Два взгляда на историю
История что дышло, как ее повернул, так и вышло. В своем фундаментальном исследовании «Благосостояние населения и революции в имперской России. XVIII - XIX вв.» Б.Н.Миронов пытается как опровергнуть, так и подтвердить сие утверждение. Не будучи сторонником позитивизма, он, тем не менее, считает совершенно необходимым опираться на строго эмпирические данные. Спору нет. За последние годы отечественную историю опутали орды ничем не принужденных спекуляций, на которых, как на дрожжах, вырастают различные парадигмы и концепции с горьким квазинаучным привкусом. На этом фоне труд Бориса Николаевича - настоящий научный Монблан. Исследование носит широкий междисциплинарный характер. Проблема накрывается мощным арсеналом статистики, антропометрии, социологии, политологии, экономической теории, и конечно же истории. Поражает внимание автора к мельчайшим деталям, особенно при достижении, в каждом случае, репрезентативности социологической выборки. Справедливо отмечается, что комплексные социальные феномены не могут быть втиснуты в узкие рамки монокаузальности, как это практиковалось в советское время. В игре всегда многофакторность, причем причинно - следственные связи далеко не всегда очевидны. Одним словом, история - это не легкая прогулка в одностороннем направлении, а целый лабиринт, в котором и с нитью Ариадны не всегда чувствуешь себя уверенно.
Что же собственно доказывается, и к каким конкретным выводам приходит автор? Проверяя основные теоретические концепции на богатом эмпирическом материале, Б.Н.Миронов опровергает утверждение о несостоятельности царского правительства, перманентном кризисе самодержавной системы и пауперизации населения. Напротив, во второй половине XIX - начале XX века Россия вполне успешно модернизировалась, о чем свидетельствуют все без исключения социально - экономические показатели. Благосостояние населения пусть и медленно, но неуклонно повышалось, так что не было никаких объективных причин для возникновения революционных ситуаций, замешанных на обнищании широких трудящихся масс. Историк приходит к выводу, что русские революции сочетали конструктивистскую и структуралистскую модели революционного процесса. Взрывоопасный конфликтный потенциал в обществе созрел, с одной стороны, из - за ломки старых традиционных связей и психологически трудного процесса оформления новых социальных общностей, с другой стороны - вследствие организованного и целенаправленного давления снизу. Прежде всего, неуемный активизм либеральной и революционно настроенной интеллигенции дал непосредственный толчок революциям.
В целом же, считает Б.Н.Миронов, население стало более требовательным и амбициозным. Многое из того, что в дореформенное время было совершенно нормальным и терпимым, в пореформенную эпоху стало восприниматься как отягощение. Здесь и тривиальный быт, и область права, и желание продвинуться по социальной лестнице. Разумеется, возросли и политические притязания интеллигенции на кусок властного пирога. Используя PR - приемы, представители интеллигенции (в основном земцы), всячески дискредитировали деятельность правительства, вешая на него, как говорится, всех собак. Так, к примеру, во время неурожая и голода 1891 - 1892 гг., «все огромные бедствия общественность приписала аграрной политике правительства и его неспособности организовать надлежащую помощь пострадавшим губерниям, полностью игнорируя позитивную динамику урожайности и смертности в пореформенное время и достаточно эффективную деятельность коронной администрации по преодолению последствий неурожая». Не была замечена земцами и позитивная динамика развития деревни в период работы «Особого совещания о нуждах сельскохозяйственной промышленности» 1902 - 1905 гг. Вместо того, чтобы отметить очевидные улучшения на всех фронтах, что, собственно, убедительно должна была показать статистическая цифирь, настойчиво продвигался тезис об упадке деревни. Б.Н.Миронов недоумевает. Как же так, не иначе здесь кроются личные амбиции представителей местных комитетов, стремление заполучить политический штурвал.
Классический ленинский тезис о революционной ситуации, кажется, совершенно опрокинут. Низы, как следует из армады агрегированных данных, не испытывали значительных материальных трудностей. Их благосостояние, правовое положение, условия труда, уровень социальной защищенности неуклонно улучшались. В этом смысле, не было никаких причин для бунта, ни в 1905, ни в 1917 году. Верхи, в свою очередь, были совершенно дееспособны. Да, конечно не без просчетов, но у кого их не бывает. Здесь Борис Николаевич подключает сравнительную перспективу, показывая, что ведущие страны Европы испытывали в эти турбулентные времена ничуть не меньшие трудности. Так, где же засада? Общая предпосылка - значительное повышение социальной напряженности в обществе, вызванное структурными изменениями. Дореформенная спячка сменилась пореформенной динамикой, наэлектризованностью, вертикальной и горизонтальной мобильностью. Старые и новые элементы вступали в непримиримое противоречие. Рост социальной фрагментации сопровождался увеличением проблем социально - психологического характера. Происходила болезненная смена институциональных систем. Непосредственной же причиной революций стало «безответственное поведение либеральных и революционных элит», которые своей антиправительственной пропагандой расшатали государственную власть, дискредитировали ее в глазах народных масс. Российское общество не выдержало экзамен на переход от традиции к модерну.
