Из книги А.Н.Дмитриев "Марксизм без пролетарита. Георг Лукач и ранняя франкфурсткая школа 1920-1930"

[caliban_upon]

«Марксистская рабочая неделя» и учреждение Франкфуртского Института социальных исследований (1922-1923 гг.)

1923 год отмечен в политической истории Германии франко-бельгийской оккупацией Рура, последующим «пассивным сопротивлением» и инфляцией, а также острым кризисом государственных институтов, несостоявшимся захватом власти коммунистами и неудачным «пивным путчем» национал-социалистов в Мюнхене. В интеллектуальной истории Веймарской республики этот год обозначен появлением «Истории и классового сознания» Лукача, «Марксизма и философии» Корша, «Я и Ты» Мартина Бубера, «Я и Оно» Фрейда, но также и малозаметным для современников событием, с которого берет начало история Института социальных исследований во Франкфурте и целого течения социальной мысли XX в. - Франкфуртской школы.

Организационным мероприятием, с которым обычно связывают начало деятельности Франкфуртской школы, была «Марксистская рабочая неделя»,'проходившая с 20 мая

1923 г. в железнодорожной гостинице коммуниста Фридриха Генне в Гера-берге близ Арнштадта (Тюрингия). Ее участниками помимо Лукача и Корша были главным образом будущие сотрудники Франкфуртского Института социальных исследований: Феликс Вайль (главный спонсор Института), экономист Фридрих Пол-лок, китаевед Карл Август Виттфогель, экономист и издатель Юлиан Гумперц, а также знаменитый в будущем разведчик, а тогда молодой немецкий коммунист Рихард Зорге. Из крупных функционеров КПГ на встрече присутствовал только Эдуард Александер (Э. Людвиг), но, как указывал впоследствии Феликс Вайль, «только в качестве частного лица» [Ulrike Migdal, Die Frьhgeschichte des Frankfurter Instituts fьr Sozialforschung. Frankfurt am Main; New York: Campus, 1981, S. 35].

По решению Коминтерна, когда руководство фракции Ландлера в КПВ было удалено в 1922 г. из Вены, Лукач жил в Германии. Он переписывался с Коршем еще с 1921 г. и встречался с ним в период подготовки «Истории и классового сознания», когда Корш писал свой труд «Марксизм и философия». По воспоминаниям Хедды Корш, ее муж, ставший в 1923 г. профессором права Йенского университета, пытался найти в нем пост и для венгерского политэмигранта [Andrew Arato, Paul Breines, The Young Lukacs and the Origins of Western Marxism. New York: The Seabury Press, 1979, p. 245, n. 28]. Участником «Марксистской рабочей недели» был также давний соратник Лукача и посетитель «Воскресных собраний», сторонник «левого марксизма», автор рецензии на книгу Корша Бела Фогараши. Помимо Константина Цеткина (младшего сына Кла­ры и друга Вайля) и японского марксиста Фукумото на этой встрече также присутствовали и жены участников: Кете Вайль, Роза Виттфогель, Хедда Корш, Христиана Зорге (бывшая жена его наставника в Аахене - Курта Альберта Герлаха), будущая жена Фогараши Маргарете Лиссауэр и жена Э. Людвига Герт­руда Александер. Особенно любопытной была биография вен­ской актрисы, будущей жены (с 1929 г.) сотрудника Института, Пауля Массинга, - Хеде Гумперц, которая в 1923 г. разошлась с австрийским коммунистом Герардом Эйслером (редактором журнала «Коттишзтш» в 1920-1921 гг., братом композитора Ханса Эйслера и Рут Фишер) и вышла замуж за Юлиана Гум-перца, работавшего вместе с ней в издательстве «Малик» [Некоторые эпизоды деятельности КПГ и Института социальных исследований описаны X. Массинг (Гумперц) в книге «Большой обман. История советского агента», оставшейся, к сожалению, мне недоступной. О прямом заказе ФБР первоначального варианта кни­ги - «Я была шпионом Сталина и США» (1950) - свидетельствует ее письмо Эдгару Гуверу, на которое ссылается М. Букмиллер (Michael Buckmiller, «Die "Marxistische Arbeitswoche" 1923 und die Grьndung des "Instituts fьr Sozialforschung"», in Wilhelm van Reijen, Gьnzelin Schmid Noer (Hg.), Grand Hotel Abgrund: Eine Fotobiographie der Frankfurter Schule. Hamburg: Junius, 1990, S. 78 ; см. также: Олег Царёв, Джон Костелло, Роковые иллюзии. Из архивов КГБ: дело Орлова, ста­линского мастера шпионажа. Москва: Международные отношения, 1995, с. 388-389). ]. Хеде Массинг была также связана с нелегальной работой Компар­тии Германии и ОГПУ, о чем в начале 1950-х гг. написала в (изданных не без участия ФБР) мемуарах «Большой обман».

