хоть с виду стал он вежливым, остался он медвежливым
Мои более чувствительные, чем я, френды посредством виртуальных подзатыльников некогда научили меня, что называть больницу "больничкой" - это лагерно-уголовное, и если я не задаюсь целью выглядеть как, прости господи, юзер Иван_один_дырак, то лучше воздерживаться от маркированной лексики.
Научение это выражается в том, что сам я по-прежнему, забывшись, могу подпустить вонючего петуха, особенно в устной речи, но стал дико внимателен к блатному словечку в речи других, и, услыша/прочтя, со злорадством и чувством собственного превосходства думаю "ну и гопник", даже если говорящий - нежный и восторженный, как клубничный зефир, дипломированный батюшка, лично знакомый с апостолами через сколько-то там рукопожатий, простите, рукоположений.
***
В нашем ночном магазине, где я, в зависимости от силы мук совести, покупаю то полупросроченный кокосовый мини-тортик, то условно свежих овощей, продавщица откуда-то из солнечных краёв, нативно спикающая с земляками по-узбекски (вероятно, и на фарси тоже, просто я пока не слышал) всегда улыбается мне как знакомому, произносит формулы вежливости с идеальным русским произношением так адресно, как будто я её дражайший сосед по улице, увитой виноградом, с глубокого детства, и даже затягивает меня в эту игру, я тоже улыбаюсь, ровно в той степени фальшиво, в которой традиционная маскарадная маска - не настоящее лицо, я тоже житель этой тихой тутовой улицы, холейсиз, яхшимисиз, ота-оналар яхшими?
Сегодня вдруг вместо улыбки - холодность, сдержанность, небрежность, отведённый взгляд и устремлённое куда-то от меня внимание ещё задолго до того, как я расплатился, какое уж там "спасибо"; инстинктивно гадая, чем я мог провиниться, проследил-таки взгляд - а там, оказывается, уже стоял, за мной, следующий покупатель, мужчина военно-пенсионного возраста с потасканным лицом, но - против этого не попрёшь - на двадцать сантиметров меня выше и уже поэтому на голову желаннее меня как гость и покупатель: касса ещё только готовилась презрительно выплюнуть мой жалкий чек, три морковки, три помидора, десяток луковок - а за моей спиной уже шла светская беседа:
- Ах, вы так поздно с работы?
- Что вы (надувая щёки за невозможностью распушить коротко купированный в военном училище хвост), у меня работа - сплошное наслаждение! Сегодня я снимал на Красной Площади...
В следующий раз - если я, конечно, буду один или позади недокормленного кривоногого земляка ещё ниже меня, редко, но бывает - мне опять будут улыбаться, как единственному покупателю в Галактике, такому скромному, такому экономному, умеющему ценить деньги.
Научение это выражается в том, что сам я по-прежнему, забывшись, могу подпустить вонючего петуха, особенно в устной речи, но стал дико внимателен к блатному словечку в речи других, и, услыша/прочтя, со злорадством и чувством собственного превосходства думаю "ну и гопник", даже если говорящий - нежный и восторженный, как клубничный зефир, дипломированный батюшка, лично знакомый с апостолами через сколько-то там рукопожатий, простите, рукоположений.
***
В нашем ночном магазине, где я, в зависимости от силы мук совести, покупаю то полупросроченный кокосовый мини-тортик, то условно свежих овощей, продавщица откуда-то из солнечных краёв, нативно спикающая с земляками по-узбекски (вероятно, и на фарси тоже, просто я пока не слышал) всегда улыбается мне как знакомому, произносит формулы вежливости с идеальным русским произношением так адресно, как будто я её дражайший сосед по улице, увитой виноградом, с глубокого детства, и даже затягивает меня в эту игру, я тоже улыбаюсь, ровно в той степени фальшиво, в которой традиционная маскарадная маска - не настоящее лицо, я тоже житель этой тихой тутовой улицы, холейсиз, яхшимисиз, ота-оналар яхшими?
Сегодня вдруг вместо улыбки - холодность, сдержанность, небрежность, отведённый взгляд и устремлённое куда-то от меня внимание ещё задолго до того, как я расплатился, какое уж там "спасибо"; инстинктивно гадая, чем я мог провиниться, проследил-таки взгляд - а там, оказывается, уже стоял, за мной, следующий покупатель, мужчина военно-пенсионного возраста с потасканным лицом, но - против этого не попрёшь - на двадцать сантиметров меня выше и уже поэтому на голову желаннее меня как гость и покупатель: касса ещё только готовилась презрительно выплюнуть мой жалкий чек, три морковки, три помидора, десяток луковок - а за моей спиной уже шла светская беседа:
- Ах, вы так поздно с работы?
- Что вы (надувая щёки за невозможностью распушить коротко купированный в военном училище хвост), у меня работа - сплошное наслаждение! Сегодня я снимал на Красной Площади...
В следующий раз - если я, конечно, буду один или позади недокормленного кривоногого земляка ещё ниже меня, редко, но бывает - мне опять будут улыбаться, как единственному покупателю в Галактике, такому скромному, такому экономному, умеющему ценить деньги.