и кое-что ещё, о чём не говорят
Говорят, сейчас спрашивать в лицо мужчин, даже хорошо социально знакомых, к примеру, коллег, в каких они отношениях с мобилизацией, считается совершенно неприличным - и даже не как прямой вопрос даме "сколько вам лет", а, скорее, как мужчине "сколько см у вас член". Тем не менее повестки присылают - присылали - даже заведующим кафедрами, но это всё равно всё на уровне слухов: точно ты знаешь только про самых близких друзей и их детей.
Песенку про кое-что ещё родители мне никогда не пели, почему-то, хотя две строчки припева часто цитировали. Помню, после восьмого класса мне выдали стопку учебников, в том числе новенькую, перестроечно-гласную, анатомию, отец взялся ностальгически листать учебники, было-стало - и скоро уже возбуждённо и радостно мчался, чуть ли не вприпрыжку, к жене с анатомией в тролльих лапках, раскрытой на МПХ и ЖПП в разрезах:
- Оля, ты помнишь песенку "и кое-что ещё, о чём не учат в школе"? Ты только посмотри, сейчас в школах учат решительно обо всём!
После дней рождения у друзей я всегда возвращаюсь домой подавленным, хотя очень редко об этом рассказываю - это, нижеследующее, будет неизбежно воспринято как жалкое жалобное нытьё (оно и есть), даже не на жалкие сантиметры внешкольного в пре-бумерском понимании отростка, а почти что на пизду поперёк - уродилась такой, так имей ум, вкус и мужество молчать в тряпочку и жить с этим.Однако чужие взрослые дети на бездетных всё равно, хоть ты тресни, нагоняют тоску - особенно когда они, как на подбор, высокие-стройные-талантливые-успешные: невольно вспоминаешь, что сам ты всю жизнь был третий сорт и, в общем-то, остался, только ещё и износился - тренируйся целый год - всё равно ты бегемот, тренируйся целый век - всё равно не человек.
Конечно, глупо отрицать, что мироздание какие-то дары припасло и для меня - но одарённость моя слишком уж альтернативна, и к этому поперечному органу не пришить никакого рукава, даже если бы в этом был смысл (нет). Опять же, не кривя душой, надо признать, что для своих данных и своих обстоятельств я не так уж позорно жил, могло быть намного хуже: просто сравнивать нельзя, для кого-то успех - это если ты хотя бы не какаешь мимо подгузника, для меня - что я не живу на улице, не был судим, не наблюдался психиатрами, не впал в алко-, нарко- или сексзависимость с циррозом, гепатитом или ВИЧом в итоге, вот он, успех, налицо . А не сравнивать совсем никогда - сложно, это не в человеческой природе.
Ни одна психика не выдержит постоянно помнить, что ты - третий сорт не брак, поэтому выдумает массу способов выключать это осознание, находит приёмы, позволяющие если не любить и уважать себя, как нормальные люди высшего, первого и второго, то хотя бы терпеть, или считать себя не человеком, а кем-то иным - или даже просто делать вид, что никакого тебя нет.
Сотни, сотни раз я без устали напоминаю себе, что неправильно говорить "те, у кого есть успешные дети, проще принимают своё старение и смерть", правильно - "те, у кого изначально всё было лучше и проще, чем у тебя, смогли завести детей и прожить жизнь в относительном мире с собой и с друг другом, потому что лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным".
А тебе остаётся только стараться попадать в подгузник и тщательно мыть свои жалкие сморщенные см или отвисшие, как у неупомянутой в новелле женщины Вия, до самой земли, срамные губы, по-прежнему расположенные не вдоль, как у людей.
Песенку про кое-что ещё родители мне никогда не пели, почему-то, хотя две строчки припева часто цитировали. Помню, после восьмого класса мне выдали стопку учебников, в том числе новенькую, перестроечно-гласную, анатомию, отец взялся ностальгически листать учебники, было-стало - и скоро уже возбуждённо и радостно мчался, чуть ли не вприпрыжку, к жене с анатомией в тролльих лапках, раскрытой на МПХ и ЖПП в разрезах:
- Оля, ты помнишь песенку "и кое-что ещё, о чём не учат в школе"? Ты только посмотри, сейчас в школах учат решительно обо всём!
После дней рождения у друзей я всегда возвращаюсь домой подавленным, хотя очень редко об этом рассказываю - это, нижеследующее, будет неизбежно воспринято как жалкое жалобное нытьё (оно и есть), даже не на жалкие сантиметры внешкольного в пре-бумерском понимании отростка, а почти что на пизду поперёк - уродилась такой, так имей ум, вкус и мужество молчать в тряпочку и жить с этим.Однако чужие взрослые дети на бездетных всё равно, хоть ты тресни, нагоняют тоску - особенно когда они, как на подбор, высокие-стройные-талантливые-успешные: невольно вспоминаешь, что сам ты всю жизнь был третий сорт и, в общем-то, остался, только ещё и износился - тренируйся целый год - всё равно ты бегемот, тренируйся целый век - всё равно не человек.
Конечно, глупо отрицать, что мироздание какие-то дары припасло и для меня - но одарённость моя слишком уж альтернативна, и к этому поперечному органу не пришить никакого рукава, даже если бы в этом был смысл (нет). Опять же, не кривя душой, надо признать, что для своих данных и своих обстоятельств я не так уж позорно жил, могло быть намного хуже: просто сравнивать нельзя, для кого-то успех - это если ты хотя бы не какаешь мимо подгузника, для меня - что я не живу на улице, не был судим, не наблюдался психиатрами, не впал в алко-, нарко- или сексзависимость с циррозом, гепатитом или ВИЧом в итоге, вот он, успех, налицо . А не сравнивать совсем никогда - сложно, это не в человеческой природе.
Ни одна психика не выдержит постоянно помнить, что ты - третий сорт не брак, поэтому выдумает массу способов выключать это осознание, находит приёмы, позволяющие если не любить и уважать себя, как нормальные люди высшего, первого и второго, то хотя бы терпеть, или считать себя не человеком, а кем-то иным - или даже просто делать вид, что никакого тебя нет.
Сотни, сотни раз я без устали напоминаю себе, что неправильно говорить "те, у кого есть успешные дети, проще принимают своё старение и смерть", правильно - "те, у кого изначально всё было лучше и проще, чем у тебя, смогли завести детей и прожить жизнь в относительном мире с собой и с друг другом, потому что лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным".
А тебе остаётся только стараться попадать в подгузник и тщательно мыть свои жалкие сморщенные см или отвисшие, как у неупомянутой в новелле женщины Вия, до самой земли, срамные губы, по-прежнему расположенные не вдоль, как у людей.