"весь Париж"
Для меня это выражение устойчиво связано с сарказмом Николая Васильевича в "Мертвых душах". Но не для всех, не для всех (с)
Еще одна вылежавшаяся с 2013 года книга.
Автор, "филолог-расстрига"
Редактор перевода и автор вступительной статьи
Биографических данных и фотографии переводчицы О.Э.Гринберг в сети не нашла, но ей великая благодарность. Ибо переводчица она замечательная, и с французского, и с немецкого, и мы вкушаем прозу С.Цвейга и О.Бальзака, и других классиков, не зная или не запомнив имя переводчицы...
Итак, гламур, гламур и культурология!
Anne Martin-Fugier
LA VIE ELEGANTE
ou
LA FORMATION DU TOUT-PARIS
1815-1848
АННА МАРТЕН-ФЮЖЬЕ
ЭЛЕГАНТНАЯ ЖИЗНЬ,
ИЛИ
КАК ВОЗНИК «ВЕСЬ ПАРИЖ»
1815-1848
перевод с французского Веры Аркадьевны Мильчиной
и Ольги Эммануиловны Гринберг
М.: издательство им. Сабашниковых. 1998
Главный предмет исследования А.Мартен-Фюжье - светская жизнь Парижа в первой половине XIX века. Если в начале эпохи Реставрации (1814-1830) светскими людьми считались только аристократы-придворные, к середине века сцену заняла новая элита. Важными стали не происхождение и не близость ко двору, а богатство и талант; в парижских салонах актрисы уравнялись в правах с княгинями, богатые банкиры и блестящие денди сделались людьми не менее светскими, чем герцоги и графы, законодателем светской моды вместо двора стал Бульвар. Используя богатейший материал: мемуары, газеты, письма, - А.Мартен-Фюжье создает исторический и социологический портрет «всего Парижа» - нового светского общества середины XIX века.
скачать с облака pdf
«Элегантная жизнь» от Бальзака до Пруста. Вступительная статья В.А.Мильчиной
Введение. ОБ ОДНОМ БАЛЕ 1830 ГОДА И ОБ ЭЛЕГАНТНОЙ ЖИЗНИ
Удачный бал. - Отсутствие Карла X. - Разногласия между дамами-патронессами. - Два понимания светскости. - Состав комитета. - Мадемуазель Марс и артистическая среда. - «Трактат об элегантной жизни»
Глава первая. ДВА ДВОРА В ЭПОХУ РЕСТАВРАЦИИ
Большой стол. - Придворные штаты короля и принцев - органы королевской власти. - Военный штат короля. - Цивильный штат короля. - Придворные штаты принцев. - История одного пажа: Эдуард д'Альтон-Ше. - История одного лейб- гвардейца: Теодор Анн. - История одного министра двора: Ларошфуко, герцог де Дудовиль. - Этикет. - Титулы, иерархия, награды. - Визиты в Тюильри. - Церемония представления королю. - Кружки и вечера. - Легкомыслие при дворе: герцогиня Беррийская. - Управлять с помощью двора? - Из Пале-Руаяля в Тюильри.
Глава вторая. О ДВОРЕ КОРОЛЯ ФРАНЦУЗОВ
Виньи в Пале-Руаяле. - Новый двор и его образ. - Заурядность людей, принимаемых в Тюильри. - Вечера в более узком кругу. - Буржуазные манеры. - Финансовая политика Луи-Филиппа. - Свадьба герцога Орлеанского: май-июнь 1837 года. - Версаль. - Герцог Орлеанский.
Глава третья. О СВЕТСКОЙ ЖИЗНИ И О САЛОНАХ
Салоны как форма общения. - Что такое свет? - Четыре квартала. - Шоссе- д'Антен. - Маре. - Предместье Сент-Оноре. - Сен-Жерменское предместье. - Иностранцы: Торн и Хоуп. - Притягательность Предместья. - Светская жизнь зимой и летом.
Глава четвертая. О ТАНЦАХ И БАЛАХ, О ПОСОЛЬСТВАХ И ФИЛАНТРОПИИ
Балы детские и костюмированные. - От кадрили к польке. - Балы в Опере. - Цена и функция роскоши. - Светская карьера Джеймса Ротшильда. - Дипломатическое представительство и светская жизнь. - Семейство Аппоньи и посольство Австрии. - Посольство Англии. - Филантропия и светскость. - Бал в пользу бывших королевских пенсионеров. - Помощь грекам, сбор пожертвований и благотворительные собрания.
Глава пятая. О БЕСЕДЕ И О ПРЕИМУЩЕСТВАХ СВЕТСКОЙ ЖИЗНИ
Конец кружка. - Болтовня и пересуды. - Политические споры. - Остроумие и остроумничанье. - Беседа в понимании Шарля де Ремюза. - Сосуществование. - Влияния и рекомендации. - Тьер и Ремюза: две карьеры. - Происхождение и молодые годы. - 1820-е годы. - 1830 год и эпоха Июльской монархии.
Глава шестая. О ВЫДАЮЩИХСЯ ДОСТОИНСТВАХ
Гизо и княгиня Ливен. - Политика в понимании княгини Ливен. - Гизо между поместьем Валь-Рише и улицей Сен-Флорантен.
