Марек Эдельман (1919-2009)
Марек Эдельман - личность в высшей степени неординарная. В начале Войны, ещё до создания гетто, вступил в Бунд. В 1941-43 гг. служил посыльным в том же филиале госпиталя Берсонов и Бауманов, где работала Адина (Ирка) Блады-Швайгер. Эта работа давала ему возможность каждый день на законных основаниях выходить на арийскую сторону с кровью больных, взятой на анализ (лаборатории в гетто не было). Благодаря этой редкой привилегии, Эдельман смог связаться с польским подпольем, что впоследствии позволило спастись нескольким десяткам человек. После гибели Анелевича и большей части бойцов Еврейской Боевой Организации принял на себя командование оставшимися в живых и организовал выход на арийскую сторону. Часть из них ушла в партизаны, а остальные - в том числе сам Эдельман - остались в городе. В силу своей «плохой» внешности (в чём легко убедиться воочию)
он практически безвылазно просидел по конспиративным квартирам (в разговоре с А.Блады-Швайгер упомянут эпизод из её книги, когда она сопровождала его с одной квартиры на другую, когда первая «погорела» по доносу). В августе-сентябре 1944, вместе с другими остававшимися на тот момент в живых членами ЕБО участвовал в Варшавском восстании в составе Еврейского отряда Армии Людовой. После Войны, в отличие от большинства своих товарищей, остался в Польше, стал врачом. Не уехал и во время антисемитской компании 1968 года, хотя его жена с двумя детьми эмигрировала в Америку, а сам он лишился работы. В первой беседе с Анкой Групиньской (1985 г., они ещё на «Вы») он вспоминал об этом эпизоде в своём неподражаемом стиле:
Чем был важен 1968 год? Что с Вами тогда происходило?
Не был он важным, с чего ему быть важным? Коммунисты на всё способны. Выгнали меня с работы и всё.
Где Вы тогда работали?
В военном госпитале в Лодзи. То есть, собственно говоря, меня не выгнали, а попросту не пустили на работу. Вахтёр сказал, что больше я уже туда не могу войти. Меня не выгоняли, в том смысле, что никто со мной не говорил. Просто вахтёр не пропустил.
Как долго Вы оставались без работы?
Я вообще не был без работы. Пошёл в одну больницу, где коллега принял меня на ставку младшего ассистента. Потом оттуда меня снова выгнали, кажется, в 1970 году. А потом меня взяли в больницу, где я работаю сейчас. Моё отделение было создано ad personam, потому как тогда был большой бум, вмешательство сверху. У меня ведь тогда были ещё знакомые во власти - я знал Цыранкевича (Юзеф А. З. Цыранкевич - глава польского правительства в 1947-52 и 1954-70 гг., Д.Б.), Раковского (Мечислав Ф. Раковский - последний 1-й секретарь ЦК ПОРП, Д.Б.), и они вступились за меня, сказали, мол, как можно такого важного еврея, который тут остался, выпереть с работы. Уволили кого-то другого, а мне выделили эти двадцать пять коек. И так уже больше десяти лет я работаю исполняющим обязанности ординатора. Но это неважно. Это мелочи, даже в деньгах я потерял каких-то двести злотых.
Вообще, Эдельман был колоритнейшей личностью. Терпеть не мог журналистов и с некоторой даже нарочитостью лепил им в глаза всё, что думает о них самих, об их вопросах (которых иначе как bzdury не характеризовал), о католической Церкви и обо всём прочем. Примерно с тою же слоновьей деликатностью он высказывался о сионизме, Израиле и мировой политике, отчего в Израиле был персоной нон грата, и его роль в восстании всячески затушёвывалась. В Польше он стал знаменит в 1977 году, с выходом книги Ханны Кралль «Опередить Господа Бога» (кстати, она переводилась на русский аж дважды). Тогда же его окончательно «полюбили» в Израиле, сочтя кощунственным эпизод, где он рассказывает, как мать Анелевича, торговавшая на базаре рыбой, давала сыну подкрашивать красным жабры не проданной за день рыбы, чтобы на следующий день сошла за свежую. Некоторое представление об его характере даёт фрагмент документального фильма, снятого одиннадцать лет назад польским телевидением:
(00.35.-00.57: "...Как может человек, который угнетён, избит, голоден - умирает с голоду - верить, будто этого Господь Бог хочет? Нет! Этого человек хочет, злой человек. Этот вид (видимо, биологический, Д.Б.) - злой. И не мучьте меня - вы такую чушь несёте, что слушать вас не могу")
Окончание следует
он практически безвылазно просидел по конспиративным квартирам (в разговоре с А.Блады-Швайгер упомянут эпизод из её книги, когда она сопровождала его с одной квартиры на другую, когда первая «погорела» по доносу). В августе-сентябре 1944, вместе с другими остававшимися на тот момент в живых членами ЕБО участвовал в Варшавском восстании в составе Еврейского отряда Армии Людовой. После Войны, в отличие от большинства своих товарищей, остался в Польше, стал врачом. Не уехал и во время антисемитской компании 1968 года, хотя его жена с двумя детьми эмигрировала в Америку, а сам он лишился работы. В первой беседе с Анкой Групиньской (1985 г., они ещё на «Вы») он вспоминал об этом эпизоде в своём неподражаемом стиле:
Чем был важен 1968 год? Что с Вами тогда происходило?
Не был он важным, с чего ему быть важным? Коммунисты на всё способны. Выгнали меня с работы и всё.
Где Вы тогда работали?
В военном госпитале в Лодзи. То есть, собственно говоря, меня не выгнали, а попросту не пустили на работу. Вахтёр сказал, что больше я уже туда не могу войти. Меня не выгоняли, в том смысле, что никто со мной не говорил. Просто вахтёр не пропустил.
Как долго Вы оставались без работы?
Я вообще не был без работы. Пошёл в одну больницу, где коллега принял меня на ставку младшего ассистента. Потом оттуда меня снова выгнали, кажется, в 1970 году. А потом меня взяли в больницу, где я работаю сейчас. Моё отделение было создано ad personam, потому как тогда был большой бум, вмешательство сверху. У меня ведь тогда были ещё знакомые во власти - я знал Цыранкевича (Юзеф А. З. Цыранкевич - глава польского правительства в 1947-52 и 1954-70 гг., Д.Б.), Раковского (Мечислав Ф. Раковский - последний 1-й секретарь ЦК ПОРП, Д.Б.), и они вступились за меня, сказали, мол, как можно такого важного еврея, который тут остался, выпереть с работы. Уволили кого-то другого, а мне выделили эти двадцать пять коек. И так уже больше десяти лет я работаю исполняющим обязанности ординатора. Но это неважно. Это мелочи, даже в деньгах я потерял каких-то двести злотых.
Вообще, Эдельман был колоритнейшей личностью. Терпеть не мог журналистов и с некоторой даже нарочитостью лепил им в глаза всё, что думает о них самих, об их вопросах (которых иначе как bzdury не характеризовал), о католической Церкви и обо всём прочем. Примерно с тою же слоновьей деликатностью он высказывался о сионизме, Израиле и мировой политике, отчего в Израиле был персоной нон грата, и его роль в восстании всячески затушёвывалась. В Польше он стал знаменит в 1977 году, с выходом книги Ханны Кралль «Опередить Господа Бога» (кстати, она переводилась на русский аж дважды). Тогда же его окончательно «полюбили» в Израиле, сочтя кощунственным эпизод, где он рассказывает, как мать Анелевича, торговавшая на базаре рыбой, давала сыну подкрашивать красным жабры не проданной за день рыбы, чтобы на следующий день сошла за свежую. Некоторое представление об его характере даёт фрагмент документального фильма, снятого одиннадцать лет назад польским телевидением:
Click to view(00.35.-00.57: "...Как может человек, который угнетён, избит, голоден - умирает с голоду - верить, будто этого Господь Бог хочет? Нет! Этого человек хочет, злой человек. Этот вид (видимо, биологический, Д.Б.) - злой. И не мучьте меня - вы такую чушь несёте, что слушать вас не могу")
Окончание следует