Пирамида общественных отношений и мир наизнанку
Психолог Абрахам Маслоу в своё время сформулировал достаточно методологически успешную «пирамиду потребностей»: «я совершенно убежден, что человек живет хлебом единым только в условиях, когда хлеба нет. Но что случается с человеческими стремлениями, когда хлеба вдоволь и желудок всегда полон? Появляются
более высокие потребности, и именно они, а не физиологический голод, управляют нашим организмом. По мере удовлетворения одних потребностей возникают другие, все более и более высокие. Так постепенно, шаг за шагом человек
приходит к потребности в саморазвитии - наивысшей из них».
Эта концепция позволяет понимать простейшие вещи. Прежде чем думать о высоком, людям следует элементарные задачи своего бытия решить. Обвинять их в бездуховности и отсутствии возвышенных мотивов, когда им детей нечем кормить, достаточно глупо.
Однако мы редко задумываемся о том, что подобную же пирамиду можно выстроить в сфере социальных отношений, а это оказывается куда более важной абстракцией.
Мы до сих пор в основном солидарны с идеей военного теоретика Карла Клаузевица, что «война есть продолжение политики другими средствами». В соответствии с этим представлением, насилие является неким спорным, но всё же политическим инструментом, «последним доводом королей», который следует доставать из рукава в решающий час испытаний. Сейчас это некая "чёрная магия", запретная, а потому крайне привлекательная.
Физическое насилие со смертельным исходом (на 100 тысяч жителей, 2002 год, данные ООН)
Это искажает наше представление о насилии, мистифицирует его и в конечном итоге оправдывает его использование, когда нет политических вариантов решения проблем отношений между людьми. В результате этого логического переворота "вверх ногами", войны оказываются достаточно распространённым явлением, в результате которых только в XX веке человечество потеряло убитыми порядка 200 млн. человек, каждый год в результате насилия мы теряем по 1,5 млн. человек, а войнам, убийствам и насилию, как таковым, не видно конца. Хотя с другими бедствиями, вроде массовых эпидемий, которые ещё в начале прошлого века выкашивали по 40 млн. человек за раз, мы более-менее научились бороться.
Логика, индивидуальная психология и весь исторический материал просто вопиют о том, что дело обстоит ровно наоборот - политика является продолжением войны иными средствами, тогда как насилие является базовой, более примитивной моделью социальных отношений. Первое что мы делаем с чем-то чуждым и не понятным, представляющим на наш взгляд опасность, это атакуем или готовимся к атаке и уже потом, если повезёт, нам удастся договориться и выстроить какие-то более культурные формы отношений. Сначала люди охотились на животных и только потом догадались их приручать. Сначала мужчины утаскивали женщин за волосы в пещеры, а племена проламывали друг другу головы и только потом стороны догадались как-то более цивилизованно общаться друг с другом, стали торговать, формировать племенные союзы и целые нации с нормами международного права и наднациональными институтами.
Карта гражданского оружия на душу населения по странам в соответствии с "Обзором стрелкового оружия 2007"
Мы можем сколько угодно убеждать себя в "пацифизме" и отказываться от насилия, однако воображаемую цивилизацию победившего ненасилия поработит первый маньяк, решившийся действовать при помощи силы, или истребит первый хищник, который догадается начать питаться этими "пацифистами".
Рассмотрение политической истории лишь подтверждает этот суровый реализм - сначала военные дружины и короли древности навязывали силой свою волю и власть порабощённым племенам, потом племена устраивали бунты и мятежи, перерастающие в городские беспорядки, по итогам которых монархии шли на элементы представительства, признание прав или сменялись демократическими республиками.
Мы живём в прагматическом мире населённом достаточно рациональными существами, а значит, если что-то можно без особых проблем взять силой, например Вашу собственность или Вашу жизнь, значит, непременно найдётся тот, кто воспользуется этой возможностью. Даже если это будет один варвар на миллиард просвещённых гуманистов, этого будет достаточно чтобы он перебил всех этих "пацифистов" или навязал им свою волю.
Из всего этого вытекает печальный, но очень важный для нас всех вывод - насилие и война первичны, они являются базисом общественных отношений. Если что-то можно отнять при помощи силы или завоевать, то можно конечно проявлять великодушие и получать это лаской и торгом, однако таких умников будет не много и одного беспринципного циника хватит для коллапса всей этой системы.