Глава седьмая. О ПОЛИТИКЕ, О ПАЛАТЕ ДЕПУТАТОВ И О КРАСНОРЕЧИИ
В палате депутатов. - Общежительность должностных лиц. - Рамбюто, префект департалинта Сена. - Дюпен, председатель палаты депутатов. - Собрания и салоны. - Красноречие. - К чему приводят ораторские успехи. - Ораторы палаты депутатов. - «Говорильни» и конференции.
Глава восьмая. ОБ УНИВЕРСИТЕТЕ, ОБ АКАДЕМИИ, О ПРОПОВЕДЯХ И О ЛИТЕРАТУРЕ
Университет: Кузен, Гизо, Вильмен. - Атеней. - Общество душеполезной словесности. - Общество христианской морали. - Институт. - Церковь. - Проповедники. - В салонах. - Религия. - Науки. - Литература.
Глава девятая. О КАРЬЕРЕ ДЕЛЬФИНЫ ДЕ ЖИРАРДЕН И ЕЕ «ПАРИЖСКИХ ПИСЬМАХ»
Софи, Дельфина, Эмиль. - Салон г-жи де Жирарден. - Мнение виконта де Лоне о достоинствах света.
Глава десятая. О ТЕАТРЕ И МУЗЫКЕ
Театральные представления в замках. - Театральные представления в салонах. - Жюль де Кастеллан. - Посещение театров и цирка. - Опера и Итальянский театр. - Любительские концерты. - Профессиональные исполнители в салонных представлениях.
Глава одиннадцатая. О БУЛЬВАРЕ, ЛОШАДЯХ И КРУЖКАХ
Кафе, игорные дома, панорамы. - Светскость и желание показать себя. - Лошади и Жокей-клуб. - Другие кружки. - Полусвет. - Доктор Верон.
Глава двенадцатая. ДЕНДИ
Роскошь напоказ. - Львы. - Образец дендизма: граф д'Орсе. - Общежительность Бульвара. - Альфред Татте и его друзья. - Бульварные журналисты. - Роже де Бовуар и Нестор Рокплан. - Артур-Мезере. - Дендизм и литература. - Бальзак. - Эжен Сю. - Бодлер, Флобер.
Заключение
Примечания
Указатель имен
Список условных сокращений
«Элегантная жизнь» от Бальзака до Пруста
Анна Мартен-Фюжье - автор ряда книг по истории частной жизни XIX века: «Место горничных: женская прислуга в Париже в 1900 году» (1979), «Буржуазна: женщина во времена Поля Бурже» (1983), «Частная жизнь Луи-Филиппа и его семьи» (1992); кроме того, ей принадлежит глава о «Ритуалах частной жизни буржуа» в коллективном труде «История частной жизни».
Книга об «элегантной жизни» - это описание французской светской жизни первой половины XIX века в синхронии и диахронии. Синхрония - элементы, из которых состояла эта жизнь (социальные институты и соответствующие им пространства): двор, салоны, балы, приемы, академические и парламентские заседания, театры, концерты, «кружки», кафе, игорные дома, панорамы и проч. Диахрония - эволюция понятия «свет» от эпохи Реставрации (1814-1830), когда светское отождествлялось с придворным, а принадлежащими к «хорошему» обществу считались люди, принятые при дворе, до конца Июльской монархии, когда критерием светскости стали элегантность и роскошь, и теперь уже двору для того, чтобы завоевать себе место в жизни «всего Парижа», то есть Парижа светского, приходилось доказывать, что он достаточно элегантен и «общежителен» (в том смысле, в каком это понятие употребляли во времена Пушкина - «легок в общении, обходителен, уживчив, уступчив»).
Продолжая традиции немецкого социолога Н.Элиаса, описавшего как систему придворное общество XVII - XVIII веков, Мартен-Фюжье задается целью описать таким же образом светское общество первой половины XIX века, исследовать его «зоааЫШё» (трудно переводимое понятие, означающее формы, в которых протекает в ту или иную эпоху жизнь в обществе). Впрочем, систематичность и концептуальность существуют в книге не сами по себе, но вырастают из материала. Сочинительница «Элегантной жизни» в высшей степени внимательна к конкретике изучаемой эпохи, к специфике ее вещного мира и мыслительных структур, к неписаным нормам поведения, светскому этикету и распорядку дня - вещам наиболее изменчивым и по прошествии многих лет трудно уловимым. Характерно уже то, что, будучи крайне скупой на современные научные термины, Мартен-Фюжье, напротив, охотно употребляет и комментирует «термины» действительно необходимые, диктуемые не научной модой, но самим содержанием книги, принадлежащие описываемой культуре: «утро» и «вечер», Бульвар и полусвет , «говорильни» (так назывались собрания, где молодые адвокаты упражнялись в красноречии) и лоретки (так именовали девиц легкого поведения, изобиловавших в новом квартале подле церкви Лоретской Богоматери).
