Любовь к истине... люди, в которых склонность ко злу потрескивала, как огонь под котлом.
Давно не заходил - смотрю, друг mikhail_kvakin тоже Музилем увлекся (Подозрительные побочные шумы любви к истине. http://mikhail-kvakin.livejournal.com/109559.html). Этот фрагмент хорошо помню ))). Можно было бы и без купюр привести, но согласен, совсем тяжело будет читать.
Этот странный призвук в мотивации занятий наукой я давно заметил и он меня смущал в собственной работе. Потом, когда встретил у Музиля, окончательно убедился, что не кажется. Кроме желания знать из интереса (достаточно невинное желание) присутствуют элементы желания обладать, власти над объектом, стремление заставить других думать так же и, особенно, злорадство разрушения существующих представлений (вот, вы все так думаете - так нате вам). Т.е. в чистом виде инстинкт власти и агрессивность. Особенно, когда касается исследования каких-то близких сердцу объектов (природа красоты, веры, любви).
72. Наука улыбается в бороду, или первая обстоятельная встреча со злом.
Теперь надо сказать несколько слов об улыбке, притом мужской, и с участием бороды, пригодной для такого мужского занятия, как улыбаться в бороду; речь идет об улыбке ученых, явившихся на зов Диотимы и слушавших знаменитых людей искусства ... ...это были люди, в которых склонность ко злу потрескивала, как огонь под котлом.
Взять хотя бы своеобразное пристрастие научной мысли к механическим, статистическим, вещественным объяснениям, у которых словно бы вырезали сердце. Видеть в доброте лишь особую форму эгоизма; связывать эмоции с железами внутренней секреции, констатировать, что человек на восемь или девять десятых состоит из воды; объяснять знаменитую нравственную свободу характера как автоматически возникший умственный придаток к свободной торговле; возводить красоту к хорошему пищеварению или здоровой жировой ткани; сводить зачатия и самоубийства к ежегодным кривым, показывающим вынужденность того, что представляется самым свободным волевым актом; усматривать родство между опьянением и душевной болезнью; приравнивать друг к другу задний проход и рот как ректальный и оральный концы одного и того же - такого рода идеи ... всегда находят какую-то благоприятную предрасположенность, чтобы считаться особо научными. Любовь к истине тут, спору нет, налицо; но вокруг этой светлой любви есть еще пристрастие к отказу от иллюзий, к необходимости, к неумолимости, к охлаждению и отрезвлению, коварное пристрастие или, по меньшей мере, непроизвольная эманация чувств такого рода.
Другими словами, голос истины сопровождается подозрительными побочными шумами, но наиболее заинтересованные слышать их не хотят. А ведь психология знает сегодня много таких подавленных побочных шумов и советует извлекать их и уяснять себе как можно полнее, чтобы предотвратить вредные их последствия. Так что было бы, пожелай мы проделать подобный опыт и почувствуй искушение выставить напоказ, доверчиво, так сказать, пустить в мир этот двусмысленный вкус к истине и к ее злобным обертонам дьявольской пакостности? Что ж, получился бы примерно тот недостаток идеализма, который был уже описан под именем утопии точной жизни, система взглядов пробная и временная, по подвластная железным законам военного времени, действующим при всяком духовном завоевании.
/Человек без свойств/
Этот странный призвук в мотивации занятий наукой я давно заметил и он меня смущал в собственной работе. Потом, когда встретил у Музиля, окончательно убедился, что не кажется. Кроме желания знать из интереса (достаточно невинное желание) присутствуют элементы желания обладать, власти над объектом, стремление заставить других думать так же и, особенно, злорадство разрушения существующих представлений (вот, вы все так думаете - так нате вам). Т.е. в чистом виде инстинкт власти и агрессивность. Особенно, когда касается исследования каких-то близких сердцу объектов (природа красоты, веры, любви).
72. Наука улыбается в бороду, или первая обстоятельная встреча со злом.
Теперь надо сказать несколько слов об улыбке, притом мужской, и с участием бороды, пригодной для такого мужского занятия, как улыбаться в бороду; речь идет об улыбке ученых, явившихся на зов Диотимы и слушавших знаменитых людей искусства ... ...это были люди, в которых склонность ко злу потрескивала, как огонь под котлом.
Взять хотя бы своеобразное пристрастие научной мысли к механическим, статистическим, вещественным объяснениям, у которых словно бы вырезали сердце. Видеть в доброте лишь особую форму эгоизма; связывать эмоции с железами внутренней секреции, констатировать, что человек на восемь или девять десятых состоит из воды; объяснять знаменитую нравственную свободу характера как автоматически возникший умственный придаток к свободной торговле; возводить красоту к хорошему пищеварению или здоровой жировой ткани; сводить зачатия и самоубийства к ежегодным кривым, показывающим вынужденность того, что представляется самым свободным волевым актом; усматривать родство между опьянением и душевной болезнью; приравнивать друг к другу задний проход и рот как ректальный и оральный концы одного и того же - такого рода идеи ... всегда находят какую-то благоприятную предрасположенность, чтобы считаться особо научными. Любовь к истине тут, спору нет, налицо; но вокруг этой светлой любви есть еще пристрастие к отказу от иллюзий, к необходимости, к неумолимости, к охлаждению и отрезвлению, коварное пристрастие или, по меньшей мере, непроизвольная эманация чувств такого рода.
Другими словами, голос истины сопровождается подозрительными побочными шумами, но наиболее заинтересованные слышать их не хотят. А ведь психология знает сегодня много таких подавленных побочных шумов и советует извлекать их и уяснять себе как можно полнее, чтобы предотвратить вредные их последствия. Так что было бы, пожелай мы проделать подобный опыт и почувствуй искушение выставить напоказ, доверчиво, так сказать, пустить в мир этот двусмысленный вкус к истине и к ее злобным обертонам дьявольской пакостности? Что ж, получился бы примерно тот недостаток идеализма, который был уже описан под именем утопии точной жизни, система взглядов пробная и временная, по подвластная железным законам военного времени, действующим при всяком духовном завоевании.
/Человек без свойств/