мир х***нам, война дворцам
На задворках вокзала, который не переименовывают только потому, что всё ещё надеются, как только будет дан приказ, взять одноимённый город за три дня, я не был черти знают сколько лет, кажется, вряд ли сильно позже того, как умерли последние метастазы памятного жителям девяностых просроченно продуктового рынка "Китеж", ныне вроде бы окончательно погрузившегося на дно нашего фекального озера.
Каково же было моё удивление, когда обнаружилось, что за развесисястым дизаййнэрским зданием вполне сохранился крайний, соседствующий с железнодорожным забором, ряд трущобных ларьков, и в некоторых из них ещё даже теплится жизнь - упитанные закавказцы продают в них, как в недавнюю старину тухлую колбасу и йогурты с плесенью, пристойные и цивилизованные цветы.
Дальше, ближе к вокзалу, земля безвидна и пуста, Алень устроил вдоль путей бульвар в никуда: за углами лужицы мочи и кучки кала, скамейки длинным рядом пустуют - бродяги придут спать на них только поздно ночью: и только ветер шуршит в листве недавно посаженных тополей и ворочает коробку из-под шитбургера.
Каково же было моё удивление, когда обнаружилось, что за развесисястым дизаййнэрским зданием вполне сохранился крайний, соседствующий с железнодорожным забором, ряд трущобных ларьков, и в некоторых из них ещё даже теплится жизнь - упитанные закавказцы продают в них, как в недавнюю старину тухлую колбасу и йогурты с плесенью, пристойные и цивилизованные цветы.
Дальше, ближе к вокзалу, земля безвидна и пуста, Алень устроил вдоль путей бульвар в никуда: за углами лужицы мочи и кучки кала, скамейки длинным рядом пустуют - бродяги придут спать на них только поздно ночью: и только ветер шуршит в листве недавно посаженных тополей и ворочает коробку из-под шитбургера.