поездка в Монбар, или Бюффон перед концом жизни
Из записок ЭРО СЕШЕЛЯ
в переводе Николая Михайловича Карамзина
Первая публикация: «Пантеон иностранной словесности».
М. 1798. Кн.1. С.51-128
Переиздание: Карамзин Н.М. Переводы. М., 1835. Т.8, ч.2. С.185 - 216.
( Я очень хотел видеть г-на Бюффона. Узнав о том, он написал ко мне весьма учтивое письмо, в котором, предупреждая мое нетерпение, звал меня в свой замок Монбар, чтобы пробыть у него, сколько мне будет можно. )
в переводе Николая Михайловича Карамзина
Первая публикация: «Пантеон иностранной словесности».
М. 1798. Кн.1. С.51-128
Переиздание: Карамзин Н.М. Переводы. М., 1835. Т.8, ч.2. С.185 - 216.
( Я очень хотел видеть г-на Бюффона. Узнав о том, он написал ко мне весьма учтивое письмо, в котором, предупреждая мое нетерпение, звал меня в свой замок Монбар, чтобы пробыть у него, сколько мне будет можно. )
Сравнение Жан-Жака Руссо с Бюффоном в рассуждении мыслей
Читая философские творения славного Руссо и великого автора Натуральной Истории, с намерением определить их свойства и цену, нахожу между ними следующую разницу:
Руссо имеет красноречие страстей, Бюффон - дар гения.
Руссо раздробляет каждую мысль; Бюффон останавливается на главной, означая [обозначая] выражением оттенки ее.
Руссо разбирает и соединяет впечатления предмета; Бюффон выбирает только важнейшие и, сравнивая их, переходит к новым.
Руссо все писал для слушателей, Бюффон - для читателей.
В прекрасной полноте описаний Руссо видно, что автор восхищается своей мыслью и хочет представить ее со всех сторон, во всех тонких изменениях, подобно кругу в чистой воде, который, расширяясь все более и более, наконец совсем исчезает. Бюффон, представляя главную идею, думает о гармонической сообразности всех частей, и чем более размеряет движение слога, тем оно быстрее. Подобная неизмеримой пирамиде, которая скрывает основание в земле, а вершиною теряется в облаках, смелая и твердая мысль его собирает примечания, открывает невидимую связь вещей, относит действия к их началам, возносится с ними выше и выше - и наконец обнимает вселенную.
Руссо по своему характеру ставит себя средоточием мыслей своих; они почти всегда относятся более к его лицу [персоне], нежели к предмету, и сочинение изображает только сочинителя. Бюффон, зная лучше искусство писать и предмет свой, обращает все действия ума к одной цели: чтобы открыть таинства, чтобы изъяснить действия Природы. Слог его, как зеркало или картина вещей, делается необходимым слогом. Бюффон впечатлевает все свои описания, и всякая черта жива, плодотворна.
Руссо приводит в действие все врожденные чувства, а Бюффон, силою высочайшей деятельности, сотворил для себя, кажется, совсем новое чувство.
Reply
Leave a comment