Вообще принцип, положенный в основу «Элегантной жизни» Мартен-Фюжье, - восхождение от реальности исследуемой эпохи к ее осмыслению на современном уровне, от конкретного, частного случая к общим тенденциям. Не случайно книга начинается не с теоретических выкладок, но с бытовой детали - страшного холода, который стоял в Париже в начале 1830 года и подвигнул богачей на устройство благотворительного бала в пользу неимущих. Далее следует подробное описание этого бала, состоявшегося в Опере 15 февраля 1830 года, то есть за полгода до Июльской революции, рассказ о предшествовавших ему сложных интригах (кого приглашать: только чистокровных аристократок или аристократок вместе с женами банкиров или крупных промышленников?), анализ его символического значения (обнаружилось, что в одном и том же светском пространстве сосуществуют разные элиты: старая, аристократическая, и новая, буржуазная) и даже его последующая искаженная интерпретация: Карл X на бал не приехал, тогда как герцог Орлеанский (которому через полгода предстояло заменить кузена на французском престоле, но в феврале 1830 года ни тот, ни другой об этом не подозревали) принял в нем деятельное участие, меж тем после революции 1830 года бал этот стал ностальгически восприниматься как прекраснейшее из свершений истинно дворянского, истинно светского царствования Карла X.
Точно так же - на движении от частного к общему - построена вся книга. Мартен-Фюжье чрезвычайно интересуют всякие мелочи: сколько денег истрачено на бал, кто во что был одет, кто с кем в дальнем или ближнем родстве. Некоторые из этих мелочей очень колоритны (например, на территории дворца Тюильри этикет запрещал появляться в шалях или шубах, и, перебираясь по двору пешком из одного флигеля в другой, дамы, чтобы не простудиться, укрывали голову и плечи подолом платья), другие, напротив, могут показаться излишними, особенно для русского читателя, которому, пожалуй, совершенно не обязательно знать, что, например, «старший брат Габриэля Делессера, Бенжамен, промышленник и основатель Сберегательной кассы, в 1824 году приобрел у дельца Этьенна Терно-Руссо особняк Юзеса на улице Монмартр, построенный в 1768 году архитектором Леду», а «после смерти Бенжамена его получил в наследство третий брат, Франсуа» (впрочем, и среднему французскому читателю сегодня все эти имена говорят не слишком много). Но в этом обилии имен, названий улиц, номеров домов есть, пожалуй, особый смысл: пусть мы не знаем, в каком году родился и чем занимался тот или иной из упомянутых на страницах книги аристократов или буржуа, но соединение их всех вместе создает ощущение тесноты, замкнутости света (все друг другу с какой-нибудь стороны да родня) и даже позволяет отчасти понять, что испытывал попадающий в эту среду чужак - смущение, страх перед этим сложным миром, чьи законы неясны, а внутренние переплетения запутанны. Между тем именно прониковение в свет людей изначально несветских и составляет главный сюжет книги.
Подробно, дотошно выясняя, кто кого пригласил или не пригласил на бал, как составлялись кадрили, какую репутацию имели маскарады в Опере и отчего светские дамы с великой охотой посещали заседания палаты депутатов и Французской академии, Мартен-Фюжье ни на минуту не упускает из виду этот «главный сюжет» - завоевание неаристократическими элитами (людьми, которые прославились не благодаря происхождению, но благодаря уму, элегантности, богатству, энергичности, изворотливости) места в светском обществе, расширение светского пространства и включение в него пространства «Бульвара». В географическом смысле Бульваром назывался совершенно определенный район Парижа (самый модный и элегантный Итальянский бульвар, а также несколько других улиц-бульваров, где располагались многочисленные театры, кафе и прочие развлекательные заведения), в смысле же символическом Бульвар был целым социальным институтом; здесь возникал новый стиль общения, носителями которого были новые светские люди Июльской монархии - денди, стремящиеся «выделиться независимо от родственных связей и личных достоинств» и наделенные внутренней силой, освящающей их манеры, хороши они или дурны.
Книга Мартен-Фюжье рассказывает именно о том, как новая светскость проникает внутрь старой на самых разных уровнях: начиная с танцев (аристократы и плебеи одновременно проникаются любовью к польке) и кончая политической жизнью (политические лидеры принимали в своих салонах не только светских знакомых, но и должностных лиц; вечером в салонах продолжалась та же политическая игра, которая велась днем в парламенте). Больше того, у этого вливания новых социальных сил в светскую жизнь имелась специальная «философская база»: теория способностей, которую развивал Франсуа Гизо, историк и политик, фактический глава французского правительства в 1840-1848 гг. и философ-«доктринер». Гизо настаивал на том, что даровитые представители средних классов, не имеющие ни знатных предков, ни фантастического богатства, но обладающие сильным и ясным умом, могут и должны участвовать в управлении государством и таким образом входить в политическую элиту страны; точно так же, пишет Мартен-Фюжье, денди, наделенный способностью быть элегантным, завоевывает себе репутацию и положение в свете только благодаря своим «светским» талантам, не будучи более никем: ни политиком, ни промышленником, ни художником.
