"полином Сешеля", или необязательные комментарии к "Поездке в Монбар"
Текст "поездки в Монбар".
...Эро де Сешель, пылкий поклонник Бюффона, совершил «паломничество» в поместье автора «Естественной истории», Монбар, и описал это путешествие в очерке.
В. Мильчина. О Бюффоне и его стиле.
*
...Осенью 1785 г. Бюффона в Монбаре посетил молодой человек по имени Эро де Сешель, тогда заместитель прокурора высшего парижского суда (парламента). Его, по-видимому, Бюффон интересовал прежде всего как прославленный стилист, а кроме того, как мыслитель, с которым он хотел посоветоваться относительно проекта своей работы о законодательстве. О Сешеле не стоило бы упоминать [звучит великолепно - после того, как на протяжении 200 страниц текста автор то и дело ссылается на Сешеля!], так как к Бюффону в годы его славы приезжало множество различных посетителей, но Сешель выделился среди них тем, что описал свое посещение Бюффона под свежим впечатлением бесед со знаменитым натуралистом, и в том же 1785 г. эти записки вышли под названием «Визит к Бюффону». Позже эта небольшая книжечка выходила в XIX в. еще 3 раза под названием «Путешествие в Монбар».
Эро де Сешель оказался хорошим наблюдателем и сумел живо и остро, не без юмора, описать виденное и слышанное. Некоторые его высказывания не страдают скромностью. Есть критики, которые сомневаются в верности его записей (например, Пивто, 1952), другие видят в них клевету. Кювье писал: «... досадно, что некоторые детали, в которые он [Сешель] входит, частично клеветнического характера, или по крайней мере должны рассматриваться, как явное нарушение законов гостеприимства». Сешель, действительно, очень откровенно записал то, что в интимной беседе, без свидетелей говорил ему Бюффон; по-видимому, «этот добрый старик» с искренним доброжелательством отнесся к своему гостю. Но вряд ли автор «Путешествия» намеренно искажал действительность или выдумывал то, чего не было. Предполагать это нет оснований. Воспоминания Сешеля являются единственным в своем роде документом о Бюффоне, написанным человеком, не зависящим от него, свободно думающим, притом с оттенком юмора, что обеспечивает его словам совсем иной тон, чем сохранившиеся воспоминания духовника Бюффона, его домоправительницы и других лиц, близких к нему, стремящихся всячески восхвалять «великого человека».
В подстрочной сноске: "Книга Сешеля, вышедшая при жизни Бюффона, насколько известно, не вызвала протеста ни со стороны самого натуралиста, ни со стороны его близких. Разве это не счесть за свидетельство того, что в ней не было найдено так уж много лжи, клеветы и неделикатности, как позже думали некоторые критики?"
Бюффон Жорж Луи Леклерк: научно-популярная биография / И. Канаев. М.-Л.: Наука. 1966.
*
Издание в сентябре 1785 г., в 8-ю листа на 53 страницах, под заглавием «Визит к Бюффону», было анонимным, а о содержании и стиле как современники, так и потомки (прежде всего - Сент-Бёв) говорят как о нескромном, едком, едва ли не сатирическом; и лишь А.Олар видит в этом очерке психологическую точность и наблюдательность, предвосхищавшую Стендаля, и оточенную афористичность, достойную Шамфора. Тот же Олар с готовностью предполагает, что издание было напечатано кем-то из знакомых Эро Сешеля с рукописных копий, без ведома самого Эро, который испытывал к Бюффону глубокое уважение и не стал бы публиковать свои заметки. Допустим. Допустим, Бюффон в глазах Эро поистине велик - и не может не вызвать временами улыбки, даже насмешки…
Казалось бы, что должно за сим последовать? Однако в письме к мадам Неккер, датированном 30 октября того же года, т.е. уже после публикации «Визита», сын Бюффона сообщает о приезде Эро, только что назначенного генеральным адвокатом парижского парламента, но, добавляет младший Бюффон, «поскольку папа уже очень болен и слаб, я стараюсь составить компанию этому молодому человеку», далее рассыпаясь в похвалах образованности, уму, воспитанию (sic!) и прочим добродетелям, которыми Эро, может, и не обладал. И Олар заключает: «семья великого писателя в любом случае не таила злобу (обиду)».
- - -
Итак, по крайней мере три различных оценки «Поездки…». Попробуем и мы посмотреть на очерк Эро своими глазами. А начнем, пожалуй, как при решении любой задачи, с «дано».
БЮФФОН Жорж-Луи-Леклерк (7.09.1707 - 16.04.1788) - естествоиспытатель. В 1749-1789 гг. принимал участие в издании 36-томной «Естественной истории» (в оригинале «Historie naturelle», что Н.М.Карамзин переводит как «История натуры» или «История Природы»), которая была переведена почти на все языки. «Решив писать всеобъемлющую естественную историю, Бюффон почти не имел еще нужной для этого подготовки: ведь он был по образованию юрист, немного математик, немного ботаник, но никак не натуралист в широком смысле слова, а зоологией он вообще никогда не занимался. Все разносторонние знания, которые содержит его «Естественная история», он приобрел как самоучка, дилетант, и это было отчасти причиной недоверчивого отношения к нему некоторых специалистов, как Реомюр, например.» (И. Канаев). Другой неоднократно упоминаемый труд, «Эпохи Натуры» («Epoques de la nature», на рус. языке был издан под заглавием «Всеобщая и частная естественная история», в 10 частях, 1802-1827).
В «Теории Земли» (1749) Бюффон выдвигает гипотезу о происхождении Земли в результате столкновения Солнца с кометой (74 тыс. лет назад); в «Эпохах Натуры» возраст Земли он определяет в 85 тыс. лет, а ее историю делит на 7 неравновеликих периодов - «эпох». Современная геохронология оперирует несколькими соподчиненными понятиями (эон; эра; период, или система; эпоха, или отдел), напрямую соотносить это деление с эпохами Бюффона некорректно, но принцип очень близок.
В своей концепции Бюффон подошел к идее единства растительного и животного мира и идее развития, к идее эволюции.
Натуралистические очерки, называемые в тексте «историями» (история чижа, история верблюда, история лебедя и т.д.), включают не только описание внешнего вида, среды обитания, характерного поведения и образа жизни растений и животных, но прежде всего выяснение их происхождения и попытку обнаружить причинно-следственные связи между средой и видовыми свойствами. Такой метод привел Бюффона к выводу об изменяемости (изменчивости, употребляя термин Ч.Дарвина - содержание понятий у Бюффона и Дарвина, конечно, различно). Его серьезным противником был Карл Линней, отстаивавший неизменность всех живых форм на протяжении их существования. Очевидно, это и подразумевает Эро, когда говорит, что «Невтон открыл закон притяжения, а Бюффон доказал общий закон стремления, который вместе с первым изъясняет всю Природу». Закон стремления как всеобщий закон развития.
Для современников Бюффон был прежде всего непревзойденным стилистом, мастером языка, образцом безупречной чистоты и точности.
«Описания Бюффона нравились читателям и красотой языка, и интересностью сведений, и новизной точки зрения. Даже самые общеизвестные домашние животные оказались интересными объектами под пером знаменитого натуралиста. Бюффон, по-видимому, является создателем того научно-популярного жанра описания животных с широким охватом элементов их физиологии, психологии, экологии и т.д., который усиленно развивался в XIX и XX вв. и имел несколько блестящих представителей, прежде всего Брэма, которого, обновляя, переиздают до наших дней. Еще Бленвиль в 1845 г. считал Бюффона создателем этого жанра, даже в сущности вообще естественной истории, которую этот ученик Кювье определял так: «Естественная история имеет целью познать животное путем описания его, его повадок и привычек».» /И. Канаев/
О ком же, так или иначе, упоминают в своих беседах Бюффон и Эро, на кого они ссылаются, кто оказывается в поле их внимания?
.
БЕККАРИА, БЕККАРИА-БОНЕЗАНА Чезаре (15.03.1737 - 28.11.1794) - единственный правовед среди упоминаемых ученых, философ права. Его идеи о соразмерности наказания и преступления сыграли важную роль в формировании либеральных принципов уголовного права (рус. перевод его трактата «О преступлениях и наказаниях» вышел в свет в 1879 г.
.
БЭКОН Фрэнсис, Бэкон Веруламский (22.01.1561 - 09.04.1626) - государственный деятель и философ. Его называют родоначальником современного англ. эмпиризма. Единственно надежным источником познания, по Бэкону, является опыт (наблюдение как пассивный опыт и эксперимент как активный), а единственным правильным методом - индукция, которая от частных наблюдений и выводов путем обобщения ведет к познанию законов. От общих законов можно вновь спускаться к опыту и поставить научные открытия на службу практической пользе человека.
