Sexual harassment на личном примере: нужна ли в России статья за "сексуальные домогательства"
Решила тут одна правозащитная организация - Ассоциация адвокатов за права человека - за введение в УК РФ статьи за сексуальное домогательство побороться. Обратилась эта организация за мнением ко мне, ведь, как правило, женщины жертвами таких действий становятся (хотя бывает и мужчины - тоже). Но, тут, как говорится, прямо в точку попали. Несколько лет назад, в институтские времена такая история случилась и со мной.
История эта началась на 4-м курсе университета, в 2009 году. У меня тогда было куча работы, и я редко появлялась в ВУЗе, однако всё равно экзамены сдавала на пятёрки, в силу специфики моего гуманитарного образования, где вполне невинные и безгрешные риторические навыки со способностью к абстрактному мышлению с лихвой компенсировали длительную и нудную зубрёжку. Однако в любой идиллии бывают свои сбои и мой сбой был лысоватым Аленом Делоном-преподавателем за 50 лет, не скрывающим своей гиперсексуальности (что вообще характерно в качестве модели самоутверждения для подобных делонов) .
Я и так не часто ходила на пары, но посещать его пары у меня пропало всякое желание, поскольку их содержимое имело весьма туманное отношение к предмету, а в основном состояло из его «уморительных» историй, панибратства со студентами, пространных рассуждений о сбившихся гендерных ролях и издевательств над теми, с кем ему приходилось раньше в жизни пересекаться.
Кульминация ситуации случилась, когда я пришла на сдачу экзамена. Оставив меня один на один с ним в аудитории мой преподаватель прямо заявил, что сдача экзамена для меня возможно только при условии сексуальной связи. Описание всей истории я описала в своем блоге тут.
В сухом остатке для тех, кому лень «лезть эту желтую историю» произошла со мной самая классическая история шантажа, когда преподаватель отказался оценивать мои знания и настаивал на интимных взаимоотношениях взамен отличной отметки в зачетной книжки. К несчастью для него я оказалась связана с деятельностью СМИ и закончилась для него не только заявлением в деканат и судебным процессом, но и обернулась публичным скандалом.
Однако благодаря этой истории рассуждать о том, что такое sexual harassment я, наверное, могу со всей ответственностью за свои слова. Для правозащитной организации я подготовила комментарий, который они опубликовали на своем сайте тут.
Интересно, что когда я приступила к изучению вопроса «сексуальных домогательств» найденная мною информация оказалась более чем увлекательной, поэтому я излагаю полный текст подготовленного мною материала о том, что такое сексуальные домогательства в российской и мировой практике, а также как это взаимосвязано с провалом борьбы женщин за равноправие со времен Российской Империи через Советский Союз к современной России.
Итак, нужна ли в российском законодательстве статья за сексуальное домогательство?По определению ООН и МОТ (Международная организация труда) - это вид правонарушения, именуемого как “sexual harrasment”, означающий “нежелательное и оскорбительное для объекта поведение, продиктованное соответствующими мотивами”.
В российском законе отсутствует определение и статья за сексуальное домогательство. Однако это не означает, что такого явления в стране не существует де-факто. Сейчас максимум, на что может рассчитывать жертва, - это в рамках Гражданского Кодекса (ГК) подать гражданский иск о возмещении морального вреда в соответствии со ст.1068 ГК. Размер морального вреда согласно законодательству, в случае установления факта правонарушения, будет определен судом. Можно попытаться также апеллировать к нормам международного права - организаций ООН и МОТ, которые в соответствии со ст. 15, п. 4 Конституции РФ, являются составной частью правовой системы нашей страны. Поскольку в документах МОТ сексуальные домогательства приравниваются к гендерной дискриминации на работе, то обращение к ст. 3 Трудового Кодекса РФ, устанавливающей запрет дискриминации, а также к Конвенции МОТ № 111 «О дискриминации в области труда и занятий» могут быть вполне уместными.
Увы, российские правоохранительные органы крайне неохотно берутся за дела, связанные с сексуальными домогательствами. Хотя в практике иностранных государств заявления потерпевших о сексуальном домогательстве тщательно и серьезно расследуются. Например, в Израиле президент страны Моше Кацав был вынужден уйти в отставку в связи с обвинениями в сексуальных домогательствах.
Поскольку в нашем законодательстве сексуальные домогательства не выделены в отдельный состав преступления, либо административного правонарушения, а являются комплексным понятием, то еще никому не удалось выиграть судебное дело по ст. 133 УК («Понуждение к действиям сексуального характера»), хотя попытки такие были неоднократно.
Получается, как в детской игре «в жмурки», когда ребенок закрывает глаза и не видит того, кто «вадит», веруя, что в этом случае и его увидеть нельзя. Так сегодня поступает и наше государство. Несмотря на наличие проблемы домогательств, российский законодатель, игнорируя факт членства России в таких мировых организациях, как ООН и МОТ не спешит вводить этот термин в УК. Крайняя попытка, предпринятая депутатом Госдумы от «Справедливой России» Олегом Ниловым в марте 2014 года, не получила одобрения парламента.
Однако, чтобы решить какую-либо проблему, нужно заглянуть в ее суть. Несмотря на то, что «сексуальное домогательство» возможно в отношении обоих полов, чаще всего жертвами его становятся женщины. В таком случае, основными интересантами в принятии закона являются именно гражданки России, и такой шаг мог бы стать вполне логичным продолжением закрепления равноправия в обществе.
И вот, казалось бы, все закономерно - в нормах международного права статья за этот вид правонарушения присутствует, случаи, к сожалению, имеют место быть, законодательные инициативы выдвигались, но «воз и ныне там». Так в чем же проблема, спросите Вы?
А проблема скрывается в недрах российской истории борьбы женщин за равноправие, которую определил «особый путь». В Российской Империи начало женского движения в 1859-1904гг. связано с попытками, во-первых, обеспечить женщин возможностями профессиональной занятости, а через нее - экономической независимости, а во-вторых - борьбой за их доступ к высшему образованию. В 1859 году в Империи появилась первая воскресная школа для женщин, созданная на частной квартире Натальей Шпилевской, в городе Санкт-Петербурге. Столица дала пример Перми, Харькову, а с 1862 - Киеву, Казани, Одессе и иным городам. Однако доступ к высшему образованию для женщин был по-прежнему закрыт, и получить его они могли только на Западе, где это уже было разрешено, однако окончившие западные университеты дамы имели большие проблемы с трудоустройством по возвращении на родину.
Несложно заметить, что акценты женщин, выступающих за свои права были смещены в сторону приобретения отдельных видов прав, таких как высшее образование и, как следствие, экономическую свободу, то есть фактически борьбы за равноправие во всех отраслях социальной жизни россиянки сперва не вели, довольствуясь малым.
И все бы хорошо, и развивалось бы женское движение своим чередом постепенно «откусывая» свое равноправие. В 1908 году состоялся Первый Всероссийский женский съезд, собравший более 1000 участниц, который считается крупнейшим событием в истории российского женского движения. Своими задачами тогдашние российские феминистки, собравшиеся на съезд, видели «благотворительность, взаимную поддержку, трудовую помощь, просвещение», но главной целью съезда было объявлено «содействие объединению женщин в завоевании прав», создание общеженской организации, которая придала бы феминистскому движению в России организационную завершенность и стала бы гарантией его внутренней солидарности.
В дальнейшем женское движение эволюционировало в новую организацию - Российскую лигу равноправия женщин, имевшую в лучшие времена отделения более чем в 50 городах страны. Именно благодаря деятельности организации, которая, кстати, находилась в очень тесном сотрудничестве с международными организациями аналогичной тематики, женщины в 1911 году получили право на участие в земских волостных выборах (пока без права быть избранными), а в 1912 году проживать раздельно от супругов и иметь при этом равные наследственные права на общесемейное имущество. В 1915 году, опять же по инициативе Российской лиги равноправия женщин, женщины были допущены на должности почтальонов; начали действовать ясли и сады для детей солдат (в которых воспитательницами также были женщины), мастерские по пошиву белья для нужд фронта, курсы сестер милосердия, бесплатные столовые и приюты для беженок. Однако эти реформы были для активисток недостаточными, и 19 марта 1917 перед резиденцией Временного правительства в Петербурге вылились в 40-тысячную демонстрация женщин, несших транспаранты «Место женщин - в Учредительном собрании!», «Избирательные права женщинам!», «Женщины, объединяйтесь!», «Работницы требуют избирательных прав!», «Без участия женщин избирательное право не всеобщее!», результатом которой стало закрепление о всеобщем избирательном праве «без различия пола» в Положении о выборах в Учредительное собрание.
Несмотря на все успехи женского движения, среди самих женщин появились противники этих требований. Речь идет о представительницах пролетарского женского движения во главе с Александрой Коллонтай, называвшей либералок «буржуазными феминистками» и призывавшей не идти у на поводу у «дам-благотворительниц». Ее сторонницы выступали защитницами эгалитарного понимания феминистских задач, «феминизма равенства», настаивали на признании женщины полноценным и полноправным субъектом, каким к тому моменту считался мужчина. Именно это движение в последствии положило конец классическому либеральному феминизму, и в 1917 году деятельность либеральных организаций в защиту прав женщин была признана вне закона.
После революции 1917 года новая советская власть пошла на принятие законов, закрепляющих некоторые права женщин. Конституция 1918 года закрепила юридическое равноправие женщин и мужчин. Были приняты декрет «О гражданском браке», который признавал законным лишь брак, заключенный в государственных учреждениях, давая женщинам - впервые в Европе - право сохранять при этом девичью фамилию. Декрет 1920 года - также, раньше, чем где бы то ни было - реализовывал феминистское требование урегулирования репродуктивных прав женщин: признал их право на аборт. Закон «О браке» 1926 объявил законным незарегистрированный, но фактически существующий брак, впервые в истории приравняв детей, рожденных в законном браке и вне его и введя «презумпцию материнской правоты» в признании отцовства.
Тем не менее, важно понимать, что причинами этих изменений служили вовсе не признание роли и прав женщин, а появление иного вида женского «равноправия», которое может быть наиболее правильно выражено словосочетанием «женщина-товарищ», где роль супруга, отца и патриарха постепенно брало на себя государство. Материнство определялось как «социалистическая обязанность», которая должна была дополнять обязанность женщин трудиться наравне с мужчинами. Таким образом, наряду с материнскими женскими обязанностями на плечи «женщин-товарищей» целиком легли функции работниц. Укрепление роли государства-отца, когда классическая семья не являлась больше необходимостью, сказалось кризисом института традиционной семьи и вместе с тем привело к падению рождаемости (отголоски этого процесса мы ощущаем до сих пор).
Принять такой ситуации советская власть, конечно, не могла, и в политике женских прав начался обратный откат. Концепция материнского и супружеского долга женщины вошла в оборот идеологического и политического манипулирования (постоянно готовящейся к войне стране нужна была высокая рождаемость). Были и другие силовые методы воздействия - в 1935 году в СССР прекратилось производство контрацептивов, в 1936 году был принят закон, затруднявший развод; через 8 лет разводиться разрешили вообще только через суд. В том же 1936 были запрещены аборты (кроме «медицинских показаний»), что явилось поражением женщин в их репродуктивных правах. Это нужно было как-то компенсировать, и кульминацией госпропаганды стало введение в 1944 почетного нагрудного знака «Мать-героиня» с мизерной платой за содержание детей в яслях и садах. До и особенно во время Великой Отечественной войны женщины выполняли сразу две функции: работниц (в том числе и высшего звена) и матерей-героинь. Странные и жестокие меры тем не менее получили решили поставленную задачу: рождаемость пошла «в гору». Но какой ценой?
И вовсе уж нет ничего удивительного, в том что кризис семьи, как союза, созданного по любви, остается актуальным и до сих пор.
Период хрущевской оттепели ознаменовался неким улучшением женских прав и возрождения института семьи, хотя, как оказалось, и ненадолго. Прежде всего этому способствовало появление в какой-то мере «частного» жилья - знаменитых «хрущевок», была облегчена процедура развода в 1965 году, введены оплачиваемые отпуска по беременности и родам, пособия на детей матерям-одиночкам и разведенным женщинам.
Однако, начало расти бытовое неравенство с мужчинами, женщины имели меньшие возможности для профессионального роста, высоких зарплат, полноценного досуга. Таковой была негласная установка советского руководства. О том, каким должно быть отцовство (в отличие от материнства) не говорилось; равенство мужчин и женщин понималось как тождество их правового статуса, а не возможностей для раскрытия личностного и гражданского потенциала. Предложение дополнить норму о равных правах мужчин и женщин в Конституции 1977 словами о «равных обязанностях» не нашло поддержки.
Неопатриархатные установки официальных властей привели к ограничению присутствия женщин в публичной сфере или формализации этого присутствия (единственно дозволенной женской организацией был Комитет советских женщин, бывший марионеткой в руках идеологического отдела ЦК КПСС). Это иллюстрирует статистика: например, в самих партийных рядах к началