(Untitled)

[buyaner]

Одно из набивших оскомину общих мест в патриотической риторике - бесконечное цитирование фразы А.С.Пушкина из письма П.А.Вяземскому: "Я, конечно, презираю отечество моё с головы до ног - но мне досадно, если иностранец разделяет со мною это чувство". На мой взгляд, это, как раз, тот случай, когда пиетет перед гением подменяет трезвый взгляд на вещи

Comments

[buyaner]

Вначале - Вы уж меня простите - не удержусь от очень частного комментария: Ваша фраза "и та, и другая точки зрения существуют, но они - не мои, поэтому я предпочел бы апеллировать к иным источникам" - образец лапидарности. Вспоминается бессмертное: "Есть два мнения - одно моё, другое глупое".
Теперь - о задачах. Если уж на то пошло, то свою задачу я усматриваю в том, чтобы показать бесплодность и нецелесообразность мифологизации истории. Отчасти она неизбежна, и задача, если формулировать её конкретнее, состоит в том, чтобы всякий раз отвоёвывать у мифа кусочек истории, когда для этого представляется возможность. На практике это означает - не бояться противоречий, сложности, многоплановости, отсутствия чётких критериев для оценки явлений по принципу "кто прав, кто виноват" и т. д.
Приверженность к тому или иному мифу - вещь комфортная и сообразная духу любого времени: прежде мифы навязывались, теперь можно выбрать любой себе по вкусу. Самое забавное, что противоположная позиция (в моём понимании, едва ли в полной мере достижимая, но, по крайней мере, взыскуемая) в глазах сторонника первой - морально уязвима: всегда можно сказать, что множество частных "правд" и отказ от морализаторства в оценке застарелых конфликтов отдают оппортунизмом, этическим релятивизмом или ещё чем-нибудь нехорошим. С моей же точки зрения, в подходе к истории и современным национальным проблемам нет ничего хуже добровольной зашоренности, чем бы она ни была продиктована - ксенофобией или человеколюбием. Честность и трезвость хороши сами по себе и не требуют дополнительных оправданий.
Это - что касается "выяснения позиции", так сказать, в теории. А дальше я попытаюсь показать, как Ваш человеколюбивый и морально безупречный подход невольно оборачивается своей противоположностью там, где Вы трактуете не литературные произведения, а знакомые Вам в тенденциозном пересказе исторические факты. Вы пишете: "Отношение польских крестьян к евреям отчетливо выразилось в годы Холокоста, когда они в большинстве своем устраивали настоящую охоту за теми, кто подлежал "окончательному решению"". Скажите, чем эта фраза лучше какой-нибудь антисемитской инвективы, типатого, что евреи "спаивали" русский народ? Если бы за ней не стояло совсем ничего, можно было бы пожать плечами и посетовать на Вашу доверчивость к источникам дезинформации. Но, увы, дело, как всегда, обстояло сложно и безрадостно. Польские крестьяне, прежде всего, панически боялись немцев. Наказание за малейшую помощь, оказанную еврею, каралась в Польше расстрелом на месте - в отличие от Дании, где она, практически, ничем не грозила (классический пример "хорошей" страны) или Франции, с её массовым коллаборационизмом, ничего похожего ны который в Польше не было и не могло быть - просто потому, что поляки были №2 в списке на уничтожение. И, тем не менее: по дороге из Варшавы в Треблинку те самые польские крестьяне, которых Вы охарактеризовали столь нелестным образом, рискуя жизнью, передавали в вагоны с узниками хлеб и воду; по абсолютному числу людей, спасавших евреев Польша занимает первое место в Европе (и аргументы типа "закона больших чисел" меня не убеждают - сравните Украину или Литву); ни в одной из оккупированных стран не было организации типа Жеготы, единственной целью которой было спасение евреев; сведения о лагерях уничтожения попадали к союзникам от Армии Крайовой. Всё это не отменяет того факта, что многие в Польше смотрели на происходящее с точки зрения "пусть немцы избавят нас от евреев, а потом мы избавимся от них самих", но истинная картина не терпит упрощения - ни в ту, ни в другую сторону. Так что, если я оппонирую популярному среди евреев антипольскому мифу, то, опять-таки, не из приверженности к противоположному, а из соображений справедливости.