.
ГЕЛЬВЕЦИЙ Клод Адриан (31.01.1715 - 25.01.1771) - франц. философ и психолог, как указывают философские энциклопедии нашего века, хотя в XVIII веке как область научного знания психология не выделялась. Гельвеция можно назвать представителем той философской традиции, наряду с Монтенем, Сократом, Локком, которая ставила вопросы не только об идеях, результатах мышления, но о сущности и способах самого мышления, процессах возникновения идей и общественных установлений, т.е. вопросов современной психологии сознания, социологии, логики. Работа «Об уме», своего рода полемическое развитие Локковского «Опыта о человеческом разуме», в 1759 году (!) была сожжена по распоряжению парижского парламента как представляющая опасность для государства и религии. Посмертно изданному в 1772 г. труду «О человеке, его умственных способностях и его воспитании» повезло больше (обе работы на рус. языке изданы в 1938 г.).
Гельвеций должен интересовать нас и потому, что его часто называют среди предтеч Великой французской революции, в то же время в известной степени противопоставляя не только Вольтеру и, уж само собой, Руссо, но и Дидро. А в собственных взглядах Эро Сешеля некоторые исследователи усматривают связь именно с Гельвецием.
Из мыслей и афоризмов
Из трактата «Об уме»
Человек - машина, которая, будучи приведена в движение чувственными ощущениями, должна совершить все, что она совершает. Социальные потребности, страсти, суждения, поступки, поведение и характер, наконец, идеи как «высшая форма деятельности» имеют источником чувственные ощущения и первичные, биологические, потребности. Мотив всей деятельности человека - себялюбие, в литературе чаще переводимое как «интерес» (interet), против которого бессильны любые проповеди морали, и лучшим законодателем станет тот, кто сумеет уничтожить разделение общественных и частных интересов.
Иногда о взглядах Гельвеция говорят как о победе «здравого смысла» в философии, подчеркивая, однако, принципиальное отличие от шотландской философской школы. Мы решились провести аналогию с другой системой положений, известной как теория разумного эгоизма. Уничтожить interet - невозможно, подавлять - чревато, а вот использовать, направлять в позитивное русло было бы неплохо.
...Что себялюбие повсюду и всегда
Вот - добродетелей отец и преступлений)
Копало пропасть и несчастий, и падений,
И граждан делало, творило королей,
И создавало свод законов для людей;
Вздувало вновь огонь войны, кровопролитий,
В движенье приводя земного шара нити.
(Из набросков к III песне поэмы «Счастье», пер. М.А.Дынника)
Интуитивно, Эро, не будучи сам столь независим от чужого мнения и от мнения общественного, как бы ему хотелось продемонстрировать при всяком удобном случае, с большим сочувствием относится к Гельвецию, до конца доводившему свои «крамольные» мысли, чем к более осторожному «конформисту» Бюффону, полагавшему, что не все и не всякое знание должно обнародовать.
Таково, например, признание Бюффона: «Когда я опасно заболею и почувствую приближение конца, я без колебания пошлю за причастием. Это необходимо для принятого всеми культа; те, кто действует иначе, безумцы... Никогда не надо биться лбом, как это делали Дидро, Вольтер, Гельвеций...»
.
ДИДРО Дени (06.10.1713 - 30.07.1784). Имя настолько известное, а явление в философии настолько сложное, что несколькими фразами не отделаешься. Хотелось бы обратить внимание на пресловутый «материализм» Дидро, как иногда пишут, «наивный». Представление, что атомы (некие мельчайшие частицы) являются «носителями ощущений, из которых возникает мышление, а из соприкосновения этих атомов возникает единое сознание человечества и вселенной», даже в такой вульгарной интерпретации словаря не выглядит чисто механистической и плоской. Наличие носителей физических полей, гравитационного, электромагнитного (а его разновидностью и является так называемое «биополе») до сих не опровергнуто. И на сакраментальный вопрос, каким образом ощущение становится мыслью, где заканчивается физиология высшей нервной деятельности и начинается собственно психология, пока не ответили окончательно ни естествознание, ни гуманитарные науки.
.
КОНДИЛЬЯК Этьен Бонно, аббат де Кондильяк (30.11.1715 - 03.08.1780) - философ, которого относят к основоположникам современного сенсуализма. Он-то и предпринял попытку все психические процессы, от воспоминания до мышления и проявления воли, объяснить преобразованием чувственных восприятий.
В чем состояло расхождение двух ученых, Кондильяка и Бюффона, о котором упоминает Эро?..
15 января 1751 г. теологический факультет Сорбонны осудил взгляды Бюффона, изложенные в первых томах «Естественной истории», как ересь, и вынудил ученого публично отречься от них. Подписывали, не одно, а по нескольку таких отречений, и Кондильяк, и Гельвеций. Как говорит Бюффон своему гостю (это место отсутствует в переводе Карамзина - по вполне понятным причинам), «когда Сорбонна придиралась ко мне, я без затруднений полностью удовлетворил ее. Разумеется, это было одно лишь глумление. Но люди достаточно глупы, чтобы этим удовлетворится».
Итак, «Естественная история» попадает в группу неблагонадежных и подозрительных книг. 1 декабря 1754 г., вскоре после публикации «Трактата об ощущениях» Этьена Бонно де Кондильяка, Ф.-М.Гримм в очередной «Корреспонденции» объявил трактат полным плагиатом из «Естественной истории» Бюффона и «Писем о глухонемых» Д.Дидро. С одной стороны, незаслуженно оскорбительно, с другой - опасно! Кондильяк тотчас выступает с разъяснениями («Трактат о животных», 1755 г.), демонстрирующими его лояльность по отношению к религии и теологии. Но результат получается весьма противоречивым.
По Бюффону, животные обладают только инстинктом и лишены разума, следовательно, их действия носят повторяющихся характер, размышления, изобретения, усовершенствования им недоступны. По Кондильяку, животные размышляют, совершают открытия и изобретения и на их основе усовершенствуют свою деятельность (как бы он порадовался, заглянув в современные лаборатории зоопсихологов!). Разница в том, что у животных гораздо меньше потребностей, обусловленных их физиологией, и коль скоро их легко удовлетворить, у животных быстро исчезает стимул к усовершенствованию своих действий. У человека потребностей больше, и число их постоянно увеличивается. Раз изобретенные и отработанные способы действий обращаются в инстинкты (условный рефлекс - ай да аббат!) у животных и в привычки у людей. Привычки - навыки практической деятельности, и привычки - теоретические знания, связанные с анализом идей и синтезом результатов.
Разница еще и в том, что человек, как существо физиологически более высоко организованное, способно передавать свой опыт, делать его общим достоянием, благодаря этому возможно накопление и преемственность знания.
По Бюффону, ощущения животных и человека принципиально различны. По Кондильяку, природа ощущений тех и других одинакова, а значит, им одинаково свойственна, например, память.
Ересь вопиющая. Но Кондильяк, искренне или в душе «глумясь» над судьями, говорит, что человека над животными возвышает одно лишь познание бога и морали… плавно сводя это познание к осознанию зависимости от внешних обстоятельств. Вот как просто и красиво, и все довольны.
Насколько в этот спор, и в самом деле научный, были посвящены образованные дилетанты вроде Эро? Судя по неизменному интересу к Академии, куда светские люди старались попасть на лучшие места, точно в театр, и, по-видимому, с интересом выслушивали пространные речи, которые мы читаем в лучшем случае в несколько приемов, если не бросаем на третьей странице; зная о характерном для эпохи единстве знания, единстве философии, математики, естествознания, можно сказать, что им была понятна и суть, и оттенки мысли. «Все наши разделения и классификации могут назваться воображаемыми, говорит монбарский философ, - самая математика имеет в предмете познание Натуры. Впрочем, это не может устрашить вас…»
Сама по себе фраза - «Аббат Кондильяк сказал, что у нас только одна наука: наука Природы. Бюффон тех же мыслей, но не хотел упомянуть о Кондильяке, которого он не любит за то, что имел с ним прежде ученые споры» - нейтральна, но почему-то слышится в ней сожаление. Не отдавал ли Эро предпочтения доводам Кондильяка?..
.
ЛЕЙБНИЦ Готфрид Вильгельм (01.06.1646 - 14.11.1716). Как и в случае с Дидро, невозможно отделаться справочными данными. Лучше выскажем свое предположение, почему именно он удостоился быть причисленным Бюффоном к «великим гениям» (коих «всего пять»). Помимо масштаба и универсального характера деятельности и научных интересов Лейбница, здесь наверняка сыграла роль его идея разумной соразмерности, гармонии, представление о связанности всех частей Вселенной при их количественном и качественном многообразии и динамичности - Бюффон (да разве только он!) охотно признает достоинства и величие тех, чьи мысли сходны с его собственными.