Из всего этого не следует призыва «воруй-убивай!», напротив, цивилизация строится на понимании этой данности, выстраивает механизмы защиты и силового сдерживания, как от внешнего, так и от внутреннего насилия, после чего начинает уже работать политика, экономика, а потом и альтруистический симбиоз с благотворительностью.
Однако стоит забыть об этом силовом базисе общественных отношений, и цивилизация начинает разваливаться. Величайшие культуры поглощает тирания и произвол, а успешные империи разваливаются под давлением внешних и внутренних варваров. Зачем торговать и меняться, когда можно воровать и грабить? Зачем договариваться и считаться с чьими-то правами, когда можно брать что пожелаешь силой? Такие вопросы кажутся нелепыми для цивилизационного человека, однако сама эта цивилизация строится на штыках. Демократия и правовое государство существуют в условиях вооружённого гражданского общества, даже если оно, как в Великобритании, последний раз серьёзно заявляло о себе лишь в эпоху Славной революции 17 века, закрепив в Билле о правах своё право на оружие. Не говоря уже о суверенитете и независимости отдельных наций, существующих благодаря собственной армии, ополчению и военным союзам, что достаточно очевидно.
Учитывая это, следует понять, что право как феномен общественных отношений - это договор, чьё заключение актуально только между равными сторонами, которые не могут навязать свою волю друг другу другими, более примитивными средствами насилия, как это мы делаем в отношении примерно 4,5 млрд. голов одомашненного скота. Животные ведь тоже способны к какой-то примитивной «речи», которую мы даже распознавать умеем всё лучше, обладают своими претензиями на собственность определённых территорий, однако людям всё это не интересно, пока их можно силой тащить, в лучшем случае, в зоопарки. Конечно, субъект права может проявлять великодушие, например, защищая жизнь дельфинов или снежных барсов, подобно тому, как общество оберегает своих недееспособных членов, однако и здесь эти правовые гарантии существует лишь на штыках тех, кто готов эти правовые принципы защищать силой.
Если мы понимаем, что насилие первично, это значит, что мы, чтобы содействовать развитию более сложных форм человеческих взаимоотношений, должны всемерно поощрять способность людей применять силу (а значит оружие), что позволяет не только избегать собственно насилия благодаря силовому сдерживанию, но и обеспечивать развитие более сложных форм взаимоотношений.
Образцовым примером в этом смысле является Швейцария, где тотально вооружённое народное ополчение позволяет стране сохранять свои принципы прямой демократии, делая эту страну одной из самых стабильных, безопасных и процветающих в мире. С другой стороны, Великобритания, хотя и сумела сохранить свою относительную демократию, в условиях отказа от принципов вооружённого сдерживания злоупотребляет своей централизацией.
В результате она за короткое по историческим меркам время лишилась своего статуса самой большой из когда-либо существовавших в истории империй, а теперь уже стоит в одном шаге от потери единства с Шотландией и Уэльсом, потеряв даже Ирландию, хотя там сохранили государственный статус английского языка. Сравните это с ситуацией в Швейцарии, где нет даже государство образующего народа, а страна из себя представляет союз из, по меньшей мере, 4-х языковых общностей. Но благодаря всеобщему вооружённому ополчению, в столице не приходит в голову безумная идея поражать в правах и самоуправлении другие территории и они лишь укрепляют своё единство.
Понимание первичности войны и насилия в общественных отношениях является важнейшей социальной истиной, которая требует от нас создавать благоприятные условия для силового сдерживания, что в свою очередь является залогом мира, единства и правопорядка между людьми. Без этого чёткого понимания пирамиды и иерархии общественных отношений, всё это остаётся пустыми декларациями, также как мало чего стоят призывы к человеческой духовности и творческой реализации, если людям нечего есть.
Всё это казалось бы банальностями, если бы не упорные и тотальные попытки отрицать эту данность на всех уровнях социальных отношений, что и объясняет тот масштаб насилия и несправедливости, которые нас окружают.
Это не уникальный парадокс развития цивилизации. В своё время попытки сделать жизнь бедняков лучше за счёт раскулачивания и запрета богатеев тоже привели к известным трагическим последствиям. Так и борцы с милитаризмом и насилием на практике их лишь провоцируют и умножают, не сопоставив причины и следствия.