[pochep]

Вас удивляет, что я не апеллирую к тем авторам, чью позицию не разделяю? Я ничего странного в этом не вижу.
Мои представления об отношении к евреям в годы Холокоста большинства польских крестьян, а не поляков вообще (АК не была крестьянской) основаны, с одной стороны, на давних польских документальных фильмах о годах войны, с другой - на мемуарных свидетельствах евреев, за которыми охотились и которым удалось спастись. Это не исчерпывающие, но достаточно серьезные источники. К полякам и польской культуре я издавна питаю нежность (о чем мне, кажется, доводилось упоминать в каком-то из наших разговоров). Так что заподозрить меня в "полонофобии" мудрено, даже если в этом конкретном случае моя информация оказалась неполной. А Ваши коррективы ничего принципиально не меняют в общей картине преследования евреев, в том числе на земле Польши, если признать, что оно было.
Но это - то самое погружение в частные коллизии, которое исключает возможность прийти к более общему взгляду на вещи.
В российских разговорах аргумент "в действительности все было сложнее, не надо упрощать" сегодня (возможно, в иные времена будет иначе) на практике все чаще ведет к релятивизации истории и редуцированию морального критерия в подходе к ней. Особенно сильно это проявляется в дискуссиях о Сталине и сталинизме, но не только в них. Я действительно думаю, что "отказ от морализаторства в оценке застарелых конфликтов отдает оппортунизмом, этическим релятивизмом или ещё чем-нибудь нехорошим". Только отказ не от "морализаторства", а от "морального критерия" - в пользу бесстрастного объективизма. С позиций такого объективизма (Вас в этом не упрекаю) и в Третьем рейхе довоенного периода можно найти массу хорошего. Однако это в лучшем случае тупиковый путь исследования исторической реальности. "Честность и трезвость" действительно хороши, но ссылка на них предполагает, что оппонент нечестен и нетрезв, поскольку "зашорен" (еще одно Ваше определение). Я бы предпочел в нашем обмене мнениями избегать таких оценочных определений, ставящих собеседников в заведомо неравное положение. Поэтому в ответ на бессмертную фразу, которую Вы припомнили в начале своей реплики, я сошлюсь на другую, столь же бессмертную: "Плюрализм нам нужен. Об этом не может быть двух мнений". По-моему, лучше М.С.Горбачева еще никто об этом не сказал.

[buyaner]

"Релятивизация истории" - это интересно. На мой взгляд, историю невозможно представить себе более "релятивизированной", чем она есть; иными словами, история относительна по определению. Признавая справедливость Вашего требования "избегать оценочных определений, ставящих собеседников в заведомо неравное положение", я, тем не менее, продолжаю утверждать, что Ваш подход страдает тенденциозностью того рода, когда новая информация принимается к сведению лишь постольку, поскольку соответствует неким заранее выстроенным рамкам. Такого рода принципиальная предвзятость строится на базовой посылке несовместимости внятных моральных оценок с отказом от идеологических догм. Её несправедливость можно проиллюстрировать на упомянутом Вами примере сталинско-антисталинской контроверзы. Приверженцы антисталинского мифа, от глубоко мною чтимого А.И.Солженицына до вовсе не чтимого Н.К.Сванидзе, исходят из того, что единственно возможное отношение к И.В.Джугашвили как к нечисти с необходимостью ведёт к признанию его полной недееспособности как государственного деятеля. Достаточно мемуаров Черчилля, которого менее, нежели кого бы то ни было, можно заподозрить в симпатиях к большевизму вообще и Джугашвили в частности, чтобы несостоятельность этой концепции стала очевидной. Но, странное дело, признание титанической работоспособности, силы воли, стратегического мышления и, что самое главное, феноменальной обучаемости этого существа, ни на йоту не прибавляет мне симпатии к нему. В то же время, я понимаю, что жить с сознанием того, что величайшей победой над злом все мы - и я в том числе - пусть даже отчасти обязаны носителю зла (и руководимой им системе), несколько менее комфортно, нежели считать, будто он только и делал, что ставил палки в колёса, будто советская система существовала сама по себе, а страна - вопреки ей, а народ победил сам. Коварство мифа именно в том, что он, как правило, гораздо гармоничнее правды.