Была ли «Марксистская рабочая неделя» сугубо академи­ческим мероприятием, организованным «без малейшего конк­ретного намерения и результата» в целях обсуждения различ­ных направлений в марксизме, чтобы «по возможности дос­тичь "подлинного" или "чистого марксизма"» [Martin Jay, The Dialectical Imagination. A History ofthe Frankfurt School and the Institute of Social Research. 1923-1950. 2nd ed. Berkley: University of California Press, 1996, p. 5.], - как указы­вал почти полвека спустя Феликс Вайль, один из главных ее организаторов? Или же более верным является предположение А.С. Дмитриева о том, что создание Института, и особенно проведение указанной встречи, выполняли роль прикрытия для подготовки Коминтерном «немецкого Октября» именно в ре­шающем 1923 г.? [Александр С. Дмитриев, «Коммунистический Интернационал и Франк­фуртский Институт социальных исследований», Социологический жур­нал, 1995, № 4, с. 177.]. Для ответа на вопрос о характере этой «лет­ней Академии» (как называла ее Хедда Корш) обратимся к имеющимся в нашем распоряжении источникам.
     Помимо достаточно противоречивых - в силу полувеко­вой дистанции - воспоминаний участников этой встречи Ф. Вайля и X. Корш (расхождения касались прежде всего точ­ной датировки мероприятия: от начала 1922 г. до лета 1923 г.), пожалуй, единственным документальным свидетельством ос­тается приглашение на «Марксистскую рабочую неделю», от­правленное из Франкфурта Рихардом Зорге в адрес Гертруды Александер 9 мая 1923 г., которое также содержало программу будущей встречи:
      «I. О способах истолкования проблем современного кризиса (вступительное слово - Людвиг);
        II.  К вопросам метода (Лукач и Корш);
        III. Организационные проблемы марксистского исследования (Фогараши)» [«Marxistische Arbeitswoche», Beitrдge zur Geschichte der Arbeiterbewegung, 1985, Jg. 27, H. l, S. 54.].
     Эдуард Александер (Людвиг) [Э. Людвиг - партийный псевдоним Эдуарда Александера (1881-1945),видного партийного функционера, левого социал-демократа и одного из основателей «Союза Спартака».] до 1929 г. (когда в качестве «примиренца» его временно исключили из партии) был редак­тором экономического отдела газеты «Die Rote Fahne» (а в 1924 г. - даже ее главным редактором) и руководителем соот­ветствующего подразделения ЦК [Израиль Биск, Пресса Веймарской Германии. Иваново: [Изд-во Иванов.ун-та], 1995, с. 109.]. В обширной статье «Конец капитализма» (опубликованной в нескольких номерах «Die Internationale» за 1921 г.) Александер предлагал обозначить как «канун революции» не ближайший «срок выступления», а це­лую эпоху, в течение которой пролетариат организуется в каче­стве господствующего класса. В этой работе объектом непос­редственной и жесткой критики стали ультрарадикальные взгля ды представителя левого крыла партии Аркадия Маслова, из­ложенные им ранее в «Die Internationale» в публикации «Кри­зис или общий крах капитализма» [H. Maier, «Eduard Alexander - ein bedeutender Wirtschaftstheoretiker der KPD», Beitrдge zur Geschichte der Arbeiterbewegung. 1985, Jg. 27, H. l, S. 68-69.]. Очевидно, именно в таком «пролонгированном» аспекте и ставилась Александером во вре­мя «Марксистской рабочей недели» проблема экономического кризиса как пролога пролетарской революции.
     Экономическими проблемами империализма занимался тогда и Рихард Зорге, посвятивший этим вопросам специ­альную критическую работу «Накопление капитала и Роза Люксембург» (1922). Много позже (в конце 1941 г. в Япо­нии) он сам отметит в «Тюремных записках»: «Я выполнил это исследование, но мои методы обращения с трудными вопросами были слишком грубыми и незрелыми. Этот пам­флет был полностью сожжен нацистами, и сейчас я рад, что не осталось ни одного экземпляра» [«Тюремные записки Рихарда Зорге», Новая и новейшая история, 1994, № 4-5, с. 100.]