Груминг для крокодила
Под грумингом я понимаю ласковое перебирание шерсти, принятое у мартышек. У крокодила шерсти нет, но вчера я шерстил подборки журнала "Крокодил" с 1984 по 1990 гг. включительно. Вполне наглядная иллюстрация дрейфа советского менталитета, от восшествия на коммунистический трон М. Горбачёва искал всё то же. Пока не нашёл.
Зато нашёл две картинки, которые вспоминались время от времени, а вот авторов и не помню.
ещё эта картиночка понравилась. Чем взяла меня - не знаю.
Нашёлся и рассказ "на заданную тему" - но не тот, не женский, а мужской! Приведу полностью, чего уж там.
Ион ТИПСИЕ (Румыния)
МАФУСАИЛ
(«Крокодил», 1988, № 15)
То, что случилось в последний день марта, было выше всяких предположений и ожиданий семьи, колег, друзей и других заинтересованных лиц. Коротко. Вечером я хорошо поужинал, выпил. В общем, день завершился, как всегда, нормально. Однако утром у меня зародилось ощущение, что я мертв. Первая, кто убедился в этом, была моя жена. Конечно, эту новость она сразу же сообщила нашей дочери.
- Твой папа умер!
- Откуда ты знаешь?
- Я его видела, пощупала, никакой реакции!
- Слышишь,- сказала дочь- спроси его, это правда, что он умер, или прикидывается.
И вот жена предстала предо мной:
- Дорогой, не шути с нами. Скажи честно: ты мертв или нет?
- Да, я мертв. Честное слово, - успокоил я ее.- Можешь считать, дорогая, что я самый мертвый из мертвых.
Наступила пауза.
- Возможно, кто-то и не поверит,- в раздумье произнесла дочь и взяв мои документы и заявление, пошла в домовый комитет.
- Как умер?- возмутился председатель.- Мы что здесь - для мебели? А почему нас никто не спросил, согласны мы или нет, воздерживаемся или против. Так дело не пойдет, дочка, ведь на собранин комитета он обещал прополоть газон..
- Папа, - всплакнула моя дочь с обидой, - ты не прополол и не полил газон перед нашим домом. Ты не можешь не выполнить того, что обещал Тем более на этот счет имеется и протокол.
Я поднялся со смертного одра, взял необходимые инструменты, вышел из дома и до вечера протрудился как проклятый.
- Девочки,- сказал я,- все готово, и теперь я мертв как накогда. Очень прошу вас не беспокоить меня. Завтра вынесите меня вперед ногами и не забудьте проветрить лестницу.
Утром после настойчивого звонка вошел кто-то из районной общественности.
- Вы же обещали прочитать лекцию об экзотических рыбках! - возмутился он. - А потом уж ваше дело, можете уммрать. сколько угодно, но сегодня планы нам не срывайте.
На автобусе я доехал до Дома культуры, где в своих рассказах парил над волнами морей, океанов и всевозможных аквариумов. За этот благородный поступок меня поздравилт, напоили кофе и дали стакан минералки.
Вечером я замертво рухнул на кровать.
- На заре быстро несите меня отсюда. Ясно?!
Домашние зарыдали, но согласились. Когда утром меня протаскивали через дверь, а катафалк сдавал задом к лестнице, я услышал шепот, похожий на крик души:
- Стойте! Не уходите! Не навлекайте на меня несчастье! - Это был председатель нашего профбюро. - Он должен был написать в. нашу стенную газету статью о зеленом чае и курсе лечения арбузом.
- Друзья, мне жаль, но я мертв! Уже два дня все кому не лень откладывают мои похороны, и я уже устал ждать.
- Какое мне до этого дело! Напиши статью, иначе я никуда отсюда не уйду, - Сказал он мне и лег перед катафалком. - Дальше пройдете только через мой труп.
- Ладно, согласен, - сказал я, приподнявшись в своем персональном гробу. - Дайте авторучку и бумагу.
Я написал весьма убедительную и эмоциональную статью, однако, не дождавшись меня, уехал фургон. Шофер, увидев, чем я занимаюсь, не соблюдая никаких правил уличного движения, так рванул от нашего дома, что следели с петель дворовые ворота.
Я отдал авторучку и с гробом в руках поднялся в свою квартиру.
- Завтра я буду неумолим! - заявил я семье.
На рассвете у дома собралось 798 представителей различных учреждений, с которыми я сотрудничал.