.
МОНТЕСКЬЕ, Шарль Луи, Шарль де Секонда, барон де Ла Бред и де Монтескье (18.01.1689 - 10.02.1755) - философ права и истории. Бюффон связывал формирование конкретного вида, чижа или верблюда, с условиями, где они развивались; его друг Шарль рассматривал общественную и политическую жизнь разных народов в контексте их географии и истории. Может быть, в глубине души Бюффон и побаивался такой трактовки права и морали, а может быть, продолжай он «историю первого человека» своим методом, он бы пришел и к более неожиданным и «богопротивным» выводам…
.
ТОМАС - вероятнее, в современной транскрипции Тома. К сожалению, нам не удалось пока установить, о ком шла речь, даже с помощью г-жи Неккер.
.
НЬЮТОН Исаак, в старой русской транскрипции «Невтон» (04.01.1643 - 31.03.1727). Кажется, он единственный из названных, кому Бюффон прощает отсутствие «хорошего слога» и излишнюю математизированность за его несомненную гениальность.
"Тоже, подумаешь, бином Ньютона!.." - и в ХХ веке бином продолжает оставаться символом трудной, почти неразрешимой задачи, даже для людей, от математики далеких (как цитированный выше Коровин у М.Булгакова).
Пояснение Карамзина (АхБ есть бином) значительно упрощено.
Бином - частный случай полинома (многочлена), который в самом простом виде представляет собой сумму произведений одночленов Аk x Xk, где Аk - постоянная, или коэффициент, число, которое не меняется, а Xk - переменная, или неизвестная величина, k может принимать значения целых чисел натурального ряда, от 0 до бесконечности.
В более сложных случаях неизвестная величина может быть представлена суммой двух неизвестных, возведенной в степень и т.д. Как и во всяком уравнении, надо найти «икс», и не просто «икс», а способ к нему приблизиться (приведение многочлена).
Можно еще добавить, что решение подобных задач входит в раздел комбинаторики. Типичные примеры: «Сколько различных шестизначных чисел можно составить из цифр 1, 1, 1, 5, 5, 9? Сколько различных прогнозов относительно распределения трех первых мест можно сделать на турнире с 8 участниками?»
Ныне бином - это формула, общий вид решения группы задач. Но 200 лет назад найти бином независимо от своего великого предшественника - этим действительно можно гордиться; Бюффон прибавляет, что ему «никто не обязан верить», а Эро, видимо, про себя улыбается, однако на самом деле история естествознания знает много примеров независимой постановки либо решения одних и тех же задач разными учеными. Бюффон впервые стал заниматься задачами на геометрическую вероятность. Бюффон рассматривал вероятность того, что круглый диск, брошенный на прямоугольную полосу, разбитую на квадраты, попадет целиком внутрь одного из квадратов; брался и за более трудные задачи этого рода, в которых участвовали квадратная пластинка или игла. Соответствующие задачи теории вероятностей называются задачами Бюффона.
.
Наконец, -
РУССО Жан Жак (28.06.1712 - 02.07.1778). Выскажем догадку: не связаны ли насмешки Эро и его тон отчасти с нелицеприятным отзывом Бюффона о Жан-Жаке?.. Как видим, «Исповедь» (более привычное для нас рус. название «Confession», переводимое Карамзиным как «Признания») они оценивают совершенно противоположно.
И все же в сравнительной характеристике, которую дает Эро обоим авторам, он правдив и довольно точен.
«В прекрасной полноте описаний Руссо видно, что автор восхищается своей мыслью и хочет представить ее со всех сторон, во всех тонких изменениях... <…> Руссо по своему характеру ставит себя средоточием мыслей своих; они почти всегда относятся более к его персоне, нежели к предмету, и сочинение изображает только сочинителя» - в произведениях Руссо действительно преобладает рефлексия. «Бюффон, представляя главную идею, думает о гармонической сообразности всех частей, <…> смелая и твердая мысль его собирает примечания, открывает невидимую связь вещей, относит действия к их началам, возносится с ними выше и выше - и наконец обнимает вселенную» - учитывая индуктивный метод и предмет изучения Бюффона, эти слова никак не грешат высокопарностью. «…зная лучше искусство писать и предмет свой, обращает все действия ума к одной цели: чтобы открыть таинства, чтобы изъяснить действия Природы. Слог его, как зеркало или картина вещей, делается необходимым слогом. Бюффон впечатлевает все свои описания, и всякая черта жива, плодотворна. Руссо приводит в действие все врожденные чувства, а Бюффон, силою высочайшей деятельности, сотворил для себя, кажется, совсем новое чувство» - в живости, занимательности и чувстве Эро вовсе не отказывает Бюффону, но при этом хорошо осознает, что разные задачи требуют разных способов выражения, разное содержание - разных форм, язык чистой науки и язык эссе у Руссо («ненаучным» языком в философии заговорят Ницше, Пруст, Камю) принципиально несравнимы в пользу одного или другого. Но у Бюффона свои критерии, и те качества, за которые молодое поколение превозносит Руссо, он бы счел для себя серьезным недостатком, пороком. Так что Эро мог быть искренним без опасения обидеть философа.
И еще одно имя, в тексте не упоминаемое, но некоторым образом связанное с темой, -
ПАСКАЛЬ Блэз (19.06.1623 - 19.08.1662). Гениальный математик, который создал теорию вероятностей, чтобы потом искренне сказать: мы все равно не ответим на вопрос о положении человека в мире и о его выборе.
Теперь - о том, что мы ищем, о неизвестном полинома.
Почему Эро Сешель суммировал свои впечатления от пребывания у Бюффона в такой неоднозначной «пьесе»; было ли это бестактной мальчишеской выходкой генерального адвоката парламента, которую он сам считал милой шуткой, или вполне целенаправленным походом на авторитеты? Или Эро легкомысленно считал, что заслуженной славе «гения Природы» это не нанесет никакого ущерба в глазах его читателей и почитателей? Можно строить более или менее правдоподобные версии, но все они приводят к вопросу: зачем он поехал в Монбар?.. Почему именно Монбар, то есть - почему же именно Бюффон?..
. . .
«Я очень хотел видеть г-на Бюффона». Зачем? Потому, что паломничества к «великим людям», живущим или ушедшим, были в моде (достаточно вспомнить поездку Максимилиана Робеспьера в Эрменонвиль или неудачный визит Манон Флипон к Руссо в Париже)? Или, как указывает советский автор И.Канаев, Эро хотел посоветоваться с Бюффоном - юристом по образованию и профессии! - о своем проекте нового законодательства?.. Да, так говорит Эро в самом конце своего очерка (в переводе Карамзина опущено), но для основной цели поездки этому эпизоду отводится слишком мало места. Очевидно, Эро на что-то серьезно рассчитывал, продумывая свой визит до мелочей, стараясь произвести хорошее впечатление на ученого всеми способами. Интересовала ли его глубоко работа над слогом и стилем? Пожалуй, нет; он сам ориентируется прежде всего на «слушателей» и берет уроки ораторского мастерства у актрисы, м-ль La Clairon. «Его философские мнения близки мнениям Дидро, которого он без оговорок хвалит на страницах, которые вы собираетесь читать, и он открыто думал о тайне происхождения вещей - о том, о чем Бюффон думал в глубине сердца» (А.Олар, предисловие к франц. изданию «Поездки в Монбар»). Под впечатлением трудов Бюффона надеялся в частном разговоре услышать больше, получить ответ на какие-то свои вопросы - и был разочарован беседой, разочарован личностью писателя при ближайшем знакомстве с ним?.. А следствие этого разочарования - модуляции от панегирика к сатире?..
Помимо главной темы, «конька» Бюффона - стиля, в беседах занимают важное место способности, гений, слава. И, заметим, вышеупомянутые славные авторы, каждый в той или иной степени, исследовали проблемы способностей и условий их развития и применения, соотношения воли, эмоций и ума, высказывали свои взгляды на суть воспитания человека - и на его отличие от животного (см. выше спор Кондильяка и Бюффона).
Описываемый в самом начале эпизод, при кажущейся незначительности, интересен двумя выводами.
«Бюффон знал, что в комнате у него есть чужой человек; но, вошедши, оборотился назад, затворил дверь очень тихо, медленно, и потом уже взглянул на меня. Что это значит? Любовь ли к порядку? Или малое внимание славного человека к частым посещениям: равнодушие, которое принимает знаки почтения, но не ищет их? Или тонкое искусство славолюбивого, который, отдаляя хотя минутой свое явление, усиливает еще ваше любопытство, и тем более бережет себя, чем нетерпеливее требуете вы его присутствия? Все вероятно.»
