Москва и сверхагломерации
Мегалополисы (сверхагломерации) - гигантские городские суперагломерации, сращивающие в себе множество более мелких городских регионов, образуя таким образом сплошной покров человеческой цивилизации.
Греческий архитектор Доксидиадис не без оснований предсказывал, что в перспективе ближайшего столетия множество городских сообществ сможет образовать Экуменополис - сплошную сеть расселения на территории Земли. При этом и в проекте Доксидиадиса и по опыту уже существующих мегалополисов, этот процесс будет проходить прежде всего в прибрежной зоне, ибо и людям как-то у моря веселее живется и экономическое процветание практически невозможно без тесной интеграции в мировую торговлю, которой благоволит морское соединение.
Одним из образцовых примеров этого глобального процесса является Босваш - цепь городов в США на 750 км. вдоль Атлантического побережья, где на 3% территории страны, сосредоточено 15% её населения (45 млн. человек) и 25% промышленных предприятий. Не случайно во время холодной войны разрабатывались модели оружия, способного одним суперцунами смыть всё атлантическое побережье, однако история всё расставила по своим местам и в отличие от СССР, Босваш живее всех живых.
С другой стороны северо-американского материка расположен Сансан - сверхагломерация от Сан-Франциско до Сан-Диего. Эта городская зона вышла уже на межгосударственный уровень, объединяя в себе ещё и муниципалитеты со стороны Мексики. Третий аналогичный мегалополис Северной Америки формируется в районе Великих Озёр и условно называется "Чипитс" (Чикаго, Питсбург и ещё десятки городов в том районе, зачастую включая даже территории Канады).
Аналогичные прелюбопытнейшие процессы наблюдаются в двух прибрежных регионах Китая, в дельтах Жемчужной реки и Янцзы, в районе Токайдо в Японии. К мегалополисам также относят "Голубой Банан" в Европе, протянувшийся от Северной Италии до Англии, с населением в 110 млн. жителей, являющийся в сущности становым хребтом и европейской экономики и европейской культуры и европейской интеграции.
Связи с этим примечательны несколько вещей.
Прежде всего мегалополисы, и в конечном итоге Экуменополис, формируют не только и не сколько политики и государственные организации. Иначе этот процесс протекал бы лишь в административных рамках государств и получался лучше всего у КНДР, а не носил отчётливо международный характер, типичный лишь для стран с крайне благоприятными условиями для развития капитализма. Мегалополисы формирует стихия социальной самоорганизации с её фундаментальной составляющей в виде рыночной экономики. Умные государства и политики могут только постараться минимальным образом мешать этому процессу. При этом именно на фоне постепенного вырастания "вселенского города" наблюдаются и процессы интеграции. На фоне "голубого банана" это особенно отчётливо видно, ведь там сначала выстроились единые торговые, производственные, экономические, культурные связи формировавшиеся тысячелетия и лишь вслед за этим встал вопрос о формировании единой Европы в форме Европейского Союза (со Швейцарией, которой хватило ума сразу не препятствовать этому процессу, поэтому там вопрос политической интеграции не так актуален, так как и текущее политическое устройство не препятствует негосударственной интеграции региона). При этом государственные деятели на протяжении веков эти связи пытались разорвать, баловались протекционизмом и войнами, Англия, Германия, Франция и Италия имеют давнюю историю взаимных конфликтов, однако вопреки этим процессам торговые отношения и разделение труда постепенно вынудили даже самые горячие головы сложить оружие и заняться мирным строительством.
Формирование мегалополисов, очевидно, вступает в противоречие с господствующими в России административно-командными подходами по принципу "один город - одна администрация". Решать проблему "перенаселения" Москвы всерьёз решили посредством политического укрупнения её границ, развивать Владивосток и Сочи тоже пытаются путём укрупнения административных единиц, что является достаточно наглядной иллюстрацией господствующего патерналистского подхода мистической веры в силу государственного регулирования.
Действительность, напротив, свидетельствует о том, что эффективное развитие городов и их укрупнение идёт не вопреки, а благодаря самостийному и карликовому местному самоуправлению, что наглядно проявляется в Европе и США, где мегалополисы формируются именно в условиях высокоразвитого и локализованного местного самоуправления, способствующего эффективному развитию конкретных малых территорий, тогда как отчуждённость территорий встроенных в большие бюрократические системы перераспределения и регулирования, напротив, консервируют их развитие, где бюрократией сковывается и подавляется перераспределительными субсидиями деловая активность, лишая стимулов к активной экономической деятельности и доноров и реципиентов.
Для стимулирования городского развития, напротив, следовало бы предельно локализовывать и расширять компетенцию местного самоуправления, перемещая его, например, с уровня "Московской мэрии", на уровень округов, управ, а в идеале сразу ТОСов и ТСЖ (в Европе эту функцию выполняют локальные коммуны), которые в конечном итоге и должны напрямую собирать и распределять местные налоги, лучше чем кто-либо другой, понимая специфику местных проблем и осуществляя всю полноту местного самоуправления.
