Про Питер, мосты и просто ни о чем, но до кучи
Совсем не верится, но пролетел целый месяц отсутствия моего мужа и завтра он прилетает обратно.
Провожая его, я представляла, как буду долгими, одинокими вечерами грустно сидеть на диване и бесприрывно писать истерические посты в ЖЖ.
По факту же, как только он исчез за порогом, у меня моментально образовалась огромная куча занятий. Причем самых разнообразных и зачастую неожиданных, которые за месяц отсутвствия мужа истощили мои силы до невозможности и я теперь жду не дождусь, когда он уже, наконец, вернется и я сделаюсь обратно приличной женой.
Каждое утро этого месяца я мечтала, чтоб наступил момент, когда я смогу в конце концов выспаться. И каждое утро я клялась себе, что вечером не пойду никуда ни с кем очередным шляться под цветущими каштанами, не пойду на пробежку в одиннадцатом часу ночи, потому, что вдруг дождь закончился, а за окном белые ночи, не затею уборку в двенадцатом, потому, что завтра ко мне обещались прийти в гости.
Но каждый вечер случалось что-нибудь неожиданное, звонил кто-нибудь очередной и у меня опять появлялась железобетонная причина, чтоб не лечь спать вовремя.
Я даже представить себе не могла, что вокруг меня такое количество людей, которые, прознав, что я одна, с энтузиазмом возьмутся превращать мою жизнь в какой-то бесконечный атракцион. И я, чесно говоря, диву даюсь, чем я занималась целый год, когда муж уезжал в Америку и почему мне было тогда по большей части грустно, одиноко, а перед самым его возвращением мне вообще доктор посоветовал переходить на таблеточки от депрессии?
Я ли это вообще была?
Короче, прошлые выходные, заместо того, чтоб высыпаться, я провела в Питере.
Поскольку гостиницу за годную цену в летние выходные сезона белых ночей забронировать не получилось, то пришлось заселяться в аппартаменты на улице Достоевского. И, как это не страшно звучит, именно в тот самый дом, где в конце 1893 года проживал сам Владимир Ильич Ленин.
А в этот раз проживала я.
Без Владимира Ильича, но все равно не одна, поскольку вскоре после заселения оказалось, что со мной вместе в аппартаментах проживают тараканы. Следует отдельно отметить, что тараканы эти, в отличие от прошлогодних московских, оказались на порядок породистее, усатее и здоровее. Такими здоровыми, что когда я одного из них обварила кипятком и вознамерилась спустить его вместе с водой в слив в ванне, то таракан этот, покружив несколько кругов над сливом, как отдыхающий в аквапарке, взял да и застрял своей жопой в дырке для слива. А я так и не смогла его в дырку пропихнуть, потому, что жопа оказалась слишком большой.
А еще, теперь я искренне надеюсь, что не прихватила в собственной чемодане с собой на Родину парочку особо породистых для разведения.
Помимо купания тараканов, умудрилась еще посетить музей-квартиру Бродского.
Причем, направлялась домой к Иосифу Бродскому, на деле же неожиданно приволоклась к Исааку Израилевичу, который, как наругала меня при входе тетенька на кассе, оказался вообще ни капли не поэтом, а наоборот художником, как я люблю.
1.
В эту чудесную лестницу я буквально влюбилась. Мало того, что она завивалась, так она еще и потрясающе пахла.
И вообще там везеде потрясающе пахло. Стариной, деревом, пылью.
Совсем так же, как в доме-музее Горького, куда в Москве водила меня Света svetaturkova
Света, я о тебе все время думала, пока там была:)
2.
А еще в этом музее, помимо лестницы, по стенам были развешаны, как это ни странно, но картины тоже!
И многие из них были чудо, как хороши. Я повстречала, помимо Бродского, еще и Репина, Левитана, Рериха, Кустодиева, Коровина и прочих.
Но квартира оказалась небольшой и вскоре пришлось ее покинуть и направиться в сторону Новой Голландии.
Потому, что я там никогда не была:
3.
Где, помимо жутко страшной арки, что на фотографии высше, присутствовал еще и колышащийся на ветру пестрый павлиний хвост:
4.
А когда я останавливалась под ним, то он шелестел:
5.
Качался и шелестел. И это пестрое качание и шелест, в совокупности с согревающим кожу солнцем и легким дуновением ветера, вызывало пронзительно острое ощущение удовольствия.
6.
А еще он отражался в воде. Как будто Климт начал, но забыл дописать свою картину.
7.
А потом были разведенные мосты.
Вернее один.
Тот, который возле Зимнего дворца.
Люди. Уличные музыканты. Огни.
И дорожное полотно, ведущее прямо в небо.
Восторг!
8.
Это были очень сильные впечатления. Я десятки раз была в Питере и ни разу раньше не видела этого!
Как?:
9.
10.