Во-первых, сам факт внимания к таким деталям, как и к обстановке рабочего кабинета и комнат Бюффона, к его домашним привычкам и внешнему виду, - это, пожалуй, действительно напоминает Стендаля; «киношный» показ внутреннего через внешнее, поскольку одно обусловлено другим. Интерес, с каким Эро наблюдает за людьми, за Бюффоном и его окружением, вникает в мотивы их поведения, характеризует его как психолога. Во-вторых, поставив вопрос, он не останавливается на одной версии ответа, предлагая разные объяснения. Все вероятно.
«Между прочим разговор коснулся до необходимости знать, в самых молодых летах, то состояние, которому человек должен посвятить себя...» - между прочим?..
Достаточно ли усилий воли и желания, чтобы добиться желаемого, или все определяется случаем, судьбой? Возможно ли раскрыть свои дарования именно на том поприще, которое наиболее соответствует складу твоего ума и души и достичь успеха, той самой заслуженной, чистой славы? И как этот выбор сделать?.. В особенности если ты не вполне свободен в выборе… до совершеннолетия, во всяком случае.
Будет очень смелым предположением, не имея никаких других свидетельств, думать, что Эро, своим положением и карьерой удовлетворив чаяния родственников, сам не был собой доволен и желал чего-то другого?.. Мать гения - уединенная тишина, собой мы бываем только в деревне (т.е. подальше от света). Не то что бы ему не достало силы воли и независимости изменить образ жизни и преследовать иные цели - он порвал со своим кругом решительно, причем в момент, когда будущее было далеко не очевидно, - но у него, скорей всего, не было уверенности в своем предназначении, и потому он искал примера и совета…
Если увлечься этой гипотезой, пойти еще дальше, можно предположить, на что именно он, в глубине души, хотел бы променять свою парижскую карьеру.
Однако этому предположению противоречит до известной степени -
«Теория амбиций» («Теория честолюбия»), произведение, переделанное автором в Люксембургской тюрьме «Политическое и практическое завещание молодого жителя Эпона». И, значит, судить об этом произведении очень сложно. Едва ли с одним и тем же настроением излагал свои мысли «молодой житель Эпона» в 1787 году и экс-депутат Конвента, бывший член Комитета общественного спасения за несколько дней до казни.
Если человек приводится в действие несколькими основными пружинами (голод, жажда, половой инстинкт, потребность в социальном доминировании - себялюбие, interet), то людьми можно манипулировать. Но при этом тот, кто желает управлять другими, должен управлять собственными страстями, чтобы самому не стать объектом манипуляций. Как раз то, что Эро плохо удавалось, и романист Жером Гарсен имел основания написать от его лица:
Я хорошо написал договор честолюбия, но никогда не способен был его применить. Моя короткая жизнь разрушила мою теорию. Я - мой собственный провал…
- и сказать, что Эро «сохранил долю наивности» и «повторил ошибку всех стендалевских героев», полагая, что может руководить жизнью, применяя теории амбиций как стратегию на поле битвы.
Но в «Теории амбиций» фигурирует не «военная стратегия», а «правила игры», общественной, политической, любовной.
Если анализировать с этой точки зрения текст «Поездки…» и афоризмы Эро, можно заметить постоянное колебание между представлением о жестких каузальных (причинных) связях явлений и попытками отвести какие-то события на долю случайности, между положением, согласно которому «все зависит только от меня», и доминирующим влиянием среды, случая.
«…Пример и слова его уверили меня, что всякий, страстно желающий славы, наконец достигает цели своей, или по крайней мере приближается к ней. Надобно только хотеть, желать не один раз, а всякий день», - Эро соглашается. И тут же приводит «подтверждение», которое звучит иронично, даже издевательски: «Мне сказывали об одном человеке, который в молодости всякое утро ходил минут десять по комнате своей и твердил беспрестанно: я хочу быть фельдмаршалом Франции и великим генералом. Наконец он в самом деле был фельдмаршалом и великим генералом». А впрочем, здесь можно расслышать голоса не только Жюльена Сореля - Стендаля, но и экзистенциалистов рубежа XIX-XX веков.
В другом месте, в связи с Франклином, он замечает: «Мудрый носит долголетие в руке своей, повторил он с Соломоном. В самом деле, мы излишне верим счастью и судьбе». И несколько неожиданно после этого читать: «Вообразите себе множество людей на кровле: одни падают, другие скатываются, - жизнь есть ни что иное». Вообразите себе… и заметьте: никто не удерживается на кровле! Но ведь это не значит, что им не хотелось бы удержаться?.. «Не легче ли предположить, что кто-то другой с ним [человеком] управился?..» - как сказал бы профессор Воланд. Власти над людьми можно добиться, существа они бесконечно разнообразные и вместе с тем похожие, безмерно сложные и в то же время приводятся в действие несколькими пружинками. А вот власть над обстоятельствами…
«Случаем можно назвать только неприметное [невидимое] течение вещей. В самом деле нет случая; мы говорим о нем для того, что не видим причины: но она есть» - вот только в ком? В чем? Где?.. И в действительности мы имеем результирующую нескольких причин.
Имя Паскаля в размышлениях об Эро Сешеле возникло как-то само собой. Имя мыслителя, подобравшегося к стержневым вопросам миропорядка и словно внезапно отступившего перед отгадкой. Если все наши коммуникации и деятельность подчиняются закономерностям игры вероятностей, что же там, выше? Тоже игра? Пустота? Или же есть закон, основополагающие истины, которые в конечном счете отвечают за добро и зло и не позволяют миру распасться на бессвязные фрагменты?..
Есть люди, которым требуется для действия и просто для жизни не много и не мало, а только все или ничего. Какой смысл в самой возвышенной и по заслугам обретенной славе, в неограниченной власти, в самой беззаветной любви, какой смысл в революции или в контрреволюции, если каждый раз нам только кажется, что на этот-то раз мы нашли ответ, а на самом деле - поймали за хвост очередную иллюзию? И кто же мы такие, если даже не умеем понять, уходя, для чего в этот мир явились, не говоря о том, чтобы исполнить свое предназначение?
Коль к счастью я стремлюсь, не покладая рук,
А счастья нет, и я надеждой обольщаюсь,
Я к вам, несчастные собратья, обращаюсь:
Быть может, счастие - в отсутствии лишь зол.
И, может быть, покой и отдых тот нашел,
Кто подавил в себе любовь и возмущенье;
Богатый в бедности, свободный в заключеньи,
И цепи и венец спокойно носит он.
Эгидой стоиков от жизни огражден,
Он наслаждается спокойствием прекрасным;
Пусть мир разрушен - он останется бесстрастным.
…………………………………
Подобные глупцы вступают с чувством в бой
И к удовольствиям относятся с враждой,
Превратности судьбы встречая благосклонно
Герои ложные, апостолы Зенона…
«Счастливый человек - это тот, кто в наименьшей мере ставит свое счастье в зависимость от других людей и кто в то же время обладает разнообразными вкусами, которыми он распоряжается по своему желанию. Это - человек, любящий ученье и науки. В одно и то же время он и наиболее независим и наиболее просвещен. Живые удовольствия приносит и философия - как изучающая природу, так и изучающая человека. Философ наслаждается даже ошибаясь. Он любит историю, занимающуюся опытным изучением человека. Он вовсе не отказывается от чувственных удовольствий, но господствует над ними. Поэзия, музыка, живопись, скульптура, архитектура - новые источники его удовольствий».
Если бы Гельвеций прожил на десять лет дольше, и если бы была поездка в Воре, и если бы этот славный автор сказал без обиняков - как некогда в качестве генерального откупщика сказал крестьянам: да возмутитесь же, наконец! - сказал бы: «Что вы боитесь потерять? Возьмите в пример меня!..» - может быть, вместо одной биографии Эро мы знали бы другую?..
Post-scriptum - который мог бы составить тему отдельной дискуссии. Перевод Николая Михайловича Карамзина кажется намного более архаичным, чем французский оригинал (что имеет свою прелесть), и мы взяли на себя смелость в некоторых местах перевести «с русского на русский». Купюры у Карамзина приходятся на высказывания и рассуждения вроде выше цитированного отзыва Бюффона о Сорбонне. Значительно смягчены замечания Эро, относящиеся к капуцину Игнацию и религиозным обязанностям.
Заманчивая работа - независимый перевод текста «Поездки…» - возможно, когда-нибудь дождется энтузиастов. И позволит поразмыслить еще над одним вопросом: каково личное отношение Николая Михайловича - к Бюффону, к Эро и к переведенной им миниатюре?..
По диалогам Окс-Алекс Сомовых, Л. Capra Milana и Э.Пашковского
Термидор CCXI - Брюмер CCXII (август-ноябрь 2003 г.)