- Они убьют меня! - в отчаянии завопил я, выскакивая из гроба. - Мне необходимо прожить несколько тысяч лет, чтобы выполнить все их просьбы.
Хочешь не хочешь, а таким образом я побил библейский рекорд Мафусаила.
Перевел Ю. ГЕРАСИН.
И, до кучи один рассказик Витауте Жилинскайте. Меня удивило, что "Крокодил" не поздравил свою неоднократную лауреатку с 60-летием, случившимся в декабре 1990. (А сборник её рассказов "Аплодисменты" в том же году и был издан). Выкладываю рассказик просто чтоб был - мало ли кто ещё будет искать.
Витауте Жилинскайте.
МОЙ БЕДНЫЙ НЕЙРОН
(«Крокодил», 1984, № 35)
Есть вещи, о которых лучше не знать. К примеру, хотя бы о нейронах головного мозга. Эти частицы разума нельзя ни увидеть, ни пощупать, однако сосчитано, что у каждого из нас их примерно по 15 миллиардов. Казалось бы, и себе хватит, и кое с кем, не таким мудрым, поделиться можно. Но беда в том, что эти нейроны, если что не так, гибнут, причем не по штучке, а сразу тысячами и десятками тысяч, так сказать, целыми армиями. И это еще не все. На место погибших никто не приходит. За свою долгую или недолгую жизнь человек не приобретает ни единого нейрона. Судите сами, разве это справедливо: отрицательные эмоции лишают нас кучи нейронов, а от положительных не прибавляется ни одного. Выпьешь рюмочку или выкуришь сигарету, а потом вспомнишь, чем это тебе угрожает - и прощайся навсегда с полком, а то и дивизией необходимейших нервных клеточек; а ежели не пьешь и не куришь весь свой век- все равно ни одного нейрончика не приобретешь. Справедливо?
Узнает человек такую новость и волей-неволей задумывается: сколько же нейронов успел он уже разбазарить и сколько их еще остается? И, конечно же, бросается спасать остатки своего биологического сокровища. Если прежде, посеяв какую-нибудь вещицу, вы огорчались только из-за потери, то теперь расстраиваетесь еще и из-за того, что в результате огорчения теряете нейроны.
Вот вам простой пример. Месяц назад я спохватилась, что обронила на улице кошелек. Так как в нем было рубля два и ключи от квартиры, то я, разумеется, огорчилась и из-за этой; ерунды распрощалась с целой пригоршней нейронов. Но если бы только это!
Сообразив, что вместе с кошельком погибли и мои нейроны, я так расстроилась, что снова целую охапку нейронов как ветром сдуло, а эта утрата, в свою очередь, повергла меня в такое отчаяние, что мои нейроны уже горели целыми стогами!.. Не знаю, чем бы это кончилось, если бы вообще кончилось, не подойди вдруг ко мне незнакомый мужчина.
- Извините, не вы ли потеряли этот кошелек? - спросил он, задыхаясь от погони.
- Ой, конечно!- воскликнула я радостно, схватила кошелек, сердечно поблагодарила незнакомца, убедившись, что и два рубля, и ключи на месте. Но потерянных нейронов мне уже никто не вернет, и я, не сдержавшись, пожаловалась этому честному и с виду неглупому человеку.
- Вот видите,- печально вздохнула я,- кошелек, ключи, два рубля вернулись, а две тысячи...
Он обомлел.
- Вы хотите сказать,- прервал он меня дрожащим голосом,- что в кошельке было две тысячи, которые я присвоил?
Тут я, словно ясновидящая, заметила, как над его головой вспорхнул целый рой - тысячи четыре, не меньше - нейронов и бесследно растаял в воздухе. Мне стало так жалко незнакомца, что пришлось пожертвовать несколькими собственными нейронами.
- Посоветовала бы вам не горячиться, а то своими тысячами расплатитесь...- попыталась было я урезонить и просветить его, но лишь подлила масла в огонь.
- Находишь, поднимаешь, догоняешь... и за это... да пусть меня гром разразит... если еще когда-нибудь...
И он ушел, сыпля проклятия и горстями сея невосстановимые нейроны Из-за этого у меня вновь защемило сердце: такое добро и даром пропадает! Пыталась сдержать себя, но все равно вынуждена была распрощаться еще с одним прекрасным, здоровым нейроном.