Не спроста ушибленные на голову любители архаизации общества так сокрушаются по поводу т.н. "брюсселизации" когда вероломные независимые от городской управы локальные коммуны сами формулируют и проводят политику застройки, очищая город от рухляди и делая его все европейским глобальным центром, а не архаичным захолустьем козопасов и средневековых руин которые когда-то строили на более древнем историческом субстрате и не комплексовали по поводу порчи "исторического лица" эпохи неолита и хижин из хвороста и кизяка.
Именно в условиях развитого локального самоуправления происходит интенсивное развитие городских сообществ и их сетевое объединение в мегалополисы, тогда как формирование единой централизованной администрации таких образований является удачным способом спровоцировать стагнацию их развития, что достаточно отчётливо видно на опыте России, где несмотря на огромный территориальный и ресурсный потенциал, страна в силу своей гиперцентрализации пребывает в фактическом состоянии малонаселённой и бедной пустоши выживающей за счёт углеводородов более чем на половину формирующих её бюджет.
В Азии эта проблема долгое время решалась и где-то решается посредством компактного и минимального бюрократического вмешательства не только на уровне местного самоуправления, но и в масштабах всей страны, передающейся в сферу приоритетной компетенции и инициативы корпораций, однако переход к этому состоянию от условно демократического общества вряд ли возможен, поэтому предельный рост полномочий местного самоуправления, сможет хотя бы в локальных масштабах создать очаги развития, чей опыт уже в последствии окажется заразительным.
Другой характерный вывод, который следует вывести из феномена мегалополисов - это противоестественное состояние современной Москвы которая не имеет перспективы вырасти в сверхагломерацию и мегалополис, потому что она не развивается вместе с соседними городами, а развивается за их счёт. В прямом смысле, ведь большинство регионов центральной России не только вымирает, но и переживает депопуляцию и бегство населения в столицу.
В соответствии с тенденциями развития современных сверхагломираций, эти процессы носят сетевой характер и наблюдаются в благоприятных районах для международной торговли, объединяя в себе зону комфортного прибрежного проживания и максимальную включённость в мировое разделение труда. Именно поэтому сверхагломирации формируются не в пустыне Каракорум или в глубинах Кордильер, а в выгодных с точки зрения обмена и проживания, прибрежных зонах (более 60% мирового населения проживает не далее 60 км. от побережья морей, заливов и океанов, остальные в большинстве своем, проживают на берегу рек и озёр соединённых судоходными каналами с мировым океаном).
В России зонами перспективного развития подобных мегалополисов являются, прежде всего, побережья Балтики, Чёрного, Белого морей и Тихого океана (разумеется, в относительно южных районах). Основание Санкт-Петербурга, развитие Архангельска, Мурманска, Владивостока и района "Большого Сочи" в этих условиях предельно логично. Москва выделяется из этой закономерности именно в силу своего политико-административного статуса и стягивает в себя циклопические ресурсы и людей именно будучи столицей гиперцентрализованного государства, однако с одной стороны, перспективы развития такого мегаполиса весьма туманны, ведь и производства и зоны комфортного проживания из него убегают в более благоприятные районы, а само его существование возможно, пока существует армия распределителей чужого, выкачивающая из остальной страны ресурсы, оседающие в столице и уже растекающиеся через дырки в бюджетах по многочисленному обслуживающему персоналу которому перепадают с этой не вполне экономической деятельности свои крохи.
Простой взгляд на карту любого города из реальных сверхагломераций, в прямом смысле слова строящихся по сетевому принципу и Москву, развивающуюся радиально, от тех ошмёток, что перепадают местным жителям из Кремля, позволяет чётко понять что к чему и насколько сложившаяся в России ситуация не здорова.
Безусловно, эта болезненная централизация была типична для всех древних империй, однако пока в других обществах утвердилось буржуазное самоуправление, в России централизация усугубилась сначала большевиками, которые слишком боялись свой строящий народ коммунизм, чтобы давать ему лишнее самоуправление, а потом властями новой России, где вместо сколько-то решительных действий по обновлению и слому этой чудовищной гиперцентрализованной структуры, данная "государственная традиция" была бережно сохранена и продолжена, считаясь основной добродетелью современной администрации в стране.
Эта суровая истина является ещё одним серьёзнейшим аргументом в пользу необходимости переноса всей полноты столичных функций куда-то ещё и даже отвечает на вопрос куда именно. С учётом сохраняющейся вопиющей недоразвитости территорий русского Дальнего Востока, на фоне переноса мирового центра экономической активности именно на тихоокеанские побережья (привет от Китая, Японии, Кореи, Калифорнии с её Кремниевой долиной и пр.), становится очевидным необходимость перемещения столицы не куда-то ещё, а именно во Владивосток, благо, для правительственного квартала уже есть построенный мост и базовая инфраструктура в районе с патриотичным названием остров "Русский". Разумеется, оперативное военное командование и Генеральный штаб, в силу специфики приграничных территорий там находиться не должны, и им стоит переехать куда-нибудь на Урал, однако в эпоху ядерного сдерживания, вероятность силовой агрессии становится убывающе маловероятной, зато расположение политической столицы на Дальнем Востоке, позволило бы и дать мощный импульс к развитию этих благословенных территорий и оздоровить политику государства как таковую, заставив её оторваться от углеводородной иглы и переориентироваться на инновационное, интегрированное в мировую торговлю, опережающее развитие, без чего будущее страны весьма печально.