#ВеликаяФранцузскаяРеволюция #ВекПросвещения
...Эро де Сешель, пылкий поклонник Бюффона, совершил «паломничество» в поместье автора «Естественной истории», Монбар, и описал это путешествие в очерке.
В. Мильчина. О Бюффоне и его стиле.
*
...Осенью 1785 г. Бюффона в Монбаре посетил молодой человек по имени Эро де Сешель, тогда заместитель прокурора высшего парижского суда (парламента). Его, по-видимому, Бюффон интересовал прежде всего как прославленный стилист, а кроме того, как мыслитель, с которым он хотел посоветоваться относительно проекта своей работы о законодательстве. О Сешеле не стоило бы упоминать [звучит великолепно - после того, как на протяжении 200 страниц текста автор то и дело ссылается на Сешеля!], так как к Бюффону в годы его славы приезжало множество различных посетителей, но Сешель выделился среди них тем, что описал свое посещение Бюффона под свежим впечатлением бесед со знаменитым натуралистом, и в том же 1785 г. эти записки вышли под названием «Визит к Бюффону». Позже эта небольшая книжечка выходила в XIX в. еще 3 раза под названием «Путешествие в Монбар».
Эро де Сешель оказался хорошим наблюдателем и сумел живо и остро, не без юмора, описать виденное и слышанное. Некоторые его высказывания не страдают скромностью. Есть критики, которые сомневаются в верности его записей (например, Пивто, 1952), другие видят в них клевету. Кювье писал: «... досадно, что некоторые детали, в которые он [Сешель] входит, частично клеветнического характера, или по крайней мере должны рассматриваться, как явное нарушение законов гостеприимства». Сешель, действительно, очень откровенно записал то, что в интимной беседе, без свидетелей говорил ему Бюффон; по-видимому, «этот добрый старик» с искренним доброжелательством отнесся к своему гостю. Но вряд ли автор «Путешествия» намеренно искажал действительность или выдумывал то, чего не было. Предполагать это нет оснований. Воспоминания Сешеля являются единственным в своем роде документом о Бюффоне, написанным человеком, не зависящим от него, свободно думающим, притом с оттенком юмора, что обеспечивает его словам совсем иной тон, чем сохранившиеся воспоминания духовника Бюффона, его домоправительницы и других лиц, близких к нему, стремящихся всячески восхвалять «великого человека».
В подстрочной сноске: "Книга Сешеля, вышедшая при жизни Бюффона, насколько известно, не вызвала протеста ни со стороны самого натуралиста, ни со стороны его близких. Разве это не счесть за свидетельство того, что в ней не было найдено так уж много лжи, клеветы и неделикатности, как позже думали некоторые критики?"
Бюффон Жорж Луи Леклерк: научно-популярная биография / И. Канаев. М.-Л.: Наука. 1966.
*
Издание в сентябре 1785 г., в 8-ю листа на 53 страницах, под заглавием «Визит к Бюффону», было анонимным, а о содержании и стиле как современники, так и потомки (прежде всего - Сент-Бёв) говорят как о нескромном, едком, едва ли не сатирическом; и лишь А.Олар видит в этом очерке психологическую точность и наблюдательность, предвосхищавшую Стендаля, и оточенную афористичность, достойную Шамфора. Тот же Олар с готовностью предполагает, что издание было напечатано кем-то из знакомых Эро Сешеля с рукописных копий, без ведома самого Эро, который испытывал к Бюффону глубокое уважение и не стал бы публиковать свои заметки. Допустим. Допустим, Бюффон в глазах Эро поистине велик - и не может не вызвать временами улыбки, даже насмешки…
Казалось бы, что должно за сим последовать? Однако в письме к мадам Неккер, датированном 30 октября того же года, т.е. уже после публикации «Визита», сын Бюффона сообщает о приезде Эро, только что назначенного генеральным адвокатом парижского парламента, но, добавляет младший Бюффон, «поскольку папа уже очень болен и слаб, я стараюсь составить компанию этому молодому человеку», далее рассыпаясь в похвалах образованности, уму, воспитанию (sic!) и прочим добродетелям, которыми Эро, может, и не обладал. И Олар заключает: «семья великого писателя в любом случае не таила злобу (обиду)».
- - -
Итак, по крайней мере три различных оценки «Поездки…». Попробуем и мы посмотреть на очерк Эро своими глазами. А начнем, пожалуй, как при решении любой задачи, с «дано».
БЮФФОН Жорж-Луи-Леклерк (7.09.1707 - 16.04.1788) - естествоиспытатель. В 1749-1789 гг. принимал участие в издании 36-томной «Естественной истории» (в оригинале «Historie naturelle», что Н.М.Карамзин переводит как «История натуры» или «История Природы»), которая была переведена почти на все языки. «Решив писать всеобъемлющую естественную историю, Бюффон почти не имел еще нужной для этого подготовки: ведь он был по образованию юрист, немного математик, немного ботаник, но никак не натуралист в широком смысле слова, а зоологией он вообще никогда не занимался. Все разносторонние знания, которые содержит его «Естественная история», он приобрел как самоучка, дилетант, и это было отчасти причиной недоверчивого отношения к нему некоторых специалистов, как Реомюр, например.» (И. Канаев). Другой неоднократно упоминаемый труд, «Эпохи Натуры» («Epoques de la nature», на рус. языке был издан под заглавием «Всеобщая и частная естественная история», в 10 частях, 1802-1827).
В «Теории Земли» (1749) Бюффон выдвигает гипотезу о происхождении Земли в результате столкновения Солнца с кометой (74 тыс. лет назад); в «Эпохах Натуры» возраст Земли он определяет в 85 тыс. лет, а ее историю делит на 7 неравновеликих периодов - «эпох». Современная геохронология оперирует несколькими соподчиненными понятиями (эон; эра; период, или система; эпоха, или отдел), напрямую соотносить это деление с эпохами Бюффона некорректно, но принцип очень близок.
В своей концепции Бюффон подошел к идее единства растительного и животного мира и идее развития, к идее эволюции.
Натуралистические очерки, называемые в тексте «историями» (история чижа, история верблюда, история лебедя и т.д.), включают не только описание внешнего вида, среды обитания, характерного поведения и образа жизни растений и животных, но прежде всего выяснение их происхождения и попытку обнаружить причинно-следственные связи между средой и видовыми свойствами. Такой метод привел Бюффона к выводу об изменяемости (изменчивости, употребляя термин Ч.Дарвина - содержание понятий у Бюффона и Дарвина, конечно, различно). Его серьезным противником был Карл Линней, отстаивавший неизменность всех живых форм на протяжении их существования. Очевидно, это и подразумевает Эро, когда говорит, что «Невтон открыл закон притяжения, а Бюффон доказал общий закон стремления, который вместе с первым изъясняет всю Природу». Закон стремления как всеобщий закон развития.
Для современников Бюффон был прежде всего непревзойденным стилистом, мастером языка, образцом безупречной чистоты и точности.
«Описания Бюффона нравились читателям и красотой языка, и интересностью сведений, и новизной точки зрения. Даже самые общеизвестные домашние животные оказались интересными объектами под пером знаменитого натуралиста. Бюффон, по-видимому, является создателем того научно-популярного жанра описания животных с широким охватом элементов их физиологии, психологии, экологии и т.д., который усиленно развивался в XIX и XX вв. и имел несколько блестящих представителей, прежде всего Брэма, которого, обновляя, переиздают до наших дней. Еще Бленвиль в 1845 г. считал Бюффона создателем этого жанра, даже в сущности вообще естественной истории, которую этот ученик Кювье определял так: «Естественная история имеет целью познать животное путем описания его, его повадок и привычек».» /И. Канаев/
О ком же, так или иначе, упоминают в своих беседах Бюффон и Эро, на кого они ссылаются, кто оказывается в поле их внимания?
.
БЕККАРИА, БЕККАРИА-БОНЕЗАНА Чезаре (15.03.1737 - 28.11.1794) - единственный правовед среди упоминаемых ученых, философ права. Его идеи о соразмерности наказания и преступления сыграли важную роль в формировании либеральных принципов уголовного права (рус. перевод его трактата «О преступлениях и наказаниях» вышел в свет в 1879 г.
.
БЭКОН Фрэнсис, Бэкон Веруламский (22.01.1561 - 09.04.1626) - государственный деятель и философ. Его называют родоначальником современного англ. эмпиризма. Единственно надежным источником познания, по Бэкону, является опыт (наблюдение как пассивный опыт и эксперимент как активный), а единственным правильным методом - индукция, которая от частных наблюдений и выводов путем обобщения ведет к познанию законов. От общих законов можно вновь спускаться к опыту и поставить научные открытия на службу практической пользе человека.
.
