Старая подзамочная запись у френда, о неожиданной трактовке образа Молчалина в самодеятельном спектакле, по случайной ассоциации вызвала в памяти эпизод из первого моего года в Ереване
( Read more... )
когда я переехала в новый двор, где еще сохранились остатки частного сектора, я обнаружила там трех собак брошенных собак. Самой доброй и нежной был огромный пес неизвестной породы. Он вставал - и я смотрела на него как на дядю Степу. Он обожал обнимашки. Когда он меня видел, он несся со своей горы со скоростью леопарда, прижав уши, поначалу я впадала в ступор и только что не писалась - откуда я знаю, чего он несется... Он подлетал, на подходе тормозил, падал и нерпой на льду скользил, перекрывая мне путь. По ходу он переворачивался, чтобы лечь под ноги пузом вверх. Чтобы чесать пузо. Какой же тискабельный был этот пес! Его не гладить хотелось, а обнимать! Огромный ребенок, добрый до невозможности. Мой песель по нему буквально ногами ходил, чтобы дойти до морды и в нее поскалиться, а тот только улыбался! Я бы его жмила, жмила и жмила, как говорила моя дочь в детстве.
По нашей улице гуляет анатолийская овчарка. Сначала гуляла в сопровождении трех членов семьи, сейчас с бабушкой. Выглядит удивительно. Собака, не бабушка; т.е. бабушка, может быть, тоже, но мне интереснее собака. От нее прямо-таки веет историей, точно такие же псы (скорее всего, без бабушек) гуляли где-то между Тигром и Евфратом и 3, и 4 тысячи лет назад. Ну, как такую не погладить, если хозяева не против? А они не против. Только в самый первый раз переспросили, правильно ли они меня поняли. :)))
Reply
Reply
Reply
когда я переехала в новый двор, где еще сохранились остатки частного сектора, я обнаружила там трех собак брошенных собак. Самой доброй и нежной был огромный пес неизвестной породы. Он вставал - и я смотрела на него как на дядю Степу. Он обожал обнимашки. Когда он меня видел, он несся со своей горы со скоростью леопарда, прижав уши, поначалу я впадала в ступор и только что не писалась - откуда я знаю, чего он несется... Он подлетал, на подходе тормозил, падал и нерпой на льду скользил, перекрывая мне путь. По ходу он переворачивался, чтобы лечь под ноги пузом вверх. Чтобы чесать пузо. Какой же тискабельный был этот пес! Его не гладить хотелось, а обнимать! Огромный ребенок, добрый до невозможности. Мой песель по нему буквально ногами ходил, чтобы дойти до морды и в нее поскалиться, а тот только улыбался! Я бы его жмила, жмила и жмила, как говорила моя дочь в детстве.
Reply
Reply
Leave a comment