А на следующий день, по дороге домой в Латвию, я впервые за миллион лет, умудрилась заснуть в автобусе...
Провожая его, я представляла, как буду долгими, одинокими вечерами грустно сидеть на диване и бесприрывно писать истерические посты в ЖЖ.
По факту же, как только он исчез за порогом, у меня моментально образовалась огромная куча занятий. Причем самых разнообразных и зачастую неожиданных, которые за месяц отсутвствия мужа истощили мои силы до невозможности и я теперь жду не дождусь, когда он уже, наконец, вернется и я сделаюсь обратно приличной женой.
Каждое утро этого месяца я мечтала, чтоб наступил момент, когда я смогу в конце концов выспаться. И каждое утро я клялась себе, что вечером не пойду никуда ни с кем очередным шляться под цветущими каштанами, не пойду на пробежку в одиннадцатом часу ночи, потому, что вдруг дождь закончился, а за окном белые ночи, не затею уборку в двенадцатом, потому, что завтра ко мне обещались прийти в гости.
Но каждый вечер случалось что-нибудь неожиданное, звонил кто-нибудь очередной и у меня опять появлялась железобетонная причина, чтоб не лечь спать вовремя.
Я даже представить себе не могла, что вокруг меня такое количество людей, которые, прознав, что я одна, с энтузиазмом возьмутся превращать мою жизнь в какой-то бесконечный атракцион. И я, чесно говоря, диву даюсь, чем я занималась целый год, когда муж уезжал в Америку и почему мне было тогда по большей части грустно, одиноко, а перед самым его возвращением мне вообще доктор посоветовал переходить на таблеточки от депрессии?
Я ли это вообще была?
Короче, прошлые выходные, заместо того, чтоб высыпаться, я провела в Питере.
Поскольку гостиницу за годную цену в летние выходные сезона белых ночей забронировать не получилось, то пришлось заселяться в аппартаменты на улице Достоевского. И, как это не страшно звучит, именно в тот самый дом, где в конце 1893 года проживал сам Владимир Ильич Ленин.
А в этот раз проживала я.
Без Владимира Ильича, но все равно не одна, поскольку вскоре после заселения оказалось, что со мной вместе в аппартаментах проживают тараканы. Следует отдельно отметить, что тараканы эти, в отличие от прошлогодних московских, оказались на порядок породистее, усатее и здоровее. Такими здоровыми, что когда я одного из них обварила кипятком и вознамерилась спустить его вместе с водой в слив в ванне, то таракан этот, покружив несколько кругов над сливом, как отдыхающий в аквапарке, взял да и застрял своей жопой в дырке для слива. А я так и не смогла его в дырку пропихнуть, потому, что жопа оказалась слишком большой.
А еще, теперь я искренне надеюсь, что не прихватила в собственной чемодане с собой на Родину парочку особо породистых для разведения.
Помимо купания тараканов, умудрилась еще посетить музей-квартиру Бродского.
Причем, направлялась домой к Иосифу Бродскому, на деле же неожиданно приволоклась к Исааку Израилевичу, который, как наругала меня при входе тетенька на кассе, оказался вообще ни капли не поэтом, а наоборот художником, как я люблю.
1.
В эту чудесную лестницу я буквально влюбилась. Мало того, что она завивалась, так она еще и потрясающе пахла.
И вообще там везеде потрясающе пахло. Стариной, деревом, пылью.
Совсем так же, как в доме-музее Горького, куда в Москве водила меня Света svetaturkova
Света, я о тебе все время думала, пока там была:)
2.
А еще в этом музее, помимо лестницы, по стенам были развешаны, как это ни странно, но картины тоже!
И многие из них были чудо, как хороши. Я повстречала, помимо Бродского, еще и Репина, Левитана, Рериха, Кустодиева, Коровина и прочих.
Но квартира оказалась небольшой и вскоре пришлось ее покинуть и направиться в сторону Новой Голландии.
Потому, что я там никогда не была:
3.
Где, помимо жутко страшной арки, что на фотографии высше, присутствовал еще и колышащийся на ветру пестрый павлиний хвост:
4.
А когда я останавливалась под ним, то он шелестел:
5.
Качался и шелестел. И это пестрое качание и шелест, в совокупности с согревающим кожу солнцем и легким дуновением ветера, вызывало пронзительно острое ощущение удовольствия.
6.
А еще он отражался в воде. Как будто Климт начал, но забыл дописать свою картину.
7.
А потом были разведенные мосты.
Вернее один.
Тот, который возле Зимнего дворца.
Люди. Уличные музыканты. Огни.
И дорожное полотно, ведущее прямо в небо.
Восторг!
8.
Это были очень сильные впечатления. Я десятки раз была в Питере и ни разу раньше не видела этого!
Как?:
9.
10.
А на следующий день, по дороге домой в Латвию, я впервые за миллион лет, умудрилась заснуть в автобусе...