Антипатриотическое воспитание
Оригинал взят у aillarionov в Антипатриотическое воспитание
И национальная память о сражениях прошлого и тем более политика властей по отношению к такой памяти (либо ее сохранению, либо вытравливанию) отличаются заметной избирательностью.
Лучше всего помнятся (а также заметно и слышимо отмечаются) битвы, произошедшие на территории своей страны, в которых к тому же одержаны победы - либо действительные, как Куликовская, либо т.н. «нравственные», как в случае с Бородинской.
Победы на территории других стран помнят хуже.
Поражения же - как на своей территории, так и тем более за рубежом - часто вычеркнуты из национальной памяти.
«Битву народов» под Лейпцигом, крупнейшем до первой мировой войны сражении в мировой истории, в которой наибольшие потери среди союзников по антинаполеоновской коалиции понесли русские войска (23 тыс. из 54 тыс.), в современной России вспоминают нечасто.
Если же во главе других государств, на территории которых произошла победная для русского оружия баталия, оказался сегодняшний «внешнеполитический оппонент», то мемориальные мероприятия со стороны нынешней власти могут быть просто проигнорированы, - как это произошло, например, с празднованием 300-летия Полтавской битвы в 2009 г.
Однако почти тотальной мемориальной дискриминации подвержены военные катастрофы, случившиеся в ходе колониальных войн. Такие, например, как фактическое уничтожение Балтийского флота во втором Роченсальмском сражении 1790 г., сдача мощнейшей крепости Бомарсунд в 1854 г., или же беспрецедентный (возможно, во всей мировой истории) разгром превосходящих по численности и вооружению сил при Суомуссалми в 1939-40 гг. Хотя как раз знание истории именно таких сражений и сохранение общественной памяти о них является, возможно, наиболее действенным в воспитании подлинного патриотизма. То есть чувства настоящей любви к своему Отечеству и его гражданам, умения дорожить жизнями соотечественников, жертвуемых властями ради неправого дела вдали от своей земли. Без знания и памяти о поражениях и жертвах колониальных войн вырастают не патриоты, а имперцы.
И национальная память о сражениях прошлого и тем более политика властей по отношению к такой памяти (либо ее сохранению, либо вытравливанию) отличаются заметной избирательностью.
Лучше всего помнятся (а также заметно и слышимо отмечаются) битвы, произошедшие на территории своей страны, в которых к тому же одержаны победы - либо действительные, как Куликовская, либо т.н. «нравственные», как в случае с Бородинской.
Победы на территории других стран помнят хуже.
Поражения же - как на своей территории, так и тем более за рубежом - часто вычеркнуты из национальной памяти.
«Битву народов» под Лейпцигом, крупнейшем до первой мировой войны сражении в мировой истории, в которой наибольшие потери среди союзников по антинаполеоновской коалиции понесли русские войска (23 тыс. из 54 тыс.), в современной России вспоминают нечасто.
Если же во главе других государств, на территории которых произошла победная для русского оружия баталия, оказался сегодняшний «внешнеполитический оппонент», то мемориальные мероприятия со стороны нынешней власти могут быть просто проигнорированы, - как это произошло, например, с празднованием 300-летия Полтавской битвы в 2009 г.
Однако почти тотальной мемориальной дискриминации подвержены военные катастрофы, случившиеся в ходе колониальных войн. Такие, например, как фактическое уничтожение Балтийского флота во втором Роченсальмском сражении 1790 г., сдача мощнейшей крепости Бомарсунд в 1854 г., или же беспрецедентный (возможно, во всей мировой истории) разгром превосходящих по численности и вооружению сил при Суомуссалми в 1939-40 гг. Хотя как раз знание истории именно таких сражений и сохранение общественной памяти о них является, возможно, наиболее действенным в воспитании подлинного патриотизма. То есть чувства настоящей любви к своему Отечеству и его гражданам, умения дорожить жизнями соотечественников, жертвуемых властями ради неправого дела вдали от своей земли. Без знания и памяти о поражениях и жертвах колониальных войн вырастают не патриоты, а имперцы.