Вот почему полюбила я теперь собрания в нашем учреждении. До сих пор скучала на них до тошноты. Ни споров. ни раздороа, никто ни начальство не критикует, ни коллег не задевает, болтают с трибуны всякие благоглупости - лишь бы ничего не сказать. Присутствующие по большей части сидят, плотно сжав губы, и так хитро, так загадочно поглядывают по сторонам, словно знают что-то такое, чего из них и клещами не вытянешь! И если по неопытности какой-нибудь новичок, войдя в раж, начнет вдруг тыкать пальцем в те или иные наши непорядки, его встретят такие сочувственные, такие насмешливые улыбочки, что храбрец, не научившийся еще резко тормозить, буркнет еще что-то по инерции разок-другой и тут же плюхиотся на стул, как-брызнувшая на скалу пена.
А с недавних пор, как я уже сказала, мне стали нравиться наши собрания, потому что расцениваю я их теперь с другой, биологической точки зрения.
Сколько нейронов сюда принесешь, столько и унесешь; словно висит здесь невидимый плакат: "Платон мне друг, но нейрон еще дороже!"
Тем более что нейроны, как выяснилось, оценены. Цену им я совершенно случайно узнала, толкаясь в автосервисе, местечке, которое смело можно назвать Бермудским треугольником для нейронов Один известный медик, много лет посвятивший изучению нейронов,. уезжая из этого треугольника на отремонтированной машине, заявил мне:
- Сунешь мастеру пятерку- сэкономишь пятьдесят тысяч нейронов, а нет - каюк им!
Тогда я взяла карандаш, поделила 50000 на 500 (копеек), и вышло, что отдельный нейрон стоит всего одну сотую копейки, иначе говоря, за 100 нейронов дают одну копейку.
И тогда я поняла, что знают и чего не говорят мои хитрые молчуны-сослуживцы с колючими улыбочками: стоит ли утруждать язык и резать в глаза правду-матку из-за одной, двух, от силы десяти копеек, да еще и выкладывать их из своего же кармана?! Ну. а если кто-то не в силах удержаться, если у кого-то сердитые слова вместе с нейронами из горла прут - пусть себе критикует, пусть пенится. Если такого в один прекрасный день попросят с работы - не лезь заступаться, глядишь, профсоюз не согласится, и восстановят бедолагу на работе, - а кто восстановит ваш ни в чем не повинный бедный нейрон, который вы профукаете, выступив в защиту критикана?..Так-то.
Перевел с литовского Георгий ГЕРАСИМОВ
Зато нашёл две картинки, которые вспоминались время от времени, а вот авторов и не помню.
ещё эта картиночка понравилась. Чем взяла меня - не знаю.
Нашёлся и рассказ "на заданную тему" - но не тот, не женский, а мужской! Приведу полностью, чего уж там.
Ион ТИПСИЕ (Румыния)
МАФУСАИЛ
(«Крокодил», 1988, № 15)
То, что случилось в последний день марта, было выше всяких предположений и ожиданий семьи, колег, друзей и других заинтересованных лиц. Коротко. Вечером я хорошо поужинал, выпил. В общем, день завершился, как всегда, нормально. Однако утром у меня зародилось ощущение, что я мертв. Первая, кто убедился в этом, была моя жена. Конечно, эту новость она сразу же сообщила нашей дочери.
- Твой папа умер!
- Откуда ты знаешь?
- Я его видела, пощупала, никакой реакции!
- Слышишь,- сказала дочь- спроси его, это правда, что он умер, или прикидывается.
И вот жена предстала предо мной:
- Дорогой, не шути с нами. Скажи честно: ты мертв или нет?
- Да, я мертв. Честное слово, - успокоил я ее.- Можешь считать, дорогая, что я самый мертвый из мертвых.
Наступила пауза.
- Возможно, кто-то и не поверит,- в раздумье произнесла дочь и взяв мои документы и заявление, пошла в домовый комитет.
- Как умер?- возмутился председатель.- Мы что здесь - для мебели? А почему нас никто не спросил, согласны мы или нет, воздерживаемся или против. Так дело не пойдет, дочка, ведь на собранин комитета он обещал прополоть газон..
- Папа, - всплакнула моя дочь с обидой, - ты не прополол и не полил газон перед нашим домом. Ты не можешь не выполнить того, что обещал Тем более на этот счет имеется и протокол.
Я поднялся со смертного одра, взял необходимые инструменты, вышел из дома и до вечера протрудился как проклятый.
