желтым земляным червяком
Завтра экзамен. Надо бы приложить усилия и попробовать надышаться-таки перед смертью - взять список вопросов и трехтомник студенческого учебника и прикрыть хотя бы самые крупные дыры на наиболее интимных местах области познания- вместо этого я целый день и потом целый вечер сплю, засыпаю, стоит только прилечь на секунду - зная эту уловку тела, пытаюсь не давать ему лечь, но тогда оно засыпает за столом в крайне неудобной позе, лёгкие сдавлены, конечности затекают, просыпаешься от удушья и судороги, и ложишься на диван, чтобы хотя бы выпрямить скрюченную спину - с понятным результатом. Низкое давление и низкий сахар, думал я, выходил за едой, как варёный рак, покупал разного-вкусного, возвращался, становилось хуже, чем от нежранья и совершенно уже не до учёбы.
В Москве лило уже с четырех, а в Кукушкин дождь дополз только к семи: вот сейчас этот суп закончится, подумал я, и заснул в очередной раз над главой о хлоренхиме. Сейчас за окном ночь, звук мокрых шин по асфальту и редких капель по железным подоконникам, но всё так же хочется спать. Психонавты, наркоманы-исследователи времен моей юности, называли это состояние "мажет"; марки "велосипеды" норм, но сильно мажут, я заснул на танцполе. Никак не ожидал, что это волшебное состояние мне в жизни вообще доведется испытать, и совершенно без веществ - оказалось достаточно просто стать старше.
Решил выйти на улицу подставить ведро под водосток, набрать дождевой воды: спустился, подхожу к входной двери изнутри, и физически чувствую за ней неприятное, словно снаружи на неё навалились и держат кольчатые щупальца. Всё же открываю; за ней под защитой козырька качаются три еще не совсем спившихся, лет тридцати пяти, алкоголика в русской национальной одежде (камуфляжных штанах), мрачнее тучи, один другого подначивает противнейшим голосом:
- Слышишь, получается, что ты у нас шакал ебАный...
Возвращаюсь из-за угла без ведра - лица, особенно у одного из них, немые, но говорящие, и характер раскачки таков, что как только они найдут первое слово, скользкое, как мыло в бане - оно будет обращено ко мне, и оно будет примерно "хули бля", и как минимум одному придётся заехать сапогом по яйцам, и поэтому в этот очень короткий лаг я успеваю пройти к двери через качающиеся стволы деревьев*, открыть дверь магнитным ключом и исчезнуть за ней, при этом двигаться нужно ровно и с достоинством, так, как будто растений в штанах на пороге вовсе нет.
Сейчас думаю - способны ли бывшие сапиенсы в этом состоянии решить простейшую этологическую задачку с предметом, исчезнувшим за ширмой? Если да, то, вероятно, они сейчас снимают агрессию, пиная ведро или испражняясь в ведро, если нет - у меня будет ещё двадцать литров воды.
А учиться сил как не было, так и нет.
*я думаю, что эпоха, когда подобные граждане были стоеросовыми дубами, на Роисси однозначно прошла. Современные пригородные красавы с матерными листьями вместо слов**, несомненно, относятся к сорному виду Acer negundo, помойному американскому клёну.
**Вот прямо по Потебне
В Москве лило уже с четырех, а в Кукушкин дождь дополз только к семи: вот сейчас этот суп закончится, подумал я, и заснул в очередной раз над главой о хлоренхиме. Сейчас за окном ночь, звук мокрых шин по асфальту и редких капель по железным подоконникам, но всё так же хочется спать. Психонавты, наркоманы-исследователи времен моей юности, называли это состояние "мажет"; марки "велосипеды" норм, но сильно мажут, я заснул на танцполе. Никак не ожидал, что это волшебное состояние мне в жизни вообще доведется испытать, и совершенно без веществ - оказалось достаточно просто стать старше.
Решил выйти на улицу подставить ведро под водосток, набрать дождевой воды: спустился, подхожу к входной двери изнутри, и физически чувствую за ней неприятное, словно снаружи на неё навалились и держат кольчатые щупальца. Всё же открываю; за ней под защитой козырька качаются три еще не совсем спившихся, лет тридцати пяти, алкоголика в русской национальной одежде (камуфляжных штанах), мрачнее тучи, один другого подначивает противнейшим голосом:
- Слышишь, получается, что ты у нас шакал ебАный...
Возвращаюсь из-за угла без ведра - лица, особенно у одного из них, немые, но говорящие, и характер раскачки таков, что как только они найдут первое слово, скользкое, как мыло в бане - оно будет обращено ко мне, и оно будет примерно "хули бля", и как минимум одному придётся заехать сапогом по яйцам, и поэтому в этот очень короткий лаг я успеваю пройти к двери через качающиеся стволы деревьев*, открыть дверь магнитным ключом и исчезнуть за ней, при этом двигаться нужно ровно и с достоинством, так, как будто растений в штанах на пороге вовсе нет.
Сейчас думаю - способны ли бывшие сапиенсы в этом состоянии решить простейшую этологическую задачку с предметом, исчезнувшим за ширмой? Если да, то, вероятно, они сейчас снимают агрессию, пиная ведро или испражняясь в ведро, если нет - у меня будет ещё двадцать литров воды.
А учиться сил как не было, так и нет.
*я думаю, что эпоха, когда подобные граждане были стоеросовыми дубами, на Роисси однозначно прошла. Современные пригородные красавы с матерными листьями вместо слов**, несомненно, относятся к сорному виду Acer negundo, помойному американскому клёну.
**Вот прямо по Потебне