Об alma mater и учителях прославленного уфимского художника Александра Эрастовича Тюлькина
В этом году мы отмечаем 130-летие со дня рождения выдающегося уфимского художника Александра Эрастовича Тюлькина. Как известно, он родился в семье крестьянина Порфирия Соколова, а в 1901 году был усыновлен мещанином Эрастом Тюлькиным. Живописец жил и работал в Уфе, преподавал в Башкирском государственном техникуме искусств. Его имя стоит у истоков развития изобразительного искусства Башкирии.
Каким же был путь Александра Тюлькина в качестве ученика? Образование он получает на живописном отделении Казанской художественной школы, оканчивает ее в 1918 году. Известно, что школа была учреждена в числе первых в провинции. Ее открытие состоялось 9 сентября 1895 года. Помимо Казанской было создано и реорганизовано на новых началах еще шесть школ: Пензенская (1897), Одесская (1899), Киевская (1901), Тифлисская (1901), Рижская (1906), Харьковская (1907). Казанская художественная школа учреждалась в ведомстве Министерства Императорского двора.
Учителями Тюлькина стали Николай Иванович Фешин и Павел Петрович Беньков. Они были выпускниками первого потока Казанской художественной школы в 1901 году, оба продолжили свое обучение в Высшем художественном училище Императорской Академии художеств в Петербурге, и в 1908-1909 гг. возвращаются в КХШ, уже в качестве преподавателей. Фешин и Беньков явились носителями двух основных методических направлений, сложившихся в начале 1900-х годов в Академии художеств. Одно из них развивало принцип обучения по аналогии с творческим методом мастера-педагога. Другое - преследовало цель выработки школы как методического единства.
В лице Фешина-педагога, прошедшего мастерскую И.Е. Репина, начинающие художники сталкивались, прежде всего с мастером, увлекающим своим личным примером. А в лице П.П. Бенькова, ученика Д.И. Кардовского, для которого «школа есть система, а не развитие личных качеств», они имели педагога, способного привить ученикам основы метода. В этом заключается разница подхода к преподаванию, но основные принципы и методические основы двух этих педагогов базировались на развитии традиций русской академической художественной педагогики. Едва ли не главным и для Фешина, и для Бенькова было стремление к выработке у учащихся общей концепции в понимании профессионального мастерства как необходимой основы творчества, воспитание самостоятельности, смелости и оригинальности в подходе к искусству, основанных на твердых знаниях изобразительной грамоты.
Деятельность Казанской художественной школы протекала в один из сложнейших периодов развития русского искусства, когда противоборство различных направлений не успевало подчас вылиться в закономерную смену стилей. Школа формировалась и постоянно испытывала на себе влияние таких направлений, как поздний академизм, символизм, импрессионизм, модерн, футуризм, ряд которых отвергал роль школы и вообще обучения в формировании художника, выдвигая на первый план задачи творчества, основанного на интуиции и вдохновении. С другой стороны, школа была основана в крае, где жили представители многих народов, многовековая художественная культура которых находила претворение главным образом в формах декоративно-прикладного искусства и не имела развитых форм станкового изобразительного искусства.
В хрониках за 1914 год мы обнаруживаем первые записи об ученике А.Тюлькине. В апреле в КХШ состоялось открытие очередной выставки ученических работ. Ее особенностью явилось экспонирование конкурсных эскизов на заданную Педагогическим советом тему «Иван Грозный под Казанью», в которой учащиеся могли «блеснуть знанием родной истории, архитектурного стиля, пониманием самого духа исторической эпохи», - отмечал рецензент «Камско-Волжской речи». Отмечено, что из классных работ, в числе прочих, отмечаются и этюды Александра Тюлькина. Также его работы были отмечены на Пятой периодической выставке картин, закрывшейся 6 декабря 1915 года.
Что же нам известно об учителях А.Тюлькина? Ни Фешин, ни Беньков не оставили сколько-нибудь последовательного изложения своих педагогических воззрений. Многочисленные опубликованные воспоминания учеников школы и работы художников подтверждают существование разных принципов преподавания. «Сравнивали Фешина и Бенькова и думали о разнице между Врубелем и Серовым», - вспоминал ученик школы К.К. Чеботарев. Ученик А.А. Любимов вспоминал: «Во время перерыва между занятиями в классах все старшие и младшие ученики стремились как можно быстрее попасть на выставку. В залах был сдержанный шум. Это учащаяся молодежь, разделившаяся на два лагеря, дискутировала. Одна часть преклонялась перед Фешиным, другая перед Беньковым».
Существенны и различны были взгляды Бенькова и Фешина на роль и место рисунка от творчества в целом. В учебном рисунке, как показывают листы из собрания ученицы Бенькова А.Н. Коробковой, добиваясь от учеников правильного изображения, он основывался на известном методе Кардовского «обрубовки» формы, стремясь отучить учеников от бессмысленного срисовывания и бестолковой тушевки. А.Н. Коробкова вспоминала: «Павел Петрович Беньков занимался с нами на последнем курсе. Он обучал письму маслом и гуашью поясных портретов большой величины».
Известно, что молодые педагоги отдавали предпочтение не жанровым моментам, а цветовым и фактурным сочетаниям. Это ориентировало учащихся на решение сложнейших в живописном отношении задач, исключающих возможность «списывания» натуры, ориентиру на развитие самостоятельного композиционного мышления, формируя общие основы подхода к творческим задачам. Фабричный масляный грунт был заменен желатиновым или казеиновым собственного изготовления, холсты натягивались на подрамники, чего ранее не практиковалось, их размеры значительно увеличились и, как следствие, требовали более свободной и широкой манеры письма. Наряду с кистями стали применяться и мастихины. Все вместе способствовало более внимательному и осознанному отношению учеников к самому процессу работы, к созданию живописной поверхности, включающей фактуру в арсенал художественных приемов, расширяя таким образом диапазон выразительных средств живописи.
Николай Иванович Фешин в 1908 году занимает должность преподавателя натюрмортного и натурного классов живописного отделения. Вплоть до отъезда за рубеж в 1923 году Фешин совмещал собственное творчество с педагогической деятельностью. Примечательно, что по завершении учебы в ИАХ Фешин пренебрег предложением занять должность руководителя рисовальных классов при знаменитом Императорском фарфоровом заводе.
Пройденная Николаем Ивановичем школа обучения под руководством И.Е. Репина не могла не сказаться на формировании его педагогических взглядов. В лице Фешина-педагога начинающие художники сталкивались, прежде всего, с мастером, увлекающим своим личным примером. Как и Репин, Фешин не считал обязательным свои знания и опыт, передаваемые ученикам, «одевать в параграфы». «Помню, как Фешин поставил нам натюрморт, - вспоминал А.Э. Тюлькин, - серебряный из фольги шар с чашкой черного винограда на черном фоне тончайшего крепа и черной марли - чудесная, прозрачная черная гамма».
Для Фешина был характерен метод наглядного обучения. Воспоминания А.М. Соловьева (впоследствии профессора Московского художественного института им. В.И.Сурикова) «Метод преподавания у Фешина был только лишь показательный, он почти молча писал и рисовал с нами, поправляя рисунки, иногда перевертывал лист и заново ставил фигуру. Мы подражали его приемам, но, не имея знаний, их обосновывающих, нам приходилось удовлетворяться случайными успехами. И, тем не менее, его присутствие вдохновляло нас, заставляло энергично работать».
Примечательно, что Николай Иванович не считал возможным вносить поправки в ученические работы по классу живописи, считаясь с индивидуальностью видения каждого ученика и упорно добиваясь лишь умение рисовать кистью. Лишь добавлял: «Об ограниченной палитре необходимо помнить начинающим, ибо чем меньше красок, тем больше пищи разуму в работе». Педагогическая деятельность Н.И. Фешина дает основания говорить о «школе Фешина», как определенном направлении, на несколько десятилетий вперед определившем развитие живописи Среднего Поволжья.
Период учебы Александра Тюлькина в Казанской художественной школе выпадает на революционные события 1917 года. Общая реформа художественного образования, начавшаяся вслед за упразднением Императорской академии художеств в 1917 году, сказалась и на судьбе казанской школы. Особым постановлением Народного комиссариата просвещения РСФСР за подписью А.В. Луначарского и Д.П. Штеренберга школа была преобразована в Казанские государственные свободные художественные мастерские.
Документы тех лет, материалы периодической печати свидетельствуют о том, что собственно эстетические проблемы все чаще стали переводиться в плоскость идейно-политических разногласий, разрешаемых с позиций классовой борьбы. Уже в 1921 году к бывшим учителям А.Тюлькина пришло осознание невозможности дальнейшего творческого и просто жизненного существования в стране.
В 1926 году П.П. Беньков совершил поездку в Бухару. Она и стала поворотным пунктом в его дальнейшей судьбе. Он переезжает в Узбекистан. Участвует в открытии в Самарканде художественного училища (с 1949 года оно носит его имя). С тех пор искусство Узбекистана стало принципиально иным. Николай Фешин и вовсе эмигрирует в Америку в 1923 году. После отъезда имя художника лишь вскользь упоминалось в мемуарах и на страницах книг по искусству. Лишь с конца 1950-х возрождается интерес к его художнику на родине.
Сегодня Казанское художественное училище носит имя Николая Ивановича Фешина.
По материалам книги Ключевской Е.П. «Казанская художественная школа. 1895-1917». С-Пб: издательство «Славия», 2009. - 240 с.