Сон
Сегодня подредактировала свой любимый рассказ. Перечитала, еще раз поняла, что мне в нем нравится все - от идеи и атмосферы, до стиля и структуры. Выкладываю сюды, чтобы было. Название рабочее. Надо менять на иное. Только вот с этим у меня неожиданный затык.
Сон
Маленькая Исабель Солано посапывала на заднем сидении отцовского седана. Сквозь сонную дымку, в которую мерно погружалось ее сознание, она слышала голоса родителей: нежные нотки матери - красавицы Анабель, немного уставший голос отца Хорхе. Они о чем-то оживленно спорили, правда, вполголоса - боялись разбудить ее. В колонках звучал вальс до-диез минор Шопена. Девочка медленно открывала и закрывала глаза, крепко прижимая к себе нового плюшевого кролика, которого ей купили на заправке между Сан-Рамоном и Лейде.
Она безуспешно пыталась зацепиться за уплывающую реальность, но вскоре мелькающий за окном автомобиля пасторальный солнечный пейзаж стал размываться, приобретая вид классических полотен импрессионистов. «Спи, спи маленькая Исабель Солано, - бормотал ей под ухо белый кролик, - мама с папой любят тебя».
Утренний ветер легко ворвался сквозь открытое окно, растревожил колокольчики, висящие на карнизе, и подобрался к спящей девушке. Он засунул свою проказливую мордочку в золотисто-каштановые волосы спящей и стал шептать ей смешливости.
- Исабель! - зычный голос тети Анны мог разбудить мертвого, - хватить спать! Так всю жизнь свою проспишь!
Ах, как же не хочется выныривать их сладких объятий сна! Юная Исабель Солано сквозь сон недовольно морщится. Вставай, Исабель, спеши расчесать свои роскошные косы. Ведь сегодня особенный день. Сегодня ангелы приготовили тебе подарок. Тот самый подарок, который дается лишь единожды, за весь бесконечно долгий жизненный путь. Смотри, дитя, не упусти его.
Исабель сладко потягивается. Ее молодое тело, полное жизненного сока, каждой своей клеточкой впитывает зарождающийся день. Под легкой футболкой угадывается абрис юной, упругой груди, ее взор затуманен, а на веках все еще не остыли поцелуи Морфея. Исабель спускает точенные загорелые ноги с кровати и босая идет на зов тетушки.
- Ах, вот ты где, соня!- удовлетворенно восклицает Анна Солано и обнимает любимую племянницу, - иди есть, у тебя сегодня важный день, - она многозначительно, с неприкрытой гордостью и плохо сдерживаемой радостью смотрит на Исабель.
В старом доме часы бьют ровно полдень. Словно по взмаху невидимой руки все вокруг застывает, как в янтаре, и в этот момент в дом врывается ветер. Свежий, пахнущий травами и еще каким-то странным, дурманящим ароматом, далеким, но обещающим изысканную негу и невыразимую страсть. На пороге появляются двое. Один из них пожилой и благородный идальго, а второй… Ах, этот юноша мог бы разбить сердце любой дамы, лишь взглянув на нее кротким, ясным взором синих, как небо Каталонии, глаз.
- Исабель!, - кричит тетушка Анна, хлопоча вокруг мужчин, - у нас гости. Спускайся, душа моя!
Юная Исабель Солано взволнованна. Наверно виной всему этот странный ветер, который так дерзко проник внутрь и наполнил собой каждый уголок дома.
Не торопясь, словно в полусне, она собирается и медленно появляется у края лестницы, что ведет на первый этаж. Кажется, что она являет собой само олицетворение древней красоты, спрятанной от людских глаз в заброшенном святилище, и случайно обнаруженной сумасшедшим, влюбленным археологом. Языческая богиня, возродившаяся спустя тысячи лет забвения. Ее кожа мерцает в полутьме дома, переливается в рассеянном свете солнца алмазной крошкой. В ее густых волосах горит жидким золотом ярко-желтая роза. Ее губы - новорожденный коралл, дразнящий и девственно чистый.
Даже тетушка Анна замирает в восхищении, хотя она воспитывает Исабель с пяти лет, после той ужасной автокатастрофы, в которой погибли ее родители. В которой чудом выжила лишь маленькая девочка, испуганно прижимающая плюшевого кролика к груди.
А в сердце синеглазого юноши, на кошачьих лапках, пробирается любовь, оглядывается там и уютно, по-хозяйски, располагается.