За восемнадцать лет правления Луи-Филиппа смысл понятия «свет» решительно меняется:
во-первых, теперь главным критерием светскости становится роскошь, и выскочка может сделаться светским человеком при условии, что потратит очень много денег;
во-вторых, залогом светскости становится известность, проистекающая из любого источника, будь то знатность, артистический талант или умение завязывать галстук и носить трость;
в-третьих, «миссия, исполнение которой берет на себя свет, - миссия культурная, а именно смягчение нравов. В связи с этим соблазнительно вспомнить, что Жокей-клуб образовался на основе общества, ставившего своей целью улучшение конской породы, и прибавить, что в определенном смысле свет мыслил себя обществом для улучшения французской породы. Иными словами, свет претендует на звание авангарда цивилизации. Ради исполнения этой миссии светские люди строго чтут условности и правила хорошего тона, стараются быть в курсе всех хитросплетений политики, носят элегантную одежду и, главное, пестуют все произведения человеческого ума. По той же причине они покровительствуют искусствам, и либо сами не чуждаются творчества, либо оказывают моральную и материальную поддержку художникам, литераторам, музыкантам, художникам, актерам и певцам».
Таким образом, если в эпоху Реставрации знаменитой актрисе мадемуазель Жорж отказали в приглашении на бал в пользу неимущих, то с легкой руки журналистов времен Июльской монархии герцогини и актрисы постепенно уравниваются в правах; все они становятся героинями света, который «при Июльской монархии начинает тяготеть скорее к тому, что Оффенбах назвал “парижской жизнью”».
Итак, главное, чему посвящена книга Мартен-Фюжье, - это взаимоотношения разных элит: старой, традиционной, и новой, нарождающейся (сюжет, вполне актуальный для нынешней российской ситуации: французские аристократы, описываемые Мартен-Фюжье, явно воспринимали тогдашних парвеню как «новых французов» и относились к ним соответственно, нам же по прошествии полутора веков трудно подчас уловить разницу между первыми и вторыми; нам все они кажутся старыми, светскими и почтенными). Взаимоотношения элит были далеко не идилличны. Одна из глав книги посвящена «роману» русской аристократки княгини Ливен и французского «разночинца» Франсуа Гизо, - роману, в котором не последнюю роль играло положение любовников в обществе: для Гизо было важно, что его избранница принадлежит к европейской аристократической элите, а для княгини Ливен - что ее возлюбленный принадлежит к элите политической. Союз Гизо и княгини Ливен был довольно счастлив, и тем не менее княгиня не согласилась стать женой незнатного политика (ведь в этом случае ей пришлось бы именоваться г-жой Гизо!), а контакты ее с родственниками Гизо не доставляли удовольствия ни той, ни другой стороне. Ощущение мезальянса изживалось с трудом. Представители старинной элиты вообще охотно насмехалась над выскочками, вторгающимися в сферы, прежде для них решительно недоступные, например, над депутатами на королевских балах во дворце Тюильри - «тремя сотнями самых уродливых людей во всей Франции <...> грязными и нечесаными», которые «отпихивают друг друга локтями, лягают ногами, награждают тумаками» (нелестные характеристики даны писательницей и журналисткой Дельфиной де Жирарден), или над обыкновением тех же депутатов посещать всех министров в один вечер, чтобы, по утверждению газеты «Сьекль», «обходиться одной-единственной парой перчаток, одним белым галстуком, одним жабо»; ради этой экономии у всех министров был один и тот же приемный день - вторник. С одной стороны, светскость постепенно и неуклонно становилась все более «демократической», с другой, путь в свет оставался сопряжен с многообразными трудностями.
Это подтверждают два великих французских писателя, имена которых обрамляют книгу Мартен-Фюжье: Оноре де Бальзак (его «Трактату об элегантной жизни» исследовательница обязана заглавием своего труда) и Марсель Пруст. Бальзак, самовольно приставивший к своей разночинной фамилии дворянскую частицу «де» и мечтавший, чтобы в свете его принимали как равного, посвятил весь свой трактат 1830 года обоснованию мысли, что главное - не то, где и кем ты родился, а то, как ты умеешь себя держать и способен ли ты войти в новую аристократию - «аристократию таланта». А Пруст, чей роман «В поисках утраченного времени» Мартен-Фюжье цитирует в финале своей книги, свидетельствует, что к началу XX века процесс формирования этой новой аристократии зашел очень далеко, и показывает, как талантливые разночинцы, поначалу видевшие в мире старинной аристократии недосягаемый идеал, постепенно воссоединяются с наследниками старинных родов в общем пространстве новой светскости.
* * *
Итак, при всей ее сдержанности в отношении теоретизирования, Мартен-Фюжье предлагает читателю отнюдь не просто сборник анекдотов и пикантных подробностей, вычитанных из старых газет (хотя и анекдотов этих в книге немало). Как бы охотно и широко ни цитировала исследовательница свои источники: газеты 1820- 1840-хх годов и мемуары, посвященные этому периоду, она не идет на поводу у цитат. Тексты ушедшей эпохи прочитаны в «Элегантной жизни» исследователем современным, жестким, умеющим отбирать необходимое, экспонировать выразительное, использовать характерное и «работающее» на концепцию. Концепция же эта, объясняющая, каким образом сталкивались и взаимодействовали в светском обществе первой половины XIX столетия различные элиты, имеет значение далеко не только историческое.