- Девочки,- сказал я,- все готово, и теперь я мертв как накогда. Очень прошу вас не беспокоить меня. Завтра вынесите меня вперед ногами и не забудьте проветрить лестницу.
Утром после настойчивого звонка вошел кто-то из районной общественности.
- Вы же обещали прочитать лекцию об экзотических рыбках! - возмутился он. - А потом уж ваше дело, можете уммрать. сколько угодно, но сегодня планы нам не срывайте.
На автобусе я доехал до Дома культуры, где в своих рассказах парил над волнами морей, океанов и всевозможных аквариумов. За этот благородный поступок меня поздравилт, напоили кофе и дали стакан минералки.
Вечером я замертво рухнул на кровать.
- На заре быстро несите меня отсюда. Ясно?!
Домашние зарыдали, но согласились. Когда утром меня протаскивали через дверь, а катафалк сдавал задом к лестнице, я услышал шепот, похожий на крик души:
- Стойте! Не уходите! Не навлекайте на меня несчастье! - Это был председатель нашего профбюро. - Он должен был написать в. нашу стенную газету статью о зеленом чае и курсе лечения арбузом.
- Друзья, мне жаль, но я мертв! Уже два дня все кому не лень откладывают мои похороны, и я уже устал ждать.
- Какое мне до этого дело! Напиши статью, иначе я никуда отсюда не уйду, - Сказал он мне и лег перед катафалком. - Дальше пройдете только через мой труп.
- Ладно, согласен, - сказал я, приподнявшись в своем персональном гробу. - Дайте авторучку и бумагу.
Я написал весьма убедительную и эмоциональную статью, однако, не дождавшись меня, уехал фургон. Шофер, увидев, чем я занимаюсь, не соблюдая никаких правил уличного движения, так рванул от нашего дома, что следели с петель дворовые ворота.
Я отдал авторучку и с гробом в руках поднялся в свою квартиру.
- Завтра я буду неумолим! - заявил я семье.
На рассвете у дома собралось 798 представителей различных учреждений, с которыми я сотрудничал.
- Они убьют меня! - в отчаянии завопил я, выскакивая из гроба. - Мне необходимо прожить несколько тысяч лет, чтобы выполнить все их просьбы.
Хочешь не хочешь, а таким образом я побил библейский рекорд Мафусаила.
Перевел Ю. ГЕРАСИН.
И, до кучи один рассказик Витауте Жилинскайте. Меня удивило, что "Крокодил" не поздравил свою неоднократную лауреатку с 60-летием, случившимся в декабре 1990. (А сборник её рассказов "Аплодисменты" в том же году и был издан). Выкладываю рассказик просто чтоб был - мало ли кто ещё будет искать.
Витауте Жилинскайте.
МОЙ БЕДНЫЙ НЕЙРОН
(«Крокодил», 1984, № 35)
Есть вещи, о которых лучше не знать. К примеру, хотя бы о нейронах головного мозга. Эти частицы разума нельзя ни увидеть, ни пощупать, однако сосчитано, что у каждого из нас их примерно по 15 миллиардов. Казалось бы, и себе хватит, и кое с кем, не таким мудрым, поделиться можно. Но беда в том, что эти нейроны, если что не так, гибнут, причем не по штучке, а сразу тысячами и десятками тысяч, так сказать, целыми армиями. И это еще не все. На место погибших никто не приходит. За свою долгую или недолгую жизнь человек не приобретает ни единого нейрона. Судите сами, разве это справедливо: отрицательные эмоции лишают нас кучи нейронов, а от положительных не прибавляется ни одного. Выпьешь рюмочку или выкуришь сигарету, а потом вспомнишь, чем это тебе угрожает - и прощайся навсегда с полком, а то и дивизией необходимейших нервных клеточек; а ежели не пьешь и не куришь весь свой век- все равно ни одного нейрончика не приобретешь. Справедливо?
Узнает человек такую новость и волей-неволей задумывается: сколько же нейронов успел он уже разбазарить и сколько их еще остается? И, конечно же, бросается спасать остатки своего биологического сокровища. Если прежде, посеяв какую-нибудь вещицу, вы огорчались только из-за потери, то теперь расстраиваетесь еще и из-за того, что в результате огорчения теряете нейроны.
Вот вам простой пример. Месяц назад я спохватилась, что обронила на улице кошелек. Так как в нем было рубля два и ключи от квартиры, то я, разумеется, огорчилась и из-за этой; ерунды распрощалась с целой пригоршней нейронов. Но если бы только это!
Сообразив, что вместе с кошельком погибли и мои нейроны, я так расстроилась, что снова целую охапку нейронов как ветром сдуло, а эта утрата, в свою очередь, повергла меня в такое отчаяние, что мои нейроны уже горели целыми стогами!.. Не знаю, чем бы это кончилось, если бы вообще кончилось, не подойди вдруг ко мне незнакомый мужчина.
- Извините, не вы ли потеряли этот кошелек? - спросил он, задыхаясь от погони.
- Ой, конечно!- воскликнула я радостно, схватила кошелек, сердечно поблагодарила незнакомца, убедившись, что и два рубля, и ключи на месте. Но потерянных нейронов мне уже никто не вернет, и я, не сдержавшись, пожаловалась этому честному и с виду неглупому человеку.
- Вот видите,- печально вздохнула я,- кошелек, ключи, два рубля вернулись, а две тысячи...
Он обомлел.
- Вы хотите сказать,- прервал он меня дрожащим голосом,- что в кошельке было две тысячи, которые я присвоил?
Тут я, словно ясновидящая, заметила, как над его головой вспорхнул целый рой - тысячи четыре, не меньше - нейронов и бесследно растаял в воздухе. Мне стало так жалко незнакомца, что пришлось пожертвовать несколькими собственными нейронами.
- Посоветовала бы вам не горячиться, а то своими тысячами расплатитесь...- попыталась было я урезонить и просветить его, но лишь подлила масла в огонь.
- Находишь, поднимаешь, догоняешь... и за это... да пусть меня гром разразит... если еще когда-нибудь...
И он ушел, сыпля проклятия и горстями сея невосстановимые нейроны Из-за этого у меня вновь защемило сердце: такое добро и даром пропадает! Пыталась сдержать себя, но все равно вынуждена была распрощаться еще с одним прекрасным, здоровым нейроном.
Вот почему полюбила я теперь собрания в нашем учреждении. До сих пор скучала на них до тошноты. Ни споров. ни раздороа, никто ни начальство не критикует, ни коллег не задевает, болтают с трибуны всякие благоглупости - лишь бы ничего не сказать. Присутствующие по большей части сидят, плотно сжав губы, и так хитро, так загадочно поглядывают по сторонам, словно знают что-то такое, чего из них и клещами не вытянешь! И если по неопытности какой-нибудь новичок, войдя в раж, начнет вдруг тыкать пальцем в те или иные наши непорядки, его встретят такие сочувственные, такие насмешливые улыбочки, что храбрец, не научившийся еще резко тормозить, буркнет еще что-то по инерции разок-другой и тут же плюхиотся на стул, как-брызнувшая на скалу пена.
А с недавних пор, как я уже сказала, мне стали нравиться наши собрания, потому что расцениваю я их теперь с другой, биологической точки зрения.
Сколько нейронов сюда принесешь, столько и унесешь; словно висит здесь невидимый плакат: "Платон мне друг, но нейрон еще дороже!"
Тем более что нейроны, как выяснилось, оценены. Цену им я совершенно случайно узнала, толкаясь в автосервисе, местечке, которое смело можно назвать Бермудским треугольником для нейронов Один известный медик, много лет посвятивший изучению нейронов,. уезжая из этого треугольника на отремонтированной машине, заявил мне:
- Сунешь мастеру пятерку- сэкономишь пятьдесят тысяч нейронов, а нет - каюк им!
Тогда я взяла карандаш, поделила 50000 на 500 (копеек), и вышло, что отдельный нейрон стоит всего одну сотую копейки, иначе говоря, за 100 нейронов дают одну копейку.
И тогда я поняла, что знают и чего не говорят мои хитрые молчуны-сослуживцы с колючими улыбочками: стоит ли утруждать язык и резать в глаза правду-матку из-за одной, двух, от силы десяти копеек, да еще и выкладывать их из своего же кармана?! Ну. а если кто-то не в силах удержаться, если у кого-то сердитые слова вместе с нейронами из горла прут - пусть себе критикует, пусть пенится. Если такого в один прекрасный день попросят с работы - не лезь заступаться, глядишь, профсоюз не согласится, и восстановят бедолагу на работе, - а кто восстановит ваш ни в чем не повинный бедный нейрон, который вы профукаете, выступив в защиту критикана?..Так-то.
Перевел с литовского Георгий ГЕРАСИМОВ