- Как ты находишь Доротео, девочка моя? - интересуется, как будто ненароком, как будто просто так, Анна Солано, поздно вечером, когда отдает последние указания слугам перед сном.
Исабель знает свою тетушку, и она знает, что ангелы не просто так шептали ей во сне об удивительном подарке. Исабель все понимает и мягко улыбается. Ее сердце готово выпорхнуть из груди, ей хочется кричать на весь мир его имя. Доротео - подарок бога. Но она лишь сдержано, как подобает серьёзной синьорине, отвечает:
- Он очень милый юноша, тетушка
«Юная Исабель, - мурчит ей под ухо старенький белый кролик, последний, перед смертью, подарок любимых родителей, - ты скоро упорхнешь из дома, словно райская птица. Упорхнешь вслед за своим счастьем».
Эта ночь была странной. Сновидения - яркие и болезненные, всполохами наводняли тело Исабель. Она видела рождение мира - огромные волны накатывали на берег, стремясь поглотить под собой все живое. Она и Доротео, ее любимый муж, стояли на невысоком возвышении и напряженно вглядывались в тяжелое, свинцовое небо. Словно ждали какого-то неведомого знака. А потом Исабель почувствовала, как ее рука, держащая ладонь Доротео, опустела. Ее лоно пронзила острая боль и она закричала.
- Моя девочка, - ласковый голос супруга успокаивал, - все хорошо.
Доротео обнял Исабель.
- Тебе нельзя волноваться, ты ведь помнишь? - он гладил ее по волосам и заметно округлившемуся за несколько месяцев животу.
Ее била мелкая дрожь.
- Ангелы заберут тебя у меня, моя любовь, - прошептала она, вглядываясь в темноту.
Доротео мягко засмеялся.
- Никто и никогда не сможет разлучить нас, Исабель Солано. Помни об этом.
«Ты готова бороться за свое счастья, юная Исабель, - шепчет ей голос из темноты, - ты готова принести жертву во имя своей любви?»
Роды проходили тяжело. Исабель то теряла сознание, то вновь приходила в себя. Ее душа покачивалась на волнах, то выплывая к свету, то погружаясь в холодный мрак.
«Что сможешь ты отдать, чтобы сохранить свою любовь, Исабель Солано? - белый кролик печально смотрит на нее глазами, в которых притаилась Вечность. - Готова ли ты отдать своего первенца, чтобы возлюбленный твой продолжал жить?»
«Вы не имеете право, - шепчет Исабель, - вы не можете так поступить со мной».
Ее глаза закрываются. Заботливые руки повитух заворачивают ее горящее в лихорадке тело в белоснежные простыни, и она погружается в тяжелый и долгий сон, без сновидений.
Легкий скрип отворяющейся двери и осторожные крадущиеся шаги. Она улыбается сквозь сон, но продолжает притворяться спящей.
- Мама! - кричит Амадо, - ты не спишь! Это нечестно! - мальчик взбирается на постель и трясет ее за плечо, - у тебя веки дрожат!
Исабель довольна тем, что ее так быстро раскусили. Она внезапно подскакивает и хватает Амадо в охапку. Мальчик заливается смехом, запрокидывая голову. В его синих глазах отражается все бездонное небо Каталонии.
- Что ты мне подаришь, мама?- спрашивает маленький сорванец, - ты ведь помнишь, да? - он с тревогой смотрит на мать.
- Конечно, я помню, любовь моя, - Исабель прижимает его к своей груди, - как же я могу забыть, что сегодня день твоего рождения.
Ее лицо на мгновение искажает боль, а в глазах молнией проносится тоска. Сегодня не только день рождения ее первенца. Сегодня годовщина со дня, когда она приняла самое тяжелое и страшное решение в своей жизни. Решение, которое она не пожелала бы принять даже самому заклятому врагу, и о котором не жалеет ни минуты, особенно, когда смотрит на сына.
"Они забрали тебя, мой любимый Доротео, - горько проносится в ее голове, - в обмен на жизнь нашего мальчика".
Исабель спускается в столовую, наспех собрав все еще роскошные волосы под легкую косынку. Ей надо успеть столько всего сделать: приготовить, проследить за тем, чтобы в доме было чисто и убрано, отдать десятки приказаний слугам и обязательно сходить на могилу. «Доротео любил желтые розы. Он говорил, что они напоминают ему день нашей встречи».