Вера Мильчина
#скачатьбесплатно
#библиотекаViveLiberta
Еще одна вылежавшаяся с 2013 года книга.
Автор, "филолог-расстрига"
Редактор перевода и автор вступительной статьи
Биографических данных и фотографии переводчицы О.Э.Гринберг в сети не нашла, но ей великая благодарность. Ибо переводчица она замечательная, и с французского, и с немецкого, и мы вкушаем прозу С.Цвейга и О.Бальзака, и других классиков, не зная или не запомнив имя переводчицы...
Итак, гламур, гламур и культурология!
Anne Martin-Fugier
LA VIE ELEGANTE
ou
LA FORMATION DU TOUT-PARIS
1815-1848
АННА МАРТЕН-ФЮЖЬЕ
ЭЛЕГАНТНАЯ ЖИЗНЬ,
ИЛИ
КАК ВОЗНИК «ВЕСЬ ПАРИЖ»
1815-1848
перевод с французского Веры Аркадьевны Мильчиной
и Ольги Эммануиловны Гринберг
М.: издательство им. Сабашниковых. 1998
Главный предмет исследования А.Мартен-Фюжье - светская жизнь Парижа в первой половине XIX века. Если в начале эпохи Реставрации (1814-1830) светскими людьми считались только аристократы-придворные, к середине века сцену заняла новая элита. Важными стали не происхождение и не близость ко двору, а богатство и талант; в парижских салонах актрисы уравнялись в правах с княгинями, богатые банкиры и блестящие денди сделались людьми не менее светскими, чем герцоги и графы, законодателем светской моды вместо двора стал Бульвар. Используя богатейший материал: мемуары, газеты, письма, - А.Мартен-Фюжье создает исторический и социологический портрет «всего Парижа» - нового светского общества середины XIX века.
скачать с облака pdf
«Элегантная жизнь» от Бальзака до Пруста. Вступительная статья В.А.Мильчиной
Введение. ОБ ОДНОМ БАЛЕ 1830 ГОДА И ОБ ЭЛЕГАНТНОЙ ЖИЗНИ
Удачный бал. - Отсутствие Карла X. - Разногласия между дамами-патронессами. - Два понимания светскости. - Состав комитета. - Мадемуазель Марс и артистическая среда. - «Трактат об элегантной жизни»
Глава первая. ДВА ДВОРА В ЭПОХУ РЕСТАВРАЦИИ
Большой стол. - Придворные штаты короля и принцев - органы королевской власти. - Военный штат короля. - Цивильный штат короля. - Придворные штаты принцев. - История одного пажа: Эдуард д'Альтон-Ше. - История одного лейб- гвардейца: Теодор Анн. - История одного министра двора: Ларошфуко, герцог де Дудовиль. - Этикет. - Титулы, иерархия, награды. - Визиты в Тюильри. - Церемония представления королю. - Кружки и вечера. - Легкомыслие при дворе: герцогиня Беррийская. - Управлять с помощью двора? - Из Пале-Руаяля в Тюильри.
Глава вторая. О ДВОРЕ КОРОЛЯ ФРАНЦУЗОВ
Виньи в Пале-Руаяле. - Новый двор и его образ. - Заурядность людей, принимаемых в Тюильри. - Вечера в более узком кругу. - Буржуазные манеры. - Финансовая политика Луи-Филиппа. - Свадьба герцога Орлеанского: май-июнь 1837 года. - Версаль. - Герцог Орлеанский.
Глава третья. О СВЕТСКОЙ ЖИЗНИ И О САЛОНАХ
Салоны как форма общения. - Что такое свет? - Четыре квартала. - Шоссе- д'Антен. - Маре. - Предместье Сент-Оноре. - Сен-Жерменское предместье. - Иностранцы: Торн и Хоуп. - Притягательность Предместья. - Светская жизнь зимой и летом.
Глава четвертая. О ТАНЦАХ И БАЛАХ, О ПОСОЛЬСТВАХ И ФИЛАНТРОПИИ
Балы детские и костюмированные. - От кадрили к польке. - Балы в Опере. - Цена и функция роскоши. - Светская карьера Джеймса Ротшильда. - Дипломатическое представительство и светская жизнь. - Семейство Аппоньи и посольство Австрии. - Посольство Англии. - Филантропия и светскость. - Бал в пользу бывших королевских пенсионеров. - Помощь грекам, сбор пожертвований и благотворительные собрания.
Глава пятая. О БЕСЕДЕ И О ПРЕИМУЩЕСТВАХ СВЕТСКОЙ ЖИЗНИ
Конец кружка. - Болтовня и пересуды. - Политические споры. - Остроумие и остроумничанье. - Беседа в понимании Шарля де Ремюза. - Сосуществование. - Влияния и рекомендации. - Тьер и Ремюза: две карьеры. - Происхождение и молодые годы. - 1820-е годы. - 1830 год и эпоха Июльской монархии.
Глава шестая. О ВЫДАЮЩИХСЯ ДОСТОИНСТВАХ
Гизо и княгиня Ливен. - Политика в понимании княгини Ливен. - Гизо между поместьем Валь-Рише и улицей Сен-Флорантен.