ГЕЛЬВЕЦИЙ Клод Адриан (31.01.1715 - 25.01.1771) - франц. философ и психолог, как указывают философские энциклопедии нашего века, хотя в XVIII веке как область научного знания психология не выделялась. Гельвеция можно назвать представителем той философской традиции, наряду с Монтенем, Сократом, Локком, которая ставила вопросы не только об идеях, результатах мышления, но о сущности и способах самого мышления, процессах возникновения идей и общественных установлений, т.е. вопросов современной психологии сознания, социологии, логики. Работа «Об уме», своего рода полемическое развитие Локковского «Опыта о человеческом разуме», в 1759 году (!) была сожжена по распоряжению парижского парламента как представляющая опасность для государства и религии. Посмертно изданному в 1772 г. труду «О человеке, его умственных способностях и его воспитании» повезло больше (обе работы на рус. языке изданы в 1938 г.).
Гельвеций должен интересовать нас и потому, что его часто называют среди предтеч Великой французской революции, в то же время в известной степени противопоставляя не только Вольтеру и, уж само собой, Руссо, но и Дидро. А в собственных взглядах Эро Сешеля некоторые исследователи усматривают связь именно с Гельвецием.
Из мыслей и афоризмов
Из трактата «Об уме»
Человек - машина, которая, будучи приведена в движение чувственными ощущениями, должна совершить все, что она совершает. Социальные потребности, страсти, суждения, поступки, поведение и характер, наконец, идеи как «высшая форма деятельности» имеют источником чувственные ощущения и первичные, биологические, потребности. Мотив всей деятельности человека - себялюбие, в литературе чаще переводимое как «интерес» (interet), против которого бессильны любые проповеди морали, и лучшим законодателем станет тот, кто сумеет уничтожить разделение общественных и частных интересов.
Иногда о взглядах Гельвеция говорят как о победе «здравого смысла» в философии, подчеркивая, однако, принципиальное отличие от шотландской философской школы. Мы решились провести аналогию с другой системой положений, известной как теория разумного эгоизма. Уничтожить interet - невозможно, подавлять - чревато, а вот использовать, направлять в позитивное русло было бы неплохо.
...Что себялюбие повсюду и всегда
Вот - добродетелей отец и преступлений)
Копало пропасть и несчастий, и падений,
И граждан делало, творило королей,
И создавало свод законов для людей;
Вздувало вновь огонь войны, кровопролитий,
В движенье приводя земного шара нити.
(Из набросков к III песне поэмы «Счастье», пер. М.А.Дынника)
Интуитивно, Эро, не будучи сам столь независим от чужого мнения и от мнения общественного, как бы ему хотелось продемонстрировать при всяком удобном случае, с большим сочувствием относится к Гельвецию, до конца доводившему свои «крамольные» мысли, чем к более осторожному «конформисту» Бюффону, полагавшему, что не все и не всякое знание должно обнародовать.
Таково, например, признание Бюффона: «Когда я опасно заболею и почувствую приближение конца, я без колебания пошлю за причастием. Это необходимо для принятого всеми культа; те, кто действует иначе, безумцы... Никогда не надо биться лбом, как это делали Дидро, Вольтер, Гельвеций...»
.
ДИДРО Дени (06.10.1713 - 30.07.1784). Имя настолько известное, а явление в философии настолько сложное, что несколькими фразами не отделаешься. Хотелось бы обратить внимание на пресловутый «материализм» Дидро, как иногда пишут, «наивный». Представление, что атомы (некие мельчайшие частицы) являются «носителями ощущений, из которых возникает мышление, а из соприкосновения этих атомов возникает единое сознание человечества и вселенной», даже в такой вульгарной интерпретации словаря не выглядит чисто механистической и плоской. Наличие носителей физических полей, гравитационного, электромагнитного (а его разновидностью и является так называемое «биополе») до сих не опровергнуто. И на сакраментальный вопрос, каким образом ощущение становится мыслью, где заканчивается физиология высшей нервной деятельности и начинается собственно психология, пока не ответили окончательно ни естествознание, ни гуманитарные науки.
.
КОНДИЛЬЯК Этьен Бонно, аббат де Кондильяк (30.11.1715 - 03.08.1780) - философ, которого относят к основоположникам современного сенсуализма. Он-то и предпринял попытку все психические процессы, от воспоминания до мышления и проявления воли, объяснить преобразованием чувственных восприятий.
В чем состояло расхождение двух ученых, Кондильяка и Бюффона, о котором упоминает Эро?..
15 января 1751 г. теологический факультет Сорбонны осудил взгляды Бюффона, изложенные в первых томах «Естественной истории», как ересь, и вынудил ученого публично отречься от них. Подписывали, не одно, а по нескольку таких отречений, и Кондильяк, и Гельвеций. Как говорит Бюффон своему гостю (это место отсутствует в переводе Карамзина - по вполне понятным причинам), «когда Сорбонна придиралась ко мне, я без затруднений полностью удовлетворил ее. Разумеется, это было одно лишь глумление. Но люди достаточно глупы, чтобы этим удовлетворится».
Итак, «Естественная история» попадает в группу неблагонадежных и подозрительных книг. 1 декабря 1754 г., вскоре после публикации «Трактата об ощущениях» Этьена Бонно де Кондильяка, Ф.-М.Гримм в очередной «Корреспонденции» объявил трактат полным плагиатом из «Естественной истории» Бюффона и «Писем о глухонемых» Д.Дидро. С одной стороны, незаслуженно оскорбительно, с другой - опасно! Кондильяк тотчас выступает с разъяснениями («Трактат о животных», 1755 г.), демонстрирующими его лояльность по отношению к религии и теологии. Но результат получается весьма противоречивым.
По Бюффону, животные обладают только инстинктом и лишены разума, следовательно, их действия носят повторяющихся характер, размышления, изобретения, усовершенствования им недоступны. По Кондильяку, животные размышляют, совершают открытия и изобретения и на их основе усовершенствуют свою деятельность (как бы он порадовался, заглянув в современные лаборатории зоопсихологов!). Разница в том, что у животных гораздо меньше потребностей, обусловленных их физиологией, и коль скоро их легко удовлетворить, у животных быстро исчезает стимул к усовершенствованию своих действий. У человека потребностей больше, и число их постоянно увеличивается. Раз изобретенные и отработанные способы действий обращаются в инстинкты (условный рефлекс - ай да аббат!) у животных и в привычки у людей. Привычки - навыки практической деятельности, и привычки - теоретические знания, связанные с анализом идей и синтезом результатов.
Разница еще и в том, что человек, как существо физиологически более высоко организованное, способно передавать свой опыт, делать его общим достоянием, благодаря этому возможно накопление и преемственность знания.
По Бюффону, ощущения животных и человека принципиально различны. По Кондильяку, природа ощущений тех и других одинакова, а значит, им одинаково свойственна, например, память.
Ересь вопиющая. Но Кондильяк, искренне или в душе «глумясь» над судьями, говорит, что человека над животными возвышает одно лишь познание бога и морали… плавно сводя это познание к осознанию зависимости от внешних обстоятельств. Вот как просто и красиво, и все довольны.
Насколько в этот спор, и в самом деле научный, были посвящены образованные дилетанты вроде Эро? Судя по неизменному интересу к Академии, куда светские люди старались попасть на лучшие места, точно в театр, и, по-видимому, с интересом выслушивали пространные речи, которые мы читаем в лучшем случае в несколько приемов, если не бросаем на третьей странице; зная о характерном для эпохи единстве знания, единстве философии, математики, естествознания, можно сказать, что им была понятна и суть, и оттенки мысли. «Все наши разделения и классификации могут назваться воображаемыми, говорит монбарский философ, - самая математика имеет в предмете познание Натуры. Впрочем, это не может устрашить вас…»
Сама по себе фраза - «Аббат Кондильяк сказал, что у нас только одна наука: наука Природы. Бюффон тех же мыслей, но не хотел упомянуть о Кондильяке, которого он не любит за то, что имел с ним прежде ученые споры» - нейтральна, но почему-то слышится в ней сожаление. Не отдавал ли Эро предпочтения доводам Кондильяка?..
.
ЛЕЙБНИЦ Готфрид Вильгельм (01.06.1646 - 14.11.1716). Как и в случае с Дидро, невозможно отделаться справочными данными. Лучше выскажем свое предположение, почему именно он удостоился быть причисленным Бюффоном к «великим гениям» (коих «всего пять»). Помимо масштаба и универсального характера деятельности и научных интересов Лейбница, здесь наверняка сыграла роль его идея разумной соразмерности, гармонии, представление о связанности всех частей Вселенной при их количественном и качественном многообразии и динамичности - Бюффон (да разве только он!) охотно признает достоинства и величие тех, чьи мысли сходны с его собственными.
.
МОНТЕСКЬЕ, Шарль Луи, Шарль де Секонда, барон де Ла Бред и де Монтескье (18.01.1689 - 10.02.1755) - философ права и истории. Бюффон связывал формирование конкретного вида, чижа или верблюда, с условиями, где они развивались; его друг Шарль рассматривал общественную и политическую жизнь разных народов в контексте их географии и истории. Может быть, в глубине души Бюффон и побаивался такой трактовки права и морали, а может быть, продолжай он «историю первого человека» своим методом, он бы пришел и к более неожиданным и «богопротивным» выводам…
.
ТОМАС - вероятнее, в современной транскрипции Тома. К сожалению, нам не удалось пока установить, о ком шла речь, даже с помощью г-жи Неккер.
.
НЬЮТОН Исаак, в старой русской транскрипции «Невтон» (04.01.1643 - 31.03.1727). Кажется, он единственный из названных, кому Бюффон прощает отсутствие «хорошего слога» и излишнюю математизированность за его несомненную гениальность.
"Тоже, подумаешь, бином Ньютона!.." - и в ХХ веке бином продолжает оставаться символом трудной, почти неразрешимой задачи, даже для людей, от математики далеких (как цитированный выше Коровин у М.Булгакова).
Пояснение Карамзина (АхБ есть бином) значительно упрощено.
Бином - частный случай полинома (многочлена), который в самом простом виде представляет собой сумму произведений одночленов Аk x Xk, где Аk - постоянная, или коэффициент, число, которое не меняется, а Xk - переменная, или неизвестная величина, k может принимать значения целых чисел натурального ряда, от 0 до бесконечности.
В более сложных случаях неизвестная величина может быть представлена суммой двух неизвестных, возведенной в степень и т.д. Как и во всяком уравнении, надо найти «икс», и не просто «икс», а способ к нему приблизиться (приведение многочлена).
Можно еще добавить, что решение подобных задач входит в раздел комбинаторики. Типичные примеры: «Сколько различных шестизначных чисел можно составить из цифр 1, 1, 1, 5, 5, 9? Сколько различных прогнозов относительно распределения трех первых мест можно сделать на турнире с 8 участниками?»
Ныне бином - это формула, общий вид решения группы задач. Но 200 лет назад найти бином независимо от своего великого предшественника - этим действительно можно гордиться; Бюффон прибавляет, что ему «никто не обязан верить», а Эро, видимо, про себя улыбается, однако на самом деле история естествознания знает много примеров независимой постановки либо решения одних и тех же задач разными учеными. Бюффон впервые стал заниматься задачами на геометрическую вероятность. Бюффон рассматривал вероятность того, что круглый диск, брошенный на прямоугольную полосу, разбитую на квадраты, попадет целиком внутрь одного из квадратов; брался и за более трудные задачи этого рода, в которых участвовали квадратная пластинка или игла. Соответствующие задачи теории вероятностей называются задачами Бюффона.
.
Наконец, -
РУССО Жан Жак (28.06.1712 - 02.07.1778). Выскажем догадку: не связаны ли насмешки Эро и его тон отчасти с нелицеприятным отзывом Бюффона о Жан-Жаке?.. Как видим, «Исповедь» (более привычное для нас рус. название «Confession», переводимое Карамзиным как «Признания») они оценивают совершенно противоположно.
И все же в сравнительной характеристике, которую дает Эро обоим авторам, он правдив и довольно точен.
«В прекрасной полноте описаний Руссо видно, что автор восхищается своей мыслью и хочет представить ее со всех сторон, во всех тонких изменениях... <…> Руссо по своему характеру ставит себя средоточием мыслей своих; они почти всегда относятся более к его персоне, нежели к предмету, и сочинение изображает только сочинителя» - в произведениях Руссо действительно преобладает рефлексия. «Бюффон, представляя главную идею, думает о гармонической сообразности всех частей, <…> смелая и твердая мысль его собирает примечания, открывает невидимую связь вещей, относит действия к их началам, возносится с ними выше и выше - и наконец обнимает вселенную» - учитывая индуктивный метод и предмет изучения Бюффона, эти слова никак не грешат высокопарностью. «…зная лучше искусство писать и предмет свой, обращает все действия ума к одной цели: чтобы открыть таинства, чтобы изъяснить действия Природы. Слог его, как зеркало или картина вещей, делается необходимым слогом. Бюффон впечатлевает все свои описания, и всякая черта жива, плодотворна. Руссо приводит в действие все врожденные чувства, а Бюффон, силою высочайшей деятельности, сотворил для себя, кажется, совсем новое чувство» - в живости, занимательности и чувстве Эро вовсе не отказывает Бюффону, но при этом хорошо осознает, что разные задачи требуют разных способов выражения, разное содержание - разных форм, язык чистой науки и язык эссе у Руссо («ненаучным» языком в философии заговорят Ницше, Пруст, Камю) принципиально несравнимы в пользу одного или другого. Но у Бюффона свои критерии, и те качества, за которые молодое поколение превозносит Руссо, он бы счел для себя серьезным недостатком, пороком. Так что Эро мог быть искренним без опасения обидеть философа.
И еще одно имя, в тексте не упоминаемое, но некоторым образом связанное с темой, -
ПАСКАЛЬ Блэз (19.06.1623 - 19.08.1662). Гениальный математик, который создал теорию вероятностей, чтобы потом искренне сказать: мы все равно не ответим на вопрос о положении человека в мире и о его выборе.
Теперь - о том, что мы ищем, о неизвестном полинома.
Почему Эро Сешель суммировал свои впечатления от пребывания у Бюффона в такой неоднозначной «пьесе»; было ли это бестактной мальчишеской выходкой генерального адвоката парламента, которую он сам считал милой шуткой, или вполне целенаправленным походом на авторитеты? Или Эро легкомысленно считал, что заслуженной славе «гения Природы» это не нанесет никакого ущерба в глазах его читателей и почитателей? Можно строить более или менее правдоподобные версии, но все они приводят к вопросу: зачем он поехал в Монбар?.. Почему именно Монбар, то есть - почему же именно Бюффон?..
. . .
«Я очень хотел видеть г-на Бюффона». Зачем? Потому, что паломничества к «великим людям», живущим или ушедшим, были в моде (достаточно вспомнить поездку Максимилиана Робеспьера в Эрменонвиль или неудачный визит Манон Флипон к Руссо в Париже)? Или, как указывает советский автор И.Канаев, Эро хотел посоветоваться с Бюффоном - юристом по образованию и профессии! - о своем проекте нового законодательства?.. Да, так говорит Эро в самом конце своего очерка (в переводе Карамзина опущено), но для основной цели поездки этому эпизоду отводится слишком мало места. Очевидно, Эро на что-то серьезно рассчитывал, продумывая свой визит до мелочей, стараясь произвести хорошее впечатление на ученого всеми способами. Интересовала ли его глубоко работа над слогом и стилем? Пожалуй, нет; он сам ориентируется прежде всего на «слушателей» и берет уроки ораторского мастерства у актрисы, м-ль La Clairon. «Его философские мнения близки мнениям Дидро, которого он без оговорок хвалит на страницах, которые вы собираетесь читать, и он открыто думал о тайне происхождения вещей - о том, о чем Бюффон думал в глубине сердца» (А.Олар, предисловие к франц. изданию «Поездки в Монбар»). Под впечатлением трудов Бюффона надеялся в частном разговоре услышать больше, получить ответ на какие-то свои вопросы - и был разочарован беседой, разочарован личностью писателя при ближайшем знакомстве с ним?.. А следствие этого разочарования - модуляции от панегирика к сатире?..
Помимо главной темы, «конька» Бюффона - стиля, в беседах занимают важное место способности, гений, слава. И, заметим, вышеупомянутые славные авторы, каждый в той или иной степени, исследовали проблемы способностей и условий их развития и применения, соотношения воли, эмоций и ума, высказывали свои взгляды на суть воспитания человека - и на его отличие от животного (см. выше спор Кондильяка и Бюффона).
Описываемый в самом начале эпизод, при кажущейся незначительности, интересен двумя выводами.
«Бюффон знал, что в комнате у него есть чужой человек; но, вошедши, оборотился назад, затворил дверь очень тихо, медленно, и потом уже взглянул на меня. Что это значит? Любовь ли к порядку? Или малое внимание славного человека к частым посещениям: равнодушие, которое принимает знаки почтения, но не ищет их? Или тонкое искусство славолюбивого, который, отдаляя хотя минутой свое явление, усиливает еще ваше любопытство, и тем более бережет себя, чем нетерпеливее требуете вы его присутствия? Все вероятно.»