Совершенно напрасно критики «Благосостояния населения» упрекают Б.Н.Миронова в политической ангажированности, желании инструментализировать популярную тему в идеологических целях. При внимательном прочтении исследования, если не заниматься мелким блохоловством, авторских пристрастий почти не обнаруживается (хотя сам Борис Николаевич считает историю пристрастной наукой). Он добросовестно собрал богатейший эмпирический материал и на его основе проверил различные теоретические концепции революций применительно к России. Конечно, не обошлось без моральной подкладочки, сформулированной по итогам исследования. Словами А.Герцена заявляется: «Нельзя людей освобождать в наружной жизни больше, чем они освобождены внутри». По сути, автор становится на сторону так называемого придворного либерализма. Главное - не раскачивать лодку, как это случилось к несчастью в начале прошлого века. Если не будет тряски, то и сегодня Россия «сможет занять одно из первых мест в Европе по темпам экономического роста».
Как известно, вокруг исследования Б.Н.Миронова развернулись настоящие страсти. Многих критиков возмутил «бухгалтерский» подход, в котором живому человеку с его повседневными проблемами совсем не осталось места. Он полностью растворился в плотных и длинных шеренгах агрегированной цифири, в средней температуре по больнице. Действительно, даже изучая доходы населения, автор оперирует процентовками. Столько - то процентов уходило на оплату жилья, а столько - то на питание и досуг, никакого конкретного расклада цен не дается. Борис Николаевич, очевидно, прав, заявляя, что сама постановка проблемы предполагает сосредоточение на макро- уровне. Как же иначе. Здесь требуется изрядная высота, перспектива, нужно охватить, обозреть, уловить направления движения потоков. Не понятно только, как полностью игнорировать собранные историками факты, свидетельствующие о бедственном положении людей накануне революционных событий. Да об этом свидетельствует и вся прогрессивная демократическая общественность и художественная литература конца XIX - XX вв.
Сия парадоксальная ситуация сильно напоминает прямую линию президента Путина с народом. Всякий раз, начиная разговор, главный охранитель засыпает подданных отборной статистической цифирью, разумеется, с восходящими трендами. Что, сколько и за какой срок увеличилось. Картина маслом. Народ с недоверием внимает, а затем переходит к челобитным. Обнаруживаются совсем неприглядные картины с мест, и это еще с учетом фильтра цензуры. В итоге, все расходятся и остаются, что называется, «при своих». И такой сценарий повторяется из года в год. Так, похоже, рефлектировалась ситуация и в начале XX века. В то время, как высший государственный чиновник судил о состоянии дел в стране по благостной статистической цифири, представители земств, работавшие в местных комитетах, видели совершенно конкретные реалии жизни: нужды, неустроенность, бесправие. Так что если сжечь все мосты между макро и микро перспективой, то поневоле можно записать всех критиков и противников правительства в когорту безответственных интриганов или даже государственных преступников.
Б.Н.Миронов справедливо замечает, что работал эффект привыкания. Поднявшись на ступеньку выше по лестнице благосостояния, люди забывали о том, что еще совсем недавно жили значительно хуже. Но общественный прогресс состоит в перманентном давлении, в решении тех проблем, которые возникают здесь и сейчас. Это вопрос принципиальный, ибо успешная модернизация России во второй половине XIX - начале XX века, которая, как убедительно доказывает Борис Николаевич в своем исследовании, действительно имела место, - заслуга не только правительства, но и представителей общества. Не щедрые политические дары с барского стола мудрого самодержца, а результат борьбы либеральной и революционно настроенной части интеллигенции привели в 1905 году к утверждению конституционного строя.
К истории не приложишься с одним универсальным аршином, ни методическим, ни теоретическим, и массы надежных эмпирических данных не гарантируют объективности. С неизбежностью придется занять определенную позицию. Но главное - не застаиваться в одном углу обзора.