. Рихард Зорге, родив­шийся в 1895 г. близ Баку в семье мелкого предпринимателя, был внучатым племянником Фридриха-Адольфа Зорге, вид­ного деятеля I Интернационала. Поворотным пунктом в его обращении к марксизму был опыт мировой войны, куда он отправился добровольцем. В течение нескольких лет после получения степени доктора государственно-правовых наук и социологии в Гамбурге (1919) он совмещал работу ассис­тента в Высшей технической школе Аахена и во Франкфуртс­ком университете с активным сотрудничеством в золлингенской коммунистической газете «Bergische Arbeiterstimme» [После участия в забастовочной борьбе во время капповского путча Зорге вынужден был оставить пост ассистента в университете в Аахене и устроиться чернорабочим на одну из шахт (Ф. Дикин, Г. Стори, Дело Рихарда Зорге. Пер. с англ. Москва: Терра, 1996, с. 18). Зорге был также делегатом VIII съезда КПГ в Йене в августе 1921 г.] и де­ятельностью в партийных организациях Аахена и Франкфурта. Как можно судить по опубликованному приглашению из архи­ва Гертруды Александер, именно Зорге был непосредственным организатором «Марксистской рабочей недели».
     Одним из участников встречи была жена Э. Александера (с 1908 г.) Гертруда Александер (1882-1967) - ведущий со­трудник «Die Rote Fahne» и до 1925 г. руководитель ее литера­турного отдела [Израиль Биск, Пресса Веймарской Германии, с. 109.]. Как ученица и сотрудница Франца Меринга, она разделяла его взгляды на преемственность ценностей пре­жней «высокой» культуры в рабочем движении и будущем об­ществе, поэтому в своих статьях начала 1920-х гг. резко оспа­ривала взгляды сторонников авангардистских течений в лите­ратуре и живописи, претендовавших на радикальное «преодо­ление» классических принципов веймарского гуманизма Гёте и Шиллера [А.А. Гугнин на основании этого даже упрекает Г. Александер «в ригоризме и альтернативности подхода к проблеме (лучше хорошее буржуазное искусство, чем плохое пролетарское) и попытке решать сложные вопросы развития молодого социалистического искусства механически и директивно» (Александр Гугнин, «Великий Октябрь и пути развития немецкой марксистской критики в 1910-1930-е годы», в кн.: Александр Гугнин (ред.), Октябрьская революция и новая кон­цепция литературы. К истории марксистской литературной критики европейских социалистических стран. Москва: Наука, 1989, с. 104).]. Эти дискуссии на страницах «Die Rote Fahne» были особенно острыми в вопросах, касавшихся создания про­летарского театра, восприятия культурного наследия и соотно­шения искусства и пропаганды.
     Художественный радикализм оппонентов Г. Александер соответствовал их политической «левизне»: некоторые из них, например руководитель экспрессионистского журнала «Die Aktion» Франц Пфемферт, тяготели к КРПГ и созданно­му при ней Всеобщему рабочему союзу (AAUD). Как отмечают западногерманские авторы В. Фендерс и М. Ректор, «не только сами "левые коммунисты", но также и представители берлин­ской полит-дада [Дадаизм был наиболее радикальным - политически и художествен­но - течением, родившимся из экспрессионизма; его расцвет при­ходится именно на рубеж 1910-1920-х гг. (см.: Walter Laquer, Weimar. A Cultural History, 1918-1933. New York: Puthnam's Sons, 1974, p. 119-121).], такие как братья Херцфельде, Гросс, Ю. Гум-перц, Э. Пискатор и др., группировавшиеся вокруг издатель­ства "Малик" и литературно-политического журнала "Der Gegner" (1919-1922), которые после гейдельбергского съезда КПГ остались также членами партии, резко полемизировали с литературно-политической линией "Die Rote Fahne", как она была выражена Г. Александер. В соответствии со своими лево­радикальными основными установками они содействовали бес­компромиссному разрыву со всей буржуазной традицией и со­зиданию качественно новой, пролетарской классовой литера­туры» [Walter Fahnders, Martin Rector, Linksradikalismus und Literatur. Untersuchungen zur Geschichte der Sozialistischen Literatur in der Weimarer Republik. Reinbeck bei Hamburg: Rowolt Taschenbuch Verlag, 1974, Bd l, S. 99-100.]. На встрече присутствовал Юлиан Гумперц, один из оппонентов Г. Александер по дискуссии о культурном насле­дии и пропагандистском искусстве. Он родился в 1898 г. в бо­гатой американско-немецкой семье и изучал политэкономию в Галле; с 1919 г. издавал экспрессионистско-дадаистский жур­нал «Der Gegner» («Противник»). Объявление о целях и задачах этого журнала, помещенное в венском «Kommunismus», гласи­ло: «"Der Gegner" борется со всеми обстоятельствами и уст­ремлениями, сдерживающими и препятствующими осуществ­лению коммунизма, мировой революции. В особенности с не­мецкими желаниями покоя и порядка. Это орган нетерпимос­ти. Пацифизм, демократию и примат духа он относит к ловуш­кам буржуазного инстинкта, жаждущего прибыли. Пролетарс­кая диктатура как переход к бесклассовому общественному порядку - цель, которой должны быть подчинены все жела­ния. Фиксировать и прояснять цель и пути к ней, укреплять и дисциплинировать революционные силы - вот задача, кото­рой должен служить "Der Gegner"» [Kommunismus, 1920, H. 2l, S. 698.].
