, с которого виден весь город, и принялись обстреливать группу русских, пытавшихся отволочь полевое орудие (field-peace), нам удалось подстрелить двоих и одну из лошадей (one of the horses), но прочие животные скрылись за один из домов".
Уильям Ашкрофт:
"Я увидел белую лошадь, тянувшую полевое орудие, и застрелил её". ("I saw a white horse dragging a field piece and shot it".)
Словом, полевая пушка не показалась супостатам какой-то варварской импровизацией.
Дмитрий Максутов, впрочем, пишет "горная": "Неприятель же пошёл в обход и занял самую вершину горы и оттуда стрелял на выбор. Тут были ранены: инженер Мровинскнй, казак Карандашёв, управлявший горным орудием, убит купец Калмаков и др."
Непосредственным свидетелем был Александр Арбузов: "В это время неприятели-французы под предводительством английского лейтенанта Паркера показались на полугоре. … я разговаривал с инженер-поручиком Мровинским, как вдруг пуля ударила его в ногу, а другая убила наповал лошадь, стоявшую шагов за 600 от нас у полевого орудия". Эти самые "600 шагов" - я проверял, именно так напечатано в "Русской старине", - сильно сбивают с толку. Арбузов с Мравинским находились у порохового погреба, откуда, по оценке того же Арбузова, было 200 шагов до батареи №6. А пушка с лошадью, что ли, втрое дальше? Разумеется, здесь ошибка, описка, опечатка. Пушка была совсем рядом, а пороховой погреб, очевидно, и был "домом", о котором Палмер пишет, что за ним скрылись "остальные животные" с пушкой.
Всё там было рядом; на месте тогдашнего театра военных действий ныне расположен драматический театр.
Юлия Завойко (понятно, что со слов мужа) пишет: "Тут находился и муж; кругом было много убитых и смертельно раненных. Наши стрелки и батарейная команда отстреливались; наше полевое орудие било картечью.
…Вдруг раздался выстрел из пушки, свалившейся в ров со станка, и вражья толпа дрогнула и начала опять скопляться.
...казак Карандашев... Он был при полевой пушке; 24-го две лошади были под ней убиты, он её свалил в ров и оттуда ещё раз навел её и выпалил в нападающий десант. Он был тяжело ранен, пролежал два месяца, но, оправившись, не потерял своей замечательной силы".
Так свалилась ли пушка в ров со станка? (Моряки пушечные лафеты называли станками.) Или пушку свалил в ров Карандашёв?
Наконец, дважды упоминает этот эпизод сам Василий Завойко, также непосредственный очевидец. Кратко - в рекомендательном списке к награждению знаком военного ордена:
"Пятидесятник Карандашёв. Будучи тяжело ранен, все же выстрелил метко в кучу неприятеля, уже готового напасть на горсть людей, оставшихся у погреба, и затем не оставил пушки, пока я не приказал ему отправиться в госпиталь".
И более подробно в рапорте Муравьёву от 23 октября 1854:
«Пятидесятник этот в сражении 24 августа был командиром при полевом орудии и, когда находившаяся при этом орудии лошадь, вследствие полученной раны в глаз, утащила орудие в ров, то Карандашёв, несмотря на град пуль (у этого орудия убило и ранило зараз 13-ть человек, т. е. всех, которые при оном были), не теряя присутствия духа прибыл к орудию, навел его в неприятеля и только хотел приложить фитиль, как был ранен в руку, но несмотря и на это, он сделал выстрел так удачно, что неприятель после онаго немедленно ретировался».
Как видим, рассказ В. Кускова объединяет свидетельства супругов Завойко. А я вот не знаю, могла ли пушка свалиться с лафета? И если да, то почему Василий Степанович об этом не пишет?
Да, и теперь про ров, откуда он взялся. В очень неожиданном контексте про этот ров рассказывает протоиерей Прокопий Громов. Отец Прокопий узнал о камчатской виктории в Иркутске, где останавливался вестник Дмитрий Максутов. Громов в такой связи вспомнил о визите в Петропавловск французского фрегата La Venus под командой А. О. Дюпти-Туара, семнадцатью годами раньше, и проследил множество аллюзий между тем визитом и нынешним сражением.
"29-го Августа. …Несколько [французских] офицеров из церкви пришли в дом протоиерея. Им были предложены чай, пирожки с ягодами, картофель, редька и солёные грузди, набранные на Никольской горе, именно в той яме, куда свалился, 24-го Августа 1854 года, с своею пушкою, Зарудный, и пославшей из ямы нежданное ядро, расстроившее злополучный десант". Пусть не Зарудный, а Карандашёв; пусть не ядро послал, а картечь, но главное-то - яма точно та самая, в которой славные грузди вырастают, которыми потчевали братцев мусью ещё в 1837-м! Так и представляется, как крякал священник, слушая рассказ Максутова, как возбуждённо перебивал и переспрашивал: а вот яма-то, вот та, которая? Это ж надо!
Получается, этот ров существовал задолго до 1854 года.
Я давай искать: а где же я такой ров встречал? Встречал. Во-первых на плане Петропавловска 1800 года, выполненном мичманом Ростовцевым - там, правда, не ров, а земляной вал обозначен, отделяющий город с севера. Вал прерывается ручьём, текущим в озеро, на этом ручье батарея №6 потом и стояла. Ну, а где вал, там должен быть и ров. Который за последующие полвека никому не пригодился, кроме Громова, собиравшего в нём грузди.
И обозначен этот ров на плане капитана де Ла Грандьера, одного из командиров десанта. Обозначен приблизительно, позади той же Озёрной батареи. Около рва стоит буква L. На полях, в алфавитном перечне батарей помечено: L - В траншее, 1 [пушка].
Батарея L - это казак Алексей Карандашёв.
Был бы я артиллеристом XIX века, знал бы. А так могу только умозрительно представлять. Чтобы пушка свалилась в ров, ей достаточно было съехать с дороги.
Лучше бы ей действительно свалиться с лафета - иначе как ей придать возвышение такое, чтобы жахнуть вверх по склону, до самого гребня (где выбило кишки Палмерову попутчику)
Про пушечные лафеты я читал, что их слабым местом были деревянные оси. Допустим ось сломалась. Ворочать лафет вручную, это более полутонны, даже могучему Карандашёву не под силу. А сам ствол трёхфунтовки - около 100 кг. Вытаскивать его из рва и не надо - уложить на склон и жахнуть. В общем, близко получается к тому как Кусков написал.
А мужественный Ла Грандьер указал рукой и велел адъютанту: "Нанесите на план: батарея в траншее, одна пушка. И скомандуйте отступление".