of cabbages and kings
Of mice and Massonias, 2001
На самом деле броский заголовок южноафриканского научпопа отсылает к фильму On Mice and Men начала девяностых, по книге Стейнбека, а в ней это цитата из Бёрнса, "...загад мышиный и людской/пойдёт на прах"
Авторы, впрочем, вернулись из своего пустынного похода (придорожные картинки из Кнерсфлакте и окрестностей Нивудтвиля всплывают перед глазами), по скаутской классике, усталыми, но довольными (exhausted but happy), с фотками песчанки, которой не повезло попасться в ловушку с арахисовым маслом, но повезло пожрать: песчанку выпустили, жутковато думать, сколько раз "пра" её потомки бегают сейчас по Кнерсфлакте, если родившиеся тогда человеческие дети закончили магистратуру, но исторически всё это совсем недавно, да.
А флэшка с моими фотографиями огромной массонии в пустыне у нивудтвилльского водопада, и с прорвой остальных фоток той моей поездки по примерно тем же местам через десять лет после событий в статье, как померла в двенадцатом году, так и лежит в ящике стола, и уже не узнать, переросла ли её уже ботсадовская депресса, или нет.
На самом деле броский заголовок южноафриканского научпопа отсылает к фильму On Mice and Men начала девяностых, по книге Стейнбека, а в ней это цитата из Бёрнса, "...загад мышиный и людской/пойдёт на прах"
Авторы, впрочем, вернулись из своего пустынного похода (придорожные картинки из Кнерсфлакте и окрестностей Нивудтвиля всплывают перед глазами), по скаутской классике, усталыми, но довольными (exhausted but happy), с фотками песчанки, которой не повезло попасться в ловушку с арахисовым маслом, но повезло пожрать: песчанку выпустили, жутковато думать, сколько раз "пра" её потомки бегают сейчас по Кнерсфлакте, если родившиеся тогда человеческие дети закончили магистратуру, но исторически всё это совсем недавно, да.
А флэшка с моими фотографиями огромной массонии в пустыне у нивудтвилльского водопада, и с прорвой остальных фоток той моей поездки по примерно тем же местам через десять лет после событий в статье, как померла в двенадцатом году, так и лежит в ящике стола, и уже не узнать, переросла ли её уже ботсадовская депресса, или нет.