     Журнал выходил в том же издательстве «Малик», возглав­ляемом Виландом Херцфельде, где появилась в серии «Ма­ленькая революционная библиотека» [Помимо «Маленькой революционной библиотеки» при журнале вы­ходили также «Серия красного романа» и «Собрание революционных пьес» - в последней, в частности, печатались экспрессионистские драмы Виттфогеля, такие как «Красные солдаты» и др. (Gary L. Ulmen. The Science of Society. Toward on Understanding ofthe Life and Work of Karl August WMfogel. The Hague etc.: Mouton Publishers, 1978, p. 25).] «История и классовое сознание» Лукача (редактором серии был Ю. Гумперц) [Walter Fahnders, Martin Rector (Hg.), Literatur in Klassenkampf. Zur proletarisch-revolutionдren Literaturtheorie. 1919-1933. Eine Dokumentation. Frankfurt am Main: Fischer Taschenbuch Verlag, 1974, S. 225.]. Именно с издательством «Малик» были связаны развитие и пропа­ганда леворадикальной идеологии периода Веймарской рес­публики, в т. ч. деятельность Лукача и круга создателей Франк­фуртского Института социальных исследований. Это издатель­ство было основано в 1916 г. при журнале «Neue Jugend», наи­более заметными сотрудниками которого были помимо Виланда Херцфельде и его брата Хельмута (будущего мастера по­литического фотомонтажа Джона Хартфилда) также замеча­тельный художник Георг Гросс [Об обстоятельствах знакомства круга «Neue Jugend» с Гроссом см. воспоминания издателя «Малика»: Виланд Герцфельде, Барвинок. Вос­поминания одного жизнерадостного сироты. Москва: Молодая гвардия, 1967. (Гл. «Коммерсант из Голландии»).] и поэт Иоганнес Р. Бехер. Сам Херцфельде позднее объяснял наименование издательства сле­дующим образом: «"Малик" - название и имя главного героя романа Эльзы Ласкер-Шюлер, который печатался вначале в "Brenner" и "Die Aktion", а продолжение с 1918 г. печаталось в "Neue Jugend". Имя соответствовало еврейскому "Мелех" (Мо­лох. - А. Д.). Оно означало короля, герцога, предводителя... Кто-то предложил назвать наше издательство "Малик-Ферлаг". Эльза Ласкер-Шюлер была согласна. И мой брат в просьбе о регистрации разъяснил, что Малик - это турецкий принц, популяризация которого в Германии может способствовать окончательной победе. Шеф цензуры, генерал фон Кессель из Потсдама, был того же мнения: разрешение на печатание было получено очень скоро» [Wieland Herzfelde, Zur Sache. Geschrieben und Gesprochen zwischen 18 und 80. Berlin: Aufbau-Verlag, 1976, S. 348.]. В отличие от анархо-социалистического журнала «Weisse Blatter» Рене Шикеле (в котором сотрудничал Эрнст Блох) или сблизившегося с КРПГ журнала «Die Aktion» Франца Пфемферта, лидеры «Малика» с ноября 1918 г. поддерживали самую тесную связь с компартией. По оценке А.А. Гугнина, именно им «удалось с 1918-1923 гг. пока­зать наглядный пример практического функционирования ком­мунистического издательства и коммунистически настроенных писателей и художников в условиях буржуазного государства и буржуазной культуры» [Александр Гугнин, «Великий Октябрь и пути развития немецкой марксистской критики в 1910-1930-е годы», с. 113-114.]. Однако близость к партии вовсе не означала, как мы видели, безоблачных отношений идеологи­ческого и культурного руководства КПГ с кружком основате­лей «Малика», которые в художественном смысле были тогда приверженцами радикального стиля «политического дадаиз­ма» [На специфический интернациональный и тенденциозный характер немецкого дадаизма указывал в 1921 г. горячий приверженец футуриз­ма Роман Якобсон, к тому времени уже заявивший о себе как о талантливом филологе: «Сейчас, когда в странах Антанты свирепству­ет, мягко выражаясь, зоологический национализм и в ответ в Герма­нии растет гипертрофированная национальная гордость угнетаемой народности... дадаистская фронда легко понятна. Дада - одно из немногих в настоящий момент, когда даже научные союзы расторгну­ты, буржуазно-интеллигентских интернациональных объединений» (Роман Якобсон, Работы по поэтике. Москва: Прогресс, 1987, с. 334 («Письма с Запада. Дада»)).].