Глава седьмая. О ПОЛИТИКЕ, О ПАЛАТЕ ДЕПУТАТОВ И О КРАСНОРЕЧИИ
В палате депутатов. - Общежительность должностных лиц. - Рамбюто, префект департалинта Сена. - Дюпен, председатель палаты депутатов. - Собрания и салоны. - Красноречие. - К чему приводят ораторские успехи. - Ораторы палаты депутатов. - «Говорильни» и конференции.
Глава восьмая. ОБ УНИВЕРСИТЕТЕ, ОБ АКАДЕМИИ, О ПРОПОВЕДЯХ И О ЛИТЕРАТУРЕ
Университет: Кузен, Гизо, Вильмен. - Атеней. - Общество душеполезной словесности. - Общество христианской морали. - Институт. - Церковь. - Проповедники. - В салонах. - Религия. - Науки. - Литература.
Глава девятая. О КАРЬЕРЕ ДЕЛЬФИНЫ ДЕ ЖИРАРДЕН И ЕЕ «ПАРИЖСКИХ ПИСЬМАХ»
Софи, Дельфина, Эмиль. - Салон г-жи де Жирарден. - Мнение виконта де Лоне о достоинствах света.
Глава десятая. О ТЕАТРЕ И МУЗЫКЕ
Театральные представления в замках. - Театральные представления в салонах. - Жюль де Кастеллан. - Посещение театров и цирка. - Опера и Итальянский театр. - Любительские концерты. - Профессиональные исполнители в салонных представлениях.
Глава одиннадцатая. О БУЛЬВАРЕ, ЛОШАДЯХ И КРУЖКАХ
Кафе, игорные дома, панорамы. - Светскость и желание показать себя. - Лошади и Жокей-клуб. - Другие кружки. - Полусвет. - Доктор Верон.
Глава двенадцатая. ДЕНДИ
Роскошь напоказ. - Львы. - Образец дендизма: граф д'Орсе. - Общежительность Бульвара. - Альфред Татте и его друзья. - Бульварные журналисты. - Роже де Бовуар и Нестор Рокплан. - Артур-Мезере. - Дендизм и литература. - Бальзак. - Эжен Сю. - Бодлер, Флобер.
Заключение
Примечания
Указатель имен
Список условных сокращений
«Элегантная жизнь» от Бальзака до Пруста
Анна Мартен-Фюжье - автор ряда книг по истории частной жизни XIX века: «Место горничных: женская прислуга в Париже в 1900 году» (1979), «Буржуазна: женщина во времена Поля Бурже» (1983), «Частная жизнь Луи-Филиппа и его семьи» (1992); кроме того, ей принадлежит глава о «Ритуалах частной жизни буржуа» в коллективном труде «История частной жизни».
Книга об «элегантной жизни» - это описание французской светской жизни первой половины XIX века в синхронии и диахронии. Синхрония - элементы, из которых состояла эта жизнь (социальные институты и соответствующие им пространства): двор, салоны, балы, приемы, академические и парламентские заседания, театры, концерты, «кружки», кафе, игорные дома, панорамы и проч. Диахрония - эволюция понятия «свет» от эпохи Реставрации (1814-1830), когда светское отождествлялось с придворным, а принадлежащими к «хорошему» обществу считались люди, принятые при дворе, до конца Июльской монархии, когда критерием светскости стали элегантность и роскошь, и теперь уже двору для того, чтобы завоевать себе место в жизни «всего Парижа», то есть Парижа светского, приходилось доказывать, что он достаточно элегантен и «общежителен» (в том смысле, в каком это понятие употребляли во времена Пушкина - «легок в общении, обходителен, уживчив, уступчив»).
Продолжая традиции немецкого социолога Н.Элиаса, описавшего как систему придворное общество XVII - XVIII веков, Мартен-Фюжье задается целью описать таким же образом светское общество первой половины XIX века, исследовать его «зоааЫШё» (трудно переводимое понятие, означающее формы, в которых протекает в ту или иную эпоху жизнь в обществе). Впрочем, систематичность и концептуальность существуют в книге не сами по себе, но вырастают из материала. Сочинительница «Элегантной жизни» в высшей степени внимательна к конкретике изучаемой эпохи, к специфике ее вещного мира и мыслительных структур, к неписаным нормам поведения, светскому этикету и распорядку дня - вещам наиболее изменчивым и по прошествии многих лет трудно уловимым. Характерно уже то, что, будучи крайне скупой на современные научные термины, Мартен-Фюжье, напротив, охотно употребляет и комментирует «термины» действительно необходимые, диктуемые не научной модой, но самим содержанием книги, принадлежащие описываемой культуре: «утро» и «вечер», Бульвар и полусвет , «говорильни» (так назывались собрания, где молодые адвокаты упражнялись в красноречии) и лоретки (так именовали девиц легкого поведения, изобиловавших в новом квартале подле церкви Лоретской Богоматери).