Во-первых, сам факт внимания к таким деталям, как и к обстановке рабочего кабинета и комнат Бюффона, к его домашним привычкам и внешнему виду, - это, пожалуй, действительно напоминает Стендаля; «киношный» показ внутреннего через внешнее, поскольку одно обусловлено другим. Интерес, с каким Эро наблюдает за людьми, за Бюффоном и его окружением, вникает в мотивы их поведения, характеризует его как психолога. Во-вторых, поставив вопрос, он не останавливается на одной версии ответа, предлагая разные объяснения. Все вероятно.
«Между прочим разговор коснулся до необходимости знать, в самых молодых летах, то состояние, которому человек должен посвятить себя...» - между прочим?..
Достаточно ли усилий воли и желания, чтобы добиться желаемого, или все определяется случаем, судьбой? Возможно ли раскрыть свои дарования именно на том поприще, которое наиболее соответствует складу твоего ума и души и достичь успеха, той самой заслуженной, чистой славы? И как этот выбор сделать?.. В особенности если ты не вполне свободен в выборе… до совершеннолетия, во всяком случае.
Будет очень смелым предположением, не имея никаких других свидетельств, думать, что Эро, своим положением и карьерой удовлетворив чаяния родственников, сам не был собой доволен и желал чего-то другого?.. Мать гения - уединенная тишина, собой мы бываем только в деревне (т.е. подальше от света). Не то что бы ему не достало силы воли и независимости изменить образ жизни и преследовать иные цели - он порвал со своим кругом решительно, причем в момент, когда будущее было далеко не очевидно, - но у него, скорей всего, не было уверенности в своем предназначении, и потому он искал примера и совета…
Если увлечься этой гипотезой, пойти еще дальше, можно предположить, на что именно он, в глубине души, хотел бы променять свою парижскую карьеру.
Однако этому предположению противоречит до известной степени -
«Теория амбиций» («Теория честолюбия»), произведение, переделанное автором в Люксембургской тюрьме «Политическое и практическое завещание молодого жителя Эпона». И, значит, судить об этом произведении очень сложно. Едва ли с одним и тем же настроением излагал свои мысли «молодой житель Эпона» в 1787 году и экс-депутат Конвента, бывший член Комитета общественного спасения за несколько дней до казни.
Если человек приводится в действие несколькими основными пружинами (голод, жажда, половой инстинкт, потребность в социальном доминировании - себялюбие, interet), то людьми можно манипулировать. Но при этом тот, кто желает управлять другими, должен управлять собственными страстями, чтобы самому не стать объектом манипуляций. Как раз то, что Эро плохо удавалось, и романист Жером Гарсен имел основания написать от его лица:
Я хорошо написал договор честолюбия, но никогда не способен был его применить. Моя короткая жизнь разрушила мою теорию. Я - мой собственный провал…
- и сказать, что Эро «сохранил долю наивности» и «повторил ошибку всех стендалевских героев», полагая, что может руководить жизнью, применяя теории амбиций как стратегию на поле битвы.
Но в «Теории амбиций» фигурирует не «военная стратегия», а «правила игры», общественной, политической, любовной.
Если анализировать с этой точки зрения текст «Поездки…» и афоризмы Эро, можно заметить постоянное колебание между представлением о жестких каузальных (причинных) связях явлений и попытками отвести какие-то события на долю случайности, между положением, согласно которому «все зависит только от меня», и доминирующим влиянием среды, случая.
«…Пример и слова его уверили меня, что всякий, страстно желающий славы, наконец достигает цели своей, или по крайней мере приближается к ней. Надобно только хотеть, желать не один раз, а всякий день», - Эро соглашается. И тут же приводит «подтверждение», которое звучит иронично, даже издевательски: «Мне сказывали об одном человеке, который в молодости всякое утро ходил минут десять по комнате своей и твердил беспрестанно: я хочу быть фельдмаршалом Франции и великим генералом. Наконец он в самом деле был фельдмаршалом и великим генералом». А впрочем, здесь можно расслышать голоса не только Жюльена Сореля - Стендаля, но и экзистенциалистов рубежа XIX-XX веков.
В другом месте, в связи с Франклином, он замечает: «Мудрый носит долголетие в руке своей, повторил он с Соломоном. В самом деле, мы излишне верим счастью и судьбе». И несколько неожиданно после этого читать: «Вообразите себе множество людей на кровле: одни падают, другие скатываются, - жизнь есть ни что иное». Вообразите себе… и заметьте: никто не удерживается на кровле! Но ведь это не значит, что им не хотелось бы удержаться?.. «Не легче ли предположить, что кто-то другой с ним [человеком] управился?..» - как сказал бы профессор Воланд. Власти над людьми можно добиться, существа они бесконечно разнообразные и вместе с тем похожие, безмерно сложные и в то же время приводятся в действие несколькими пружинками. А вот власть над обстоятельствами…
«Случаем можно назвать только неприметное [невидимое] течение вещей. В самом деле нет случая; мы говорим о нем для того, что не видим причины: но она есть» - вот только в ком? В чем? Где?.. И в действительности мы имеем результирующую нескольких причин.
Имя Паскаля в размышлениях об Эро Сешеле возникло как-то само собой. Имя мыслителя, подобравшегося к стержневым вопросам миропорядка и словно внезапно отступившего перед отгадкой. Если все наши коммуникации и деятельность подчиняются закономерностям игры вероятностей, что же там, выше? Тоже игра? Пустота? Или же есть закон, основополагающие истины, которые в конечном счете отвечают за добро и зло и не позволяют миру распасться на бессвязные фрагменты?..
Есть люди, которым требуется для действия и просто для жизни не много и не мало, а только все или ничего. Какой смысл в самой возвышенной и по заслугам обретенной славе, в неограниченной власти, в самой беззаветной любви, какой смысл в революции или в контрреволюции, если каждый раз нам только кажется, что на этот-то раз мы нашли ответ, а на самом деле - поймали за хвост очередную иллюзию? И кто же мы такие, если даже не умеем понять, уходя, для чего в этот мир явились, не говоря о том, чтобы исполнить свое предназначение?
Коль к счастью я стремлюсь, не покладая рук,
А счастья нет, и я надеждой обольщаюсь,
Я к вам, несчастные собратья, обращаюсь:
Быть может, счастие - в отсутствии лишь зол.
И, может быть, покой и отдых тот нашел,
Кто подавил в себе любовь и возмущенье;
Богатый в бедности, свободный в заключеньи,
И цепи и венец спокойно носит он.
Эгидой стоиков от жизни огражден,
Он наслаждается спокойствием прекрасным;
Пусть мир разрушен - он останется бесстрастным.
…………………………………
Подобные глупцы вступают с чувством в бой
И к удовольствиям относятся с враждой,
Превратности судьбы встречая благосклонно
Герои ложные, апостолы Зенона…
«Счастливый человек - это тот, кто в наименьшей мере ставит свое счастье в зависимость от других людей и кто в то же время обладает разнообразными вкусами, которыми он распоряжается по своему желанию. Это - человек, любящий ученье и науки. В одно и то же время он и наиболее независим и наиболее просвещен. Живые удовольствия приносит и философия - как изучающая природу, так и изучающая человека. Философ наслаждается даже ошибаясь. Он любит историю, занимающуюся опытным изучением человека. Он вовсе не отказывается от чувственных удовольствий, но господствует над ними. Поэзия, музыка, живопись, скульптура, архитектура - новые источники его удовольствий».
Если бы Гельвеций прожил на десять лет дольше, и если бы была поездка в Воре, и если бы этот славный автор сказал без обиняков - как некогда в качестве генерального откупщика сказал крестьянам: да возмутитесь же, наконец! - сказал бы: «Что вы боитесь потерять? Возьмите в пример меня!..» - может быть, вместо одной биографии Эро мы знали бы другую?..
Post-scriptum - который мог бы составить тему отдельной дискуссии. Перевод Николая Михайловича Карамзина кажется намного более архаичным, чем французский оригинал (что имеет свою прелесть), и мы взяли на себя смелость в некоторых местах перевести «с русского на русский». Купюры у Карамзина приходятся на высказывания и рассуждения вроде выше цитированного отзыва Бюффона о Сорбонне. Значительно смягчены замечания Эро, относящиеся к капуцину Игнацию и религиозным обязанностям.
Заманчивая работа - независимый перевод текста «Поездки…» - возможно, когда-нибудь дождется энтузиастов. И позволит поразмыслить еще над одним вопросом: каково личное отношение Николая Михайловича - к Бюффону, к Эро и к переведенной им миниатюре?..
По диалогам Окс-Алекс Сомовых, Л. Capra Milana и Э.Пашковского
Термидор CCXI - Брюмер CCXII (август-ноябрь 2003 г.)
#ВеликаяФранцузскаяРеволюция #ВекПросвещения