Бегающие с фонарем...
Помните был такой греческий философ, специально не говорю его имя, который бегал по городу с "фонариком" и искал людей. Ходил, всматривался в набегающие лица и отшатывался от них - нелюди вокруг и не найти человека.
Кто-то скажет, что у этого ученого не "сложилась" судьба, гол был как сокол, но можно сразу указать на то, что он был не один.
Вот Абу-ль-Атахия, придворный поэт Гаруна Ар-Рашида. Обласканный халифом, явно не бедный, но и он не утерпел, не смог не сказать, то что видел.
Сколько дней я повсюду собрата искал.
человека с утра до заката искал
Вместо дружбы нашел я одно вероломство,
вместо доброй улыбки - звериный оскал.
О моих недостатках крича и трубя,
себялюбцы безгрешными числят себя.
Лицемеры в глаза улыбаются сладко,
отвернешься - как змеи ужалят шипя.
Полон мир нечестивых, спесивых людей,
льстивых, лживых, корыстолюбивых людей.
Вседержитель! Меня огради, милосердный,
от фальшивых, от себялюбивых людей!
В том-то и заключается великое искусство, мы читаем строки написанные столетия и тысячелетия тому назад, а видим и узнаем то, что терзает, радует, заставляет думать нас сегодня.
Кто-то скажет, что у этого ученого не "сложилась" судьба, гол был как сокол, но можно сразу указать на то, что он был не один.
Вот Абу-ль-Атахия, придворный поэт Гаруна Ар-Рашида. Обласканный халифом, явно не бедный, но и он не утерпел, не смог не сказать, то что видел.
Сколько дней я повсюду собрата искал.
человека с утра до заката искал
Вместо дружбы нашел я одно вероломство,
вместо доброй улыбки - звериный оскал.
О моих недостатках крича и трубя,
себялюбцы безгрешными числят себя.
Лицемеры в глаза улыбаются сладко,
отвернешься - как змеи ужалят шипя.
Полон мир нечестивых, спесивых людей,
льстивых, лживых, корыстолюбивых людей.
Вседержитель! Меня огради, милосердный,
от фальшивых, от себялюбивых людей!
В том-то и заключается великое искусство, мы читаем строки написанные столетия и тысячелетия тому назад, а видим и узнаем то, что терзает, радует, заставляет думать нас сегодня.