Вообще принцип, положенный в основу «Элегантной жизни» Мартен-Фюжье, - восхождение от реальности исследуемой эпохи к ее осмыслению на современном уровне, от конкретного, частного случая к общим тенденциям. Не случайно книга начинается не с теоретических выкладок, но с бытовой детали - страшного холода, который стоял в Париже в начале 1830 года и подвигнул богачей на устройство благотворительного бала в пользу неимущих. Далее следует подробное описание этого бала, состоявшегося в Опере 15 февраля 1830 года, то есть за полгода до Июльской революции, рассказ о предшествовавших ему сложных интригах (кого приглашать: только чистокровных аристократок или аристократок вместе с женами банкиров или крупных промышленников?), анализ его символического значения (обнаружилось, что в одном и том же светском пространстве сосуществуют разные элиты: старая, аристократическая, и новая, буржуазная) и даже его последующая искаженная интерпретация: Карл X на бал не приехал, тогда как герцог Орлеанский (которому через полгода предстояло заменить кузена на французском престоле, но в феврале 1830 года ни тот, ни другой об этом не подозревали) принял в нем деятельное участие, меж тем после революции 1830 года бал этот стал ностальгически восприниматься как прекраснейшее из свершений истинно дворянского, истинно светского царствования Карла X.
Точно так же - на движении от частного к общему - построена вся книга. Мартен-Фюжье чрезвычайно интересуют всякие мелочи: сколько денег истрачено на бал, кто во что был одет, кто с кем в дальнем или ближнем родстве. Некоторые из этих мелочей очень колоритны (например, на территории дворца Тюильри этикет запрещал появляться в шалях или шубах, и, перебираясь по двору пешком из одного флигеля в другой, дамы, чтобы не простудиться, укрывали голову и плечи подолом платья), другие, напротив, могут показаться излишними, особенно для русского читателя, которому, пожалуй, совершенно не обязательно знать, что, например, «старший брат Габриэля Делессера, Бенжамен, промышленник и основатель Сберегательной кассы, в 1824 году приобрел у дельца Этьенна Терно-Руссо особняк Юзеса на улице Монмартр, построенный в 1768 году архитектором Леду», а «после смерти Бенжамена его получил в наследство третий брат, Франсуа» (впрочем, и среднему французскому читателю сегодня все эти имена говорят не слишком много). Но в этом обилии имен, названий улиц, номеров домов есть, пожалуй, особый смысл: пусть мы не знаем, в каком году родился и чем занимался тот или иной из упомянутых на страницах книги аристократов или буржуа, но соединение их всех вместе создает ощущение тесноты, замкнутости света (все друг другу с какой-нибудь стороны да родня) и даже позволяет отчасти понять, что испытывал попадающий в эту среду чужак - смущение, страх перед этим сложным миром, чьи законы неясны, а внутренние переплетения запутанны. Между тем именно прониковение в свет людей изначально несветских и составляет главный сюжет книги.
Подробно, дотошно выясняя, кто кого пригласил или не пригласил на бал, как составлялись кадрили, какую репутацию имели маскарады в Опере и отчего светские дамы с великой охотой посещали заседания палаты депутатов и Французской академии, Мартен-Фюжье ни на минуту не упускает из виду этот «главный сюжет» - завоевание неаристократическими элитами (людьми, которые прославились не благодаря происхождению, но благодаря уму, элегантности, богатству, энергичности, изворотливости) места в светском обществе, расширение светского пространства и включение в него пространства «Бульвара». В географическом смысле Бульваром назывался совершенно определенный район Парижа (самый модный и элегантный Итальянский бульвар, а также несколько других улиц-бульваров, где располагались многочисленные театры, кафе и прочие развлекательные заведения), в смысле же символическом Бульвар был целым социальным институтом; здесь возникал новый стиль общения, носителями которого были новые светские люди Июльской монархии - денди, стремящиеся «выделиться независимо от родственных связей и личных достоинств» и наделенные внутренней силой, освящающей их манеры, хороши они или дурны.
Книга Мартен-Фюжье рассказывает именно о том, как новая светскость проникает внутрь старой на самых разных уровнях: начиная с танцев (аристократы и плебеи одновременно проникаются любовью к польке) и кончая политической жизнью (политические лидеры принимали в своих салонах не только светских знакомых, но и должностных лиц; вечером в салонах продолжалась та же политическая игра, которая велась днем в парламенте). Больше того, у этого вливания новых социальных сил в светскую жизнь имелась специальная «философская база»: теория способностей, которую развивал Франсуа Гизо, историк и политик, фактический глава французского правительства в 1840-1848 гг. и философ-«доктринер». Гизо настаивал на том, что даровитые представители средних классов, не имеющие ни знатных предков, ни фантастического богатства, но обладающие сильным и ясным умом, могут и должны участвовать в управлении государством и таким образом входить в политическую элиту страны; точно так же, пишет Мартен-Фюжье, денди, наделенный способностью быть элегантным, завоевывает себе репутацию и положение в свете только благодаря своим «светским» талантам, не будучи более никем: ни политиком, ни промышленником, ни художником.
