Ехал в метро, увидел страшное
Ушла эпоха.
Так было принято писать в уютненьких в те времена, когда там ещё жили поэты и прозаики. На фото мы видим две зелёненьких линии, соединяющих Серп и Молот с Нижегородской. Теперь это называется МЦД-4.
А когда-то, в те былинные времена, когда весь народ как один человек готовился встречать славное столетие, один слабопризнанный, но уже выпивающий на радостях от успеха автор сопровождал своего лирического героя именно на этой ветке. И именно здесь они совместно разделяли трапезу с Господом, хотя желанно им было совсем не духовное, а вполне материальное, российское, по рупь шестдесят четыре. Поэтому, собственно, Господь и молчал, весь в синих молниях. Он легко читал в душах и автора и героя.
Но странно мне иное.
Как мы знаем, русский постмодернизм в литературе считает автора чем-то вроде своего духовного гуру. Предтечей, так сказать. Если не отцом. И к тому, честно скажу, есть основания. Текст действительно отражает эпоху. Все наизусть знают пресловутую главу, в особенности девушки, в особенности культурные. Как из первого, так и из второго издания. Где же протесты против переименования мэрией культового (нет Культового (нет КУЛЬТОВОГО!)) места? Где комсомолец Виктор Тотошкин с внуками и правнуками, рассказывающими любую часть текста вслух? Где Алексей Блиндяев, член КПСС с 1936 года? Не надо мне говорить, что он не дожил. Оно не тонет. Где все работники парткомов, месткомов и профкомов, допустивших автора до кабельных работ в Шереметьеве? Где сочувствующие студенты РУДН, изучающие русский язык по вышеупомянутой главе? Где личные поездки творческой интеллигенции с четвертинкой и бутербродом с целью сохранить дух эпохи в каждой букве?
Нет ответа. И, наверное, уже не будет.
Впрочем, сегодняшние глаза моего народа внушают осторожный оптимизм. Они имеют мало общего с прежними глазами, описанными автором. Изменились реалии жизни. Поэтому эпоха и ушла. Честно говоря, горевать не буду...
Так было принято писать в уютненьких в те времена, когда там ещё жили поэты и прозаики. На фото мы видим две зелёненьких линии, соединяющих Серп и Молот с Нижегородской. Теперь это называется МЦД-4.
А когда-то, в те былинные времена, когда весь народ как один человек готовился встречать славное столетие, один слабопризнанный, но уже выпивающий на радостях от успеха автор сопровождал своего лирического героя именно на этой ветке. И именно здесь они совместно разделяли трапезу с Господом, хотя желанно им было совсем не духовное, а вполне материальное, российское, по рупь шестдесят четыре. Поэтому, собственно, Господь и молчал, весь в синих молниях. Он легко читал в душах и автора и героя.
Но странно мне иное.
Как мы знаем, русский постмодернизм в литературе считает автора чем-то вроде своего духовного гуру. Предтечей, так сказать. Если не отцом. И к тому, честно скажу, есть основания. Текст действительно отражает эпоху. Все наизусть знают пресловутую главу, в особенности девушки, в особенности культурные. Как из первого, так и из второго издания. Где же протесты против переименования мэрией культового (нет Культового (нет КУЛЬТОВОГО!)) места? Где комсомолец Виктор Тотошкин с внуками и правнуками, рассказывающими любую часть текста вслух? Где Алексей Блиндяев, член КПСС с 1936 года? Не надо мне говорить, что он не дожил. Оно не тонет. Где все работники парткомов, месткомов и профкомов, допустивших автора до кабельных работ в Шереметьеве? Где сочувствующие студенты РУДН, изучающие русский язык по вышеупомянутой главе? Где личные поездки творческой интеллигенции с четвертинкой и бутербродом с целью сохранить дух эпохи в каждой букве?
Нет ответа. И, наверное, уже не будет.
Впрочем, сегодняшние глаза моего народа внушают осторожный оптимизм. Они имеют мало общего с прежними глазами, описанными автором. Изменились реалии жизни. Поэтому эпоха и ушла. Честно говоря, горевать не буду...