Отголоски Великой Войны Часть 2
Темная ночь...
И нет ни пуль, что свистели бы мимо, ни рокота пролетающих самолетов - только город
шуршанием проезжающих машин вдалеке напоминает о себе, о привычной будничной жизни. Отгремел праздник,
отстреляли в небо салюты, упали на землю все разноцветные догорающие искры. Здесь, в чаще, темнота
кажется спокойным и ровным мерцанием свечи, и целый мир открыт в ней, и в скрывающей тебя темноте нет
страха - ведь решительно ничего не может произойти с тобой, темным, в этой темноте. Сквозь нее, шагами
неловкого случайного прохожего, шелестом только народившихся листьев, начинает проступать картина...
Поляна, залитая солнцем. От одного края к другому она чуть вытянута, и окружена рядом нестройной хвои.
Напоминает немецкую планерную школу, что была когда-то в лесу на Куршской Косе, в том самом, что назван
танцующим за причудливую кривизну своих стволов.
Открыв глаза в этом новом, ты видишь себя с папиросой в руке. Рядом на траве сидит высокий человек в
шлеме авиаторов тридцатых годов. Он тоже курит, голова его перебинтована...
- Знаешь, почему мы сели здесь? - спрашивает он.
И ты теряешься, ищешь догадки, пытаешься вжиться в роль, которая сквозь темноту уже так прочно стала тобой.
А он продолжает - потому что, пока работало радио, я узнал, что из всей эскадрильи остались только мы.
Ты сидишь, хлопаешь глазами, а командир-видение
не исчезает, он продолжает свой рассказ. Наверное, навсегда его душа, да и полянка со стоящим на ней
латанным-перелатанным ТБ-3, остались в этом лесу - хотя столько лет уже он не слышал орудийной канонады.
Человек рядом с тобой, говорящий из темноты, сообщает тебе, что ты должен сесть на место штурмана,
и помочь ему определиться с местом выброски оставшегося боезапаса. И что возможно, этот полет может быть
последним...
Страх? Отношение, как ко сну? Нет, что-то дергается внутри, заставляя поверить в несбыточную, лишенную
логики, но происходящую легенду - ночью, среди майских трав и веток, этот лес стал мостом через время,
и вот уже в пении птиц, в отдаленном гуле города кажутся тебе гул проходящих на эшелоне бомбардировщиков
врага, и взрывы снарядов на линии фронта. Плотно сжав глаза, ты понимаешь, что должен лететь с этим
человеком, что от твоего решения сейчас зависит многое в будущем. Может быть, эшелон с боеприпасами,
если его не разбомбит этот старенький ТБ-3, привезет тот самый снаряд, что попадет в блиндаж-укрытие,
где будут твои дед и бабушка, и тогда сам ты будешь просто химерой, пустым местом без прошлого, ходящим
по земле зомби, Иваном, не помнящим родства - потому что побоялся взлететь на прошитой пулями этажерке
и быть убитым в собственном прошлом, ради того, чтобы жить в настоящем.
Обойдя огромные колеса, которыми неуклюжий четырехмоторный монстр уперся в осеннюю траву, по узкой
приступке забираешься в кабину. Всюду дырки от пуль, запах бензина, и кажется, что этой крошечной
поляны ну никак не может хватить этому исполину, чтобы подняться в небо...
Медленно раскручиваются четыре винта, и под стеклом и прицелом начинает ползти трава.
Подпрыгивая на кочках, гудящая крепость отрывает хвост от поля, и перед самыми деревьями,
что со страшной скоростью несутся навстречу, взмывает в небо. И только сейчас приходит четкое
сознание, что под тобой - осень 41-го!
Машину ощутимо кидает в наборе - тут и боковой ветер, и явно какая-то неисправность рулей.
Никаким СПУ и не пахнет, так что сказать что-то в таком гуле своему командиру ты не можешь, если только
показать жестом, за перегородку... Связи с землей нет, где свои, где чужие?
Лишь ряд непонятных крестов и треугольников на карте, что недавно ты получил из рук пилота.
Перелески, поля... и вот, что-то знакомое! Неужто это станция Крюково, неужели ТОГДА она была такой?
Снизу слышится пальба, у остановившегося состава с паровозом и десятком вагонов стоят танки,
с черно-белыми крестами. И ты машешь летчику - вниз, вниз...
Темный лес расступается, далекий свет города на мягких лапах по закоулкам крадется к тебе.
Начиная путь в его сторону, сохрани в себе воспоминание о контуженном человеке с папиросой, и
штурманских картах в твоих руках. Оно поможет в теперешней, свиду мирной и ничего не предвещающей жизни,
всегда верно выбрать свой курс, и увидеть линию фронта - хотя бы в войне с самим собой.