За восемнадцать лет правления Луи-Филиппа смысл понятия «свет» решительно меняется:
во-первых, теперь главным критерием светскости становится роскошь, и выскочка может сделаться светским человеком при условии, что потратит очень много денег;
во-вторых, залогом светскости становится известность, проистекающая из любого источника, будь то знатность, артистический талант или умение завязывать галстук и носить трость;
в-третьих, «миссия, исполнение которой берет на себя свет, - миссия культурная, а именно смягчение нравов. В связи с этим соблазнительно вспомнить, что Жокей-клуб образовался на основе общества, ставившего своей целью улучшение конской породы, и прибавить, что в определенном смысле свет мыслил себя обществом для улучшения французской породы. Иными словами, свет претендует на звание авангарда цивилизации. Ради исполнения этой миссии светские люди строго чтут условности и правила хорошего тона, стараются быть в курсе всех хитросплетений политики, носят элегантную одежду и, главное, пестуют все произведения человеческого ума. По той же причине они покровительствуют искусствам, и либо сами не чуждаются творчества, либо оказывают моральную и материальную поддержку художникам, литераторам, музыкантам, художникам, актерам и певцам».
Таким образом, если в эпоху Реставрации знаменитой актрисе мадемуазель Жорж отказали в приглашении на бал в пользу неимущих, то с легкой руки журналистов времен Июльской монархии герцогини и актрисы постепенно уравниваются в правах; все они становятся героинями света, который «при Июльской монархии начинает тяготеть скорее к тому, что Оффенбах назвал “парижской жизнью”».
Итак, главное, чему посвящена книга Мартен-Фюжье, - это взаимоотношения разных элит: старой, традиционной, и новой, нарождающейся (сюжет, вполне актуальный для нынешней российской ситуации: французские аристократы, описываемые Мартен-Фюжье, явно воспринимали тогдашних парвеню как «новых французов» и относились к ним соответственно, нам же по прошествии полутора веков трудно подчас уловить разницу между первыми и вторыми; нам все они кажутся старыми, светскими и почтенными). Взаимоотношения элит были далеко не идилличны. Одна из глав книги посвящена «роману» русской аристократки княгини Ливен и французского «разночинца» Франсуа Гизо, - роману, в котором не последнюю роль играло положение любовников в обществе: для Гизо было важно, что его избранница принадлежит к европейской аристократической элите, а для княгини Ливен - что ее возлюбленный принадлежит к элите политической. Союз Гизо и княгини Ливен был довольно счастлив, и тем не менее княгиня не согласилась стать женой незнатного политика (ведь в этом случае ей пришлось бы именоваться г-жой Гизо!), а контакты ее с родственниками Гизо не доставляли удовольствия ни той, ни другой стороне. Ощущение мезальянса изживалось с трудом. Представители старинной элиты вообще охотно насмехалась над выскочками, вторгающимися в сферы, прежде для них решительно недоступные, например, над депутатами на королевских балах во дворце Тюильри - «тремя сотнями самых уродливых людей во всей Франции <...> грязными и нечесаными», которые «отпихивают друг друга локтями, лягают ногами, награждают тумаками» (нелестные характеристики даны писательницей и журналисткой Дельфиной де Жирарден), или над обыкновением тех же депутатов посещать всех министров в один вечер, чтобы, по утверждению газеты «Сьекль», «обходиться одной-единственной парой перчаток, одним белым галстуком, одним жабо»; ради этой экономии у всех министров был один и тот же приемный день - вторник. С одной стороны, светскость постепенно и неуклонно становилась все более «демократической», с другой, путь в свет оставался сопряжен с многообразными трудностями.
Это подтверждают два великих французских писателя, имена которых обрамляют книгу Мартен-Фюжье: Оноре де Бальзак (его «Трактату об элегантной жизни» исследовательница обязана заглавием своего труда) и Марсель Пруст. Бальзак, самовольно приставивший к своей разночинной фамилии дворянскую частицу «де» и мечтавший, чтобы в свете его принимали как равного, посвятил весь свой трактат 1830 года обоснованию мысли, что главное - не то, где и кем ты родился, а то, как ты умеешь себя держать и способен ли ты войти в новую аристократию - «аристократию таланта». А Пруст, чей роман «В поисках утраченного времени» Мартен-Фюжье цитирует в финале своей книги, свидетельствует, что к началу XX века процесс формирования этой новой аристократии зашел очень далеко, и показывает, как талантливые разночинцы, поначалу видевшие в мире старинной аристократии недосягаемый идеал, постепенно воссоединяются с наследниками старинных родов в общем пространстве новой светскости.
* * *
Итак, при всей ее сдержанности в отношении теоретизирования, Мартен-Фюжье предлагает читателю отнюдь не просто сборник анекдотов и пикантных подробностей, вычитанных из старых газет (хотя и анекдотов этих в книге немало). Как бы охотно и широко ни цитировала исследовательница свои источники: газеты 1820- 1840-хх годов и мемуары, посвященные этому периоду, она не идет на поводу у цитат. Тексты ушедшей эпохи прочитаны в «Элегантной жизни» исследователем современным, жестким, умеющим отбирать необходимое, экспонировать выразительное, использовать характерное и «работающее» на концепцию. Концепция же эта, объясняющая, каким образом сталкивались и взаимодействовали в светском обществе первой половины XIX столетия различные элиты, имеет значение далеко не только историческое.
Вера Мильчина
#скачатьбесплатно
#библиотекаViveLiberta