Она срезает еще не раскрывшиеся бутоны цветов, что полыхают жидким золотом в свете солнца и направляется по тропинке в небольшую рощицу, неподалеку от дома.
«Ты правильно сделала, моя Исабель Солано, - поет ей ветер в кронах деревьев, - не тревожься понапрасну».
Ее походка все еще легка, и все же в ней уже угадывается закрадывающаяся тяжесть: от бремени лет, от бремени страдания. Страдания, о котором не знает никто живой. Ссутулившись, она идет сквозь сень каштанов, чтобы в очередной раз просить прощения. Исабель кладет розы на гранитную плиту и проводит рукой по имени любимого.
- Столько лет, Доротео. Мой самый дорогой дар бога. Столько лет прошло с той ночи, а я все еще не могу забыть и простить себя, - шепчет она, слепо вглядываясь в кровавые прожилки камня, - и я по-прежнему не вижу снов. Как будто, кто-то закрыл мне ворота и срезал мои крылья.
- Прости меня, любимый. Поговори со мной, пожалуйста, - ее голова тяжелеет, а из под косынки выбивается седая прядь.
- Ты знаешь, наш сын уже такой взрослый, - шепчет она, - он все реже приезжает домой.
- Но ведь так и должно быть, правда, любовь моя? - Исабель неуловимо вздыхает, - такова жизнь?
Ее тянет к земле. Не в силах сопротивляться, она осторожно, преодолевая боль в костях, ложится на траву.
- Я так хочу спать, мой Доротео, - бормочет она, - я так устала нести в себе этот грех, который стал моим благословением. Я так хочу знать, что поступила верно и что тебе было не больно умирать, так и не взглянув на сына.
В воздухе пахнет осенью и розами. Тишину рощи нарушает лишь шум ветра в кронах больших каштанов:
«Спи, моя дорогая Исабель, спи, - шепчет он ей, - теперь ты можешь видеть самые прекрасные сны».
Ее газа закрываются, и вот, она видит перед собой дорогу. В солнечной дымке проплывают пасторальные пейзажи старинной Каталонии. Она слышит музыку - божественный вальс до-диез минор Шопена. Исабель Солано медленно открывает и закрывает глаза, прижимая к себе старенького, пыльного плюшевого кролика. Она сонно улыбается под мерное покачивание отцовского седана и хрустальные звуки рояля.
"Спи, маленькая Исабель Солано, спи. И пусть тебе приснится твоя жизнь»
Сон
Маленькая Исабель Солано посапывала на заднем сидении отцовского седана. Сквозь сонную дымку, в которую мерно погружалось ее сознание, она слышала голоса родителей: нежные нотки матери - красавицы Анабель, немного уставший голос отца Хорхе. Они о чем-то оживленно спорили, правда, вполголоса - боялись разбудить ее. В колонках звучал вальс до-диез минор Шопена. Девочка медленно открывала и закрывала глаза, крепко прижимая к себе нового плюшевого кролика, которого ей купили на заправке между Сан-Рамоном и Лейде.
Она безуспешно пыталась зацепиться за уплывающую реальность, но вскоре мелькающий за окном автомобиля пасторальный солнечный пейзаж стал размываться, приобретая вид классических полотен импрессионистов. «Спи, спи маленькая Исабель Солано, - бормотал ей под ухо белый кролик, - мама с папой любят тебя».
Утренний ветер легко ворвался сквозь открытое окно, растревожил колокольчики, висящие на карнизе, и подобрался к спящей девушке. Он засунул свою проказливую мордочку в золотисто-каштановые волосы спящей и стал шептать ей смешливости.
- Исабель! - зычный голос тети Анны мог разбудить мертвого, - хватить спать! Так всю жизнь свою проспишь!
Ах, как же не хочется выныривать их сладких объятий сна! Юная Исабель Солано сквозь сон недовольно морщится. Вставай, Исабель, спеши расчесать свои роскошные косы. Ведь сегодня особенный день. Сегодня ангелы приготовили тебе подарок. Тот самый подарок, который дается лишь единожды, за весь бесконечно долгий жизненный путь. Смотри, дитя, не упусти его.
Исабель сладко потягивается. Ее молодое тело, полное жизненного сока, каждой своей клеточкой впитывает зарождающийся день. Под легкой футболкой угадывается абрис юной, упругой груди, ее взор затуманен, а на веках все еще не остыли поцелуи Морфея. Исабель спускает точенные загорелые ноги с кровати и босая идет на зов тетушки.
- Ах, вот ты где, соня!- удовлетворенно восклицает Анна Солано и обнимает любимую племянницу, - иди есть, у тебя сегодня важный день, - она многозначительно, с неприкрытой гордостью и плохо сдерживаемой радостью смотрит на Исабель.
В старом доме часы бьют ровно полдень. Словно по взмаху невидимой руки все вокруг застывает, как в янтаре, и в этот момент в дом врывается ветер. Свежий, пахнущий травами и еще каким-то странным, дурманящим ароматом, далеким, но обещающим изысканную негу и невыразимую страсть. На пороге появляются двое. Один из них пожилой и благородный идальго, а второй… Ах, этот юноша мог бы разбить сердце любой дамы, лишь взглянув на нее кротким, ясным взором синих, как небо Каталонии, глаз.
- Исабель!, - кричит тетушка Анна, хлопоча вокруг мужчин, - у нас гости. Спускайся, душа моя!
Юная Исабель Солано взволнованна. Наверно виной всему этот странный ветер, который так дерзко проник внутрь и наполнил собой каждый уголок дома.
Не торопясь, словно в полусне, она собирается и медленно появляется у края лестницы, что ведет на первый этаж. Кажется, что она являет собой само олицетворение древней красоты, спрятанной от людских глаз в заброшенном святилище, и случайно обнаруженной сумасшедшим, влюбленным археологом. Языческая богиня, возродившаяся спустя тысячи лет забвения. Ее кожа мерцает в полутьме дома, переливается в рассеянном свете солнца алмазной крошкой. В ее густых волосах горит жидким золотом ярко-желтая роза. Ее губы - новорожденный коралл, дразнящий и девственно чистый.
Даже тетушка Анна замирает в восхищении, хотя она воспитывает Исабель с пяти лет, после той ужасной автокатастрофы, в которой погибли ее родители. В которой чудом выжила лишь маленькая девочка, испуганно прижимающая плюшевого кролика к груди.
А в сердце синеглазого юноши, на кошачьих лапках, пробирается любовь, оглядывается там и уютно, по-хозяйски, располагается.
- Как ты находишь Доротео, девочка моя? - интересуется, как будто ненароком, как будто просто так, Анна Солано, поздно вечером, когда отдает последние указания слугам перед сном.
Исабель знает свою тетушку, и она знает, что ангелы не просто так шептали ей во сне об удивительном подарке. Исабель все понимает и мягко улыбается. Ее сердце готово выпорхнуть из груди, ей хочется кричать на весь мир его имя. Доротео - подарок бога. Но она лишь сдержано, как подобает серьёзной синьорине, отвечает:
- Он очень милый юноша, тетушка
«Юная Исабель, - мурчит ей под ухо старенький белый кролик, последний, перед смертью, подарок любимых родителей, - ты скоро упорхнешь из дома, словно райская птица. Упорхнешь вслед за своим счастьем».
Эта ночь была странной. Сновидения - яркие и болезненные, всполохами наводняли тело Исабель. Она видела рождение мира - огромные волны накатывали на берег, стремясь поглотить под собой все живое. Она и Доротео, ее любимый муж, стояли на невысоком возвышении и напряженно вглядывались в тяжелое, свинцовое небо. Словно ждали какого-то неведомого знака. А потом Исабель почувствовала, как ее рука, держащая ладонь Доротео, опустела. Ее лоно пронзила острая боль и она закричала.
- Моя девочка, - ласковый голос супруга успокаивал, - все хорошо.
Доротео обнял Исабель.
- Тебе нельзя волноваться, ты ведь помнишь? - он гладил ее по волосам и заметно округлившемуся за несколько месяцев животу.
Ее била мелкая дрожь.
- Ангелы заберут тебя у меня, моя любовь, - прошептала она, вглядываясь в темноту.
Доротео мягко засмеялся.
- Никто и никогда не сможет разлучить нас, Исабель Солано. Помни об этом.
«Ты готова бороться за свое счастья, юная Исабель, - шепчет ей голос из темноты, - ты готова принести жертву во имя своей любви?»
Роды проходили тяжело. Исабель то теряла сознание, то вновь приходила в себя. Ее душа покачивалась на волнах, то выплывая к свету, то погружаясь в холодный мрак.
«Что сможешь ты отдать, чтобы сохранить свою любовь, Исабель Солано? - белый кролик печально смотрит на нее глазами, в которых притаилась Вечность. - Готова ли ты отдать своего первенца, чтобы возлюбленный твой продолжал жить?»
«Вы не имеете право, - шепчет Исабель, - вы не можете так поступить со мной».
Ее глаза закрываются. Заботливые руки повитух заворачивают ее горящее в лихорадке тело в белоснежные простыни, и она погружается в тяжелый и долгий сон, без сновидений.
Легкий скрип отворяющейся двери и осторожные крадущиеся шаги. Она улыбается сквозь сон, но продолжает притворяться спящей.
- Мама! - кричит Амадо, - ты не спишь! Это нечестно! - мальчик взбирается на постель и трясет ее за плечо, - у тебя веки дрожат!
Исабель довольна тем, что ее так быстро раскусили. Она внезапно подскакивает и хватает Амадо в охапку. Мальчик заливается смехом, запрокидывая голову. В его синих глазах отражается все бездонное небо Каталонии.
- Что ты мне подаришь, мама?- спрашивает маленький сорванец, - ты ведь помнишь, да? - он с тревогой смотрит на мать.
- Конечно, я помню, любовь моя, - Исабель прижимает его к своей груди, - как же я могу забыть, что сегодня день твоего рождения.
Ее лицо на мгновение искажает боль, а в глазах молнией проносится тоска. Сегодня не только день рождения ее первенца. Сегодня годовщина со дня, когда она приняла самое тяжелое и страшное решение в своей жизни. Решение, которое она не пожелала бы принять даже самому заклятому врагу, и о котором не жалеет ни минуты, особенно, когда смотрит на сына.
"Они забрали тебя, мой любимый Доротео, - горько проносится в ее голове, - в обмен на жизнь нашего мальчика".
Исабель спускается в столовую, наспех собрав все еще роскошные волосы под легкую косынку. Ей надо успеть столько всего сделать: приготовить, проследить за тем, чтобы в доме было чисто и убрано, отдать десятки приказаний слугам и обязательно сходить на могилу. «Доротео любил желтые розы. Он говорил, что они напоминают ему день нашей встречи».
Она срезает еще не раскрывшиеся бутоны цветов, что полыхают жидким золотом в свете солнца и направляется по тропинке в небольшую рощицу, неподалеку от дома.
«Ты правильно сделала, моя Исабель Солано, - поет ей ветер в кронах деревьев, - не тревожься понапрасну».
Ее походка все еще легка, и все же в ней уже угадывается закрадывающаяся тяжесть: от бремени лет, от бремени страдания. Страдания, о котором не знает никто живой. Ссутулившись, она идет сквозь сень каштанов, чтобы в очередной раз просить прощения. Исабель кладет розы на гранитную плиту и проводит рукой по имени любимого.
- Столько лет, Доротео. Мой самый дорогой дар бога. Столько лет прошло с той ночи, а я все еще не могу забыть и простить себя, - шепчет она, слепо вглядываясь в кровавые прожилки камня, - и я по-прежнему не вижу снов. Как будто, кто-то закрыл мне ворота и срезал мои крылья.
- Прости меня, любимый. Поговори со мной, пожалуйста, - ее голова тяжелеет, а из под косынки выбивается седая прядь.
- Ты знаешь, наш сын уже такой взрослый, - шепчет она, - он все реже приезжает домой.
- Но ведь так и должно быть, правда, любовь моя? - Исабель неуловимо вздыхает, - такова жизнь?
Ее тянет к земле. Не в силах сопротивляться, она осторожно, преодолевая боль в костях, ложится на траву.
- Я так хочу спать, мой Доротео, - бормочет она, - я так устала нести в себе этот грех, который стал моим благословением. Я так хочу знать, что поступила верно и что тебе было не больно умирать, так и не взглянув на сына.
В воздухе пахнет осенью и розами. Тишину рощи нарушает лишь шум ветра в кронах больших каштанов:
«Спи, моя дорогая Исабель, спи, - шепчет он ей, - теперь ты можешь видеть самые прекрасные сны».
Ее газа закрываются, и вот, она видит перед собой дорогу. В солнечной дымке проплывают пасторальные пейзажи старинной Каталонии. Она слышит музыку - божественный вальс до-диез минор Шопена. Исабель Солано медленно открывает и закрывает глаза, прижимая к себе старенького, пыльного плюшевого кролика. Она сонно улыбается под мерное покачивание отцовского седана и хрустальные звуки рояля.
"Спи, маленькая Исабель Солано, спи. И пусть тебе приснится твоя жизнь»