[pochep]

Я не знаю, на чем Вы основываете мнение, что "новая информация принимается (мной) к сведению лишь постольку, поскольку соответствует неким заранее выстроенным рамкам", и что мой подход к вопросам истории, в частности к истории еврейского народа, страдает "тенденциозностью" и "мифологичностью". В любом случае это уже обсуждение не первоначально взятой нами темы, а моих недостатков в качестве Вашего собеседника. Это я обсуждать не берусь.
Я предлагал и еще раз предлагаю согласиться с тем, что на историю еврейского народа мы смотрим по-разному. Нам даже удалось сформулировать некоторые точки расхождения в этом вопросе. Остается договориться только о допустимости и правомерности каждой из двух позиций. Или не согласиться с тем, что каждая из них правомерна.
Что же касается дискуссии о Сталине как "эффективном менеджере", минуя моральные аспекты, то она привлекает меня не больше, чем дискуссия об аналогичных менеджерских талантах Троцкого. Или, положим, Гитлера. Или Нерона. То есть нисколько не привлекает. Так что уж это давайте оставим в стороне.

[buyaner]

Вот уж чего я точно стремлюсь всячески избегать - это перехода на личности; говоря о Вашем подходе, я имел в виду исключительно Вашу трактовку некоторых исторических вопросов, а никак не Вас лично. Если мои ответы (в частности, последний) произвели на Вас впечатление "обсуждения Ваших недостатков", прошу прощения.
Я не вполне понимаю, что означает тезис о правомерности разных позиций. С одной стороны, все позиции правомерны в том смысле, что каждый вправе придерживаться своего мнения, и никто этого права отнять не может и не должен пытаться. С другой, если один подход исключает другой, то интереснее не ограничиться констатацией различия, а попытаться понять, где оно начинается, то есть, в чём, собственно, состоит разница подходов, а не вытекающих из них представлений.
Что же касается Вашего последнего замечания, то Вы явно не захотели меня понять. Дискуссии на эту тему я не предлагал, и привёл соответствующий пример не с целью "миновать моральные аспекты", а напротив, имея в виду, что объективная оценка способностей того или иного персонажа моральных оценок отнюдь не исключает.

[pochep]

Остановлюсь на одном Вашем недоумении. "Я не вполне понимаю, что означает тезис о правомерности разных позиций".
Правомерны, вообще говоря, далеко не все позиции. Есть позиции, неприемлемые с моральной, логической, фактической или каких-то других точек зрения. Например, ту позицию, что Холокост выдумали сами евреи в своих корыстных целях, или что вечный двигатель, если очень постараться, может быть изобретен, я считаю абсолютно неправомерной, а в первом случае - еще и преступной.
Но на вопрос о том, правомерно ли историю еврейского народа рассматривать как сложное единство или это сумма разрозненных фактов, не сводимых к единому целому, вполне можно смотреть по-разному, даже апеллируя к одному и тому же эмпирическому материалу. Это вопрос трактовки, понимания. И если трактовки расходятся, то отсюда вовсе еще не следует, что одна из них - фикция, миф (хотя бывает и так).
Далее, если признавать еврейскую историю как некий "метафакт", то естественно рассмотрение ее общих, предметообразующих черт. Тут - применительно к новой эре - можно говорить и о фундаментальном факте рассеяния, а соответственно и чужеродности среды обитания, и об особом способе духовного самосохранения в условиях оторванности от своей земли и своего государства, и о том, что этому препятствовало, и о том, действенным ли оказался этот способ, а если да, то почему, каким образом, в чем были сильные и слабые его стороны, и т.д. По всем этим пунктам или по большинству из них у меня и у Вас, по всей видимости, выработаны разные ответы. И эту разность можно объяснять либо ментальными, психологическими, тезаурусными и прочими изъянами понимания предмета одним из нас (а то и обоими), либо принять как правомерные несхожие версии трактовки этого предмета, заданные его исключительной сложностью и многозначностью. Мне кажется более предпочтительным второй вариант - без приближения к рискованной области argumentum ad hominem, хотя элементы такого приближения я на этот раз, к своему удивлению, в Ваших ответах, откровенно говоря, замечаю. Видимо, дело тут в щекотливости самого предмета разговора, впрямую затрагивающего каждого из нас. Но эта гипотеза - тоже приближение, уже с моей стороны, к упомянутой выше рискованной области. Так что я на ней не настаиваю.

[buyaner]

Пользуюсь возможностью отступить от обозначенной Вами "опасной области". Мне кажется, корень наших расхождений применительно к еврейской теме - в трактовке "фундаментального факта рассеяния". Я уже упоминал, что оно не носило характера бегства - хотя бы в силу того факта, что после Вавилонского пленения численность диаспоры резко преобладала над населением Иудеи - даже после того, как его численность возросла при хасмонейских царях Иоханане Гиркане и Александре Яннае. По современным оценкам, еврейское население римской провинции Палестина составляло приблизительно 2,5 миллиона человек, притом что, согласно приводимым Бар-Хебреусом данным переписи, проведённой при Клавдии, в пределах одной только Римской империи жило 6944000 евреев, а в Вавилонии, Персии и прилегающих областях насчитывалось не менее миллиона (думаю, гораздо больше). Таким образом, даже после катаклизмов, вызванных двумя неудачными восстаниями, еврейская диаспора если и увеличилась, то незначительно. И здесь мы подходим к ключевому моменту. Говоря об "особом способе духовного самосохранения в условиях оторванности от своей земли и своего государства", Вы, на мой взгляд, совершаете ошибку, характерную практически для всех комплиментарных трактовок еврейской истории. То и дело приходится встречаться с удивлением по поводу того, как евреям удалось сохранить идентичность на протяжении двух тысяч лет, тогда как более, казалось бы, благополучные народы, ни от чего не отрывавшиеся и связи с родной землёй не утрачивавшие, появлялись и исчезали. А удивляться нечему - здесь налицо не парадокс, а причинно-следственная связь: оттого и сохранились, что жили в рассеянии. Рассеяние, причём структурированное, организованное и на раннем этапе ограниченное городами с налаженной инфрастуктурой, придавало системе гибкость: никакая катастрофа (голод, война, эпидемия, экономический крах), постигшая одно из её звеньев, не разрушала системы в целом. Кроме того, живя на родине, народ может, сам того не заметив, утратить преемственность, сохранив идентичность: испанские горцы - прямые потомки кельтиберов римского времени; равнинные немцы ассимилировали массу славян и балтов, тирольцы могут восходить аж к доиндоевропейскому населению Европы и т. д. Примерно то же самое, по всей вероятности, произошло с остатками еврейского населения Палестины: они сохранили связь с землёй, но перестали быть евреями, тогда как евреям рассеяния было гораздо проще сохранить идентичность, нежели ассимилироваться. Консерватизм диаспор - вещь, в сущности, не требующая доказательств: достаточно взглянуть на русских староверов, сохранивших, переселившись на Балканы, на Кавказ и даже в Америку, не только веру, но и архаичные русские говоры; буров, говорящих на очень архаичном диалекте голландского, и тех же евреев, сохранивших - именно благодаря рассеянию - староиспанский и средненемецкий языки и утративших их с переселением на "землю предков".

[pochep]

Есть разница между диаспорой, существующей при наличии "центра", "метрополии" (как, например, у армян), и диаспорой, не имеющей такого центра (как, например, цыгане, которых нацисты собирались полностью уничтожить, наряду с евреями). Во втором случае обычно происходит маргинализация этносов, а со временем все больше дает о себе знать тенденция к ассимиляции. Евреи - в целом - продержались и несмотря на все трудности своего положения всегда оставались значимыми "игроками" на арене мировой истории. Это первое.
Еврейское рассеяние после окончательного крушения еврейской государственности растянулось на два тысячелетия - срок, даже по меркам мировой истории, огромный. К тому же евреи пронесли через этот исполинский период, равный времени существования христианства, не только отчетливую память о своем прошлом, своих предках, но и свою религию, вызывавшую или обострявшую враждебность к ним в среде их существования на чужбине. В этом смысле их можно отчасти уподобить ранним христианам. Это во-вторых.
Одновременно с консервацией исторической памяти (прежде всего - через рутинный бытовой уклад) шло, хотя и медленно, развитие еврейской духовной культуры, то есть она была живой, развивающейся, а не просто постоянной репродукцией себя самой. И это в-третьих.
В результате оказалось возможным спустя два тысячелетия возвращение к истокам, возрождение - на новой основе - того, что было когда-то, казалось, невозвратно утрачено, но телеологически всегда присутствовало в еврейской культуре как ее вектор. Это в-четвертых.
Много Вы знаете аналогов этому в мировой истории? Я - нет.
К апологетике еврейского народа все это не имеет никакого отношения. Это имеет отношение к осознанию абсолютной уникальности исторической судьбы евреев, даже если исходить из той прописной истины, что история каждого народа по-своему уникальна. И эта уникальность придает истории еврейского народа целостность. Таков мой - хотя, конечно, не только мой - миф о евреях. Не исключающий иных трактовок еврейской истории. И даже, как известно, иных злокозненных мифов.

[buyaner]

То, что Вы с такой готовностью признаёте своим "мифом о евреях", на самом деле, не миф, а набор тезисов, три из которых суть констатация фактов (допускающих, замечу в скобках, отнюдь не апологетическую трактовку, как, к примеру, у Ф.М.Достоевского), а четвёртый представляет из себя именно не факт, а сугубую трактовку, причём, на мой взгляд, весьма спорную. Так что рассматривать их надо в отдельности. И здесь возможно чаемое сближение позиций - хотя бы на уровне голой констатации.
Я менее всего склонен отрицать уникальный характер еврейской истории. Разница в наших взглядах на неё, как я уже говорил, во многом объясняется тем, что там, где Вы усматриваете проблему, я вижу объяснение. Но - объяснение механизма, а не причины. Мне более или менее ясно, что столь долгая история и способность, приспосабливаясь к меняющимся условиям, сохранять религиозную и, в меньшей мере, культурную идентичность оказались возможны благодаря рассеянию, а не вопреки ему. Но вопрос, почему, вернее, благодаря чему возник столь эффективный механизм, остаётся открытым. Человеку верующему невозможно не усмотреть в этом провиденциального смысла, но мы с Вами договорились в метафизику не лезть, и я не полезу.
По поводу первого тезиса позволю себе усомниться в корректности Ваших выводов. Как Вы сами заметили, существует не так много сопоставимых примеров, чтобы столь поспешно от наблюдений переходить к заключениям. Общего между армянами и евреями больше, нежели различий, и, к сожалению, основной, на сегодняшний день, общий пункт состоит в том, что величайшие в истории обоих народов катастрофы постигли их на территории максимального скопления и плотности. У армян эта территория совпадала с исторической родиной, но их это, как Вы знаете, не спасло. Маргинализация, о которой Вы говорите применительно к цыганам, в полной мере применима к таким еврейским общинам, как индийские, горские или курдские евреи, не говоря уже об эфиопских.
А четвёртый Ваш тезис - совсем иного рода. Когда я говорю о мифологизации, то имею в виду, кроме всего прочего, характерный лексикон: "возрождение", "возвращение к истокам", "корни", "почва" и прочая, и прочая. Одна из причин, по которой мне кажется целесообразным, как минимум, стараться его избегать, аналогична той, по которой Вы считаете неуместными оценочные категории типа "честности" и "трезвости". То, что с моей точки зрения "честность", кажется Вам морально уязвимым релятивизмом; то, что Вы называете "возрождением", для меня - вырождение. И это притом, что я отнюдь не склонен к идеализации диаспоры.

[pochep]

Действительно, точек совпадения у нас теперь больше, чем точек расхождения, и больше, чем мне казалось. Чему я рад.
О пунктах расхождения.
Рассеяние далеко не всегда и не для всех народов оказывалось ферментом сохранения идентичности. Нередко оно приводило, повторю это слово, к маргинализации, как произошло, например, с персами, до сих пор в виде малых этнических групп разбросанных по миру, или попросту к ассимиляции, растворению в других этносах. О еврейской диаспоре ни того, ни другого не скажешь. По моему мнению, центром ее духовной кристаллизации стала мощная привязанность к разрушенной, но глубоко интериоризированной родине и вере предков. Это же делало евреев чужаками для тех народов, в среде которых они жили. Евреи диаспоры несли свой Израиль в себе. Новогоднее пожелание встретиться на будущий год в Иерусалиме вошло в еврейский быт задолго до возникновения сионизма и носило вовсе не прагматический характер, а было ритуальным подтверждением верности своему прошлому библейских времен и сохраняющейся духовной актуальности этого прошлого.
То, что сегодня, как две и три тысячи лет назад, Израиль - страна иудеев, евреев, это не миф, а геополитический факт, граничащий с чудом. В этом смысле произошло возрождение, которое тоже нельзя не признать фактом. То, что в своей стране евреи заговорили на языке предков, отказавшись от диалектных вариаций языков тех народов, в среде которых жили на чужбине, - еще один уже упоминавшийся мной поразительный факт. Это как если бы русские заговорили вдруг на древнерусском или церковнославянском языке. Но такое немыслимо, а в Израиле подобное произошло.
Это я все в защиту своих тезисов.
Теперь о Вашем тезисе относительно провинциальности израильской культуры и утраты ею много из культурного достояния, накопленного в эру рассеяния. Возможно, это так. Но ведь и собственно культура еврейской диаспоры, например в России, тоже оставалась во многом провинциальной по сравнению с культурой "метрополии": у нее были очень ограничены возможности для роста, она и в культурном отношении находилась за "чертой оседлости" или подвергалась "культурной ассимиляции" в поле притяжения великой русской культуры. Да и что такое 62 года по сравнению с двумя тысячелетиями, а тем более - со всей глубиной еврейской истории? К тому же уже за эти полвека с немногом новой еврейской страной было достигнуто столь многое, в том числе и в культурной сфере, что это внушает большие надежды на будущее. Если Израиль не лишат этого будущего, чего полностью исключать нельзя.

[buyaner]

Хотелось бы, с Вашего позволения, в очередной раз уточнить некоторые частности - на одних обобщениях далеко не уедешь. Не вполне понял Ваше замечание насчёт персов; похоже, Вы имеете в виду парсов, то есть, зороастрийцев. Если так, то дело обстоит не совсем так, как Вы себе представляете. В любом случае, масштабы не те - еврейская диаспора, действительно, уникальна именно по масштабам, в этом мы с Вами сходимся (было бы даже странно не сойтись в очевидном).
Заговорить на "языке предков" (простите за кавычки, но считать современный, во многом искусственный, иврит языком чьих-либо предков, тем более, своих собственных, мне сложно) или на каком-нибудь воляпюке можно при соблюдении одного фундаментального условия: это должно быть койнэ, позволяющее преодолеть языковые барьеры. Ценою этого эксперимента была, как я уже говорил, утрата огромного пласта культуры, вернее, культур, так что меня он, мягко говоря, не вдохновляет именно в культурном плане, хотя с точки зрения государственного строительства он, скорее всего, был неизбежен.
Такой язык, как идиш, никак нельзя считать "диалектной вариацией", хотя, строго говоря, формального разграничения языка и диалекта не существует. Вообще же, я очень скептически отношусь к еврейской культуре - как в рассеянии, так и в Израиле. Величайшие еврейские достижения лежат в иной сфере, и еврейская уникальность, отчасти, состоит в этой способности обходиться без того, что составляет основу существования иных народов. На собственном культурном поле (в отличие от чужих) евреи неконкурентноспособны - в этом для меня заключается один из уроков сионизма.

[pochep]

С персами - очередная непростительная описка, уж простите. Я имел в виду ассирийцев.
Судить о соотношении нынешнего иврита с древним я не берусь, тут Вам виднее. Но все же сошлюсь не на самый авторитетный, однако и не пустячный источник - Википедию: "Язык, считавшийся мёртвым в течение 18 столетий, становится языком повседневного общения, государственным языком Государства Израиль". И ведь эти несколько десятилетий - только начало процесса возрождения иврита. Как пойдет дело дальше, покажут время и общий ход развития израильской культуры.
Достижения собственно еврейской культуры, насколько я могу о них судить, меня тоже не особенно вдохновляют: дефиниция "местечковость" тут, пожалуй, не будет лишней. Впрочем, многое в еврейском культурном наследии мы, вероятно, просто плохо знаем (по крайней мере я). Во всяком случае Мартин Бубер - по общему признанию, один из крупнейших религиозных мыслителей 20 века. Но не будем снова уходить в частности.
Эта наша дискуссия, по моему ощущению, дала сбой где-то к середине, но затем мы вышли к взаимопониманию (не консенсусу, ну и ладно).
Хочу напоследок, не для перехода к новому витку обсуждения, а для уточнения моей позиции, сказать еще о двух вещах. Появление еврейского государства, как мне кажется, изменило акценты в проблеме еврейской диаспоры и ассимиляции. Диаспора перестала быть вынужденной необходимостью и превратилась в дело свободного выбора человека. Тот же статус свободного выбора, а не "бегства от еврейства", получила и ассимиляция. Правда, в развитых странах этот процесс начался раньше, с ослаблением или преодолением былой дискриминации евреев. Но все равно поле возможностей, отвечающее фундаментальным правам человека, для евреев с появлением Государства Израиль расширилось. И я это ценю.
Если у Вас не возникнет желания что-то мне возразить или добавить к сказанному выше, то спасибо Вам, Давид Борисович, за очередной содержательный и интересный для меня диалог. Надеюсь, не последний.

[buyaner]

И Вам спасибо, Анатолий Аркадьевич. Всегда рад Вашим комментариям и, во избежание недоразумений, хочу заверить Вас, что, даже если та или иная моя реплика может быть истолкована нежелательным образом, Вы всегда можете исходить из того, что никакое расхождение во мнениях не затрагивает моего к Вам уважения.