шьвятошное
Старшие родственники, коллеги и знакомые в подобные дни спамят теперь ковровой бомбардировкой открыточек - в этот светлый скрепный день они особо сусальные.
Всех, кого можно было забанить, я забанил, но оставшихся хватает, чтобы по каждому поводу на вас проливался этот золотой дождь с ароматом альтернативного вкуса (да, в это сложно поверить, но и у такого куздры, как я, есть люди, которых я не в состоянии забанить в мессенджерах).
Вчера я опять простыл, перенервничал, похоже, и нахватался от кого-то святочных вирусных частиц, и чувствую себя физически довольно мизерабельно, хотя в тех же мессенджерах стараюсь бодриться ("наконец-то у тебя поднимается настроение" - "должно же хоть что-то иногда подниматься!"). Мысль о выползании на улицу представляется несусветной дурью. Впрочем, морозысонцэ никогда не было моей любимой погодой (кому, превозмогая мигрень, никогда не хотелось запустить утюгом в висок вскочившему с петухами и резво скачущему пушкину, тот не сова).
На одной из открыточек одетые в фофудью румянощёкие как жопы волоокие крестьянские дети, мальчик впереди, девочка сзади, волокут по унылой, обсаженной редкими голыми осинками сельской дороге противоестественно пушистую ёлку: руку с топором мальчик спрятал за зипун, поэтому на картинку не выйдет даже прилепить актуальный текст "а вы всё ещё евреи? Тогда мы идём к вам!". В полутора километрах виднеется деревенька с выставленным голым на мороз погостом, синевато-малиновым от холода, но не от стыда.
Думаю завиральное, или, как говорит френд, задорное - что слово "хрестоматия" это коррумпированное "хризостоматия", потому что лучше всего передаёт жанр книги "Златоуст"
Всех, кого можно было забанить, я забанил, но оставшихся хватает, чтобы по каждому поводу на вас проливался этот золотой дождь с ароматом альтернативного вкуса (да, в это сложно поверить, но и у такого куздры, как я, есть люди, которых я не в состоянии забанить в мессенджерах).
Вчера я опять простыл, перенервничал, похоже, и нахватался от кого-то святочных вирусных частиц, и чувствую себя физически довольно мизерабельно, хотя в тех же мессенджерах стараюсь бодриться ("наконец-то у тебя поднимается настроение" - "должно же хоть что-то иногда подниматься!"). Мысль о выползании на улицу представляется несусветной дурью. Впрочем, морозысонцэ никогда не было моей любимой погодой (кому, превозмогая мигрень, никогда не хотелось запустить утюгом в висок вскочившему с петухами и резво скачущему пушкину, тот не сова).
На одной из открыточек одетые в фофудью румянощёкие как жопы волоокие крестьянские дети, мальчик впереди, девочка сзади, волокут по унылой, обсаженной редкими голыми осинками сельской дороге противоестественно пушистую ёлку: руку с топором мальчик спрятал за зипун, поэтому на картинку не выйдет даже прилепить актуальный текст "а вы всё ещё евреи? Тогда мы идём к вам!". В полутора километрах виднеется деревенька с выставленным голым на мороз погостом, синевато-малиновым от холода, но не от стыда.
Думаю завиральное, или, как говорит френд, задорное - что слово "хрестоматия" это коррумпированное "хризостоматия", потому что лучше всего передаёт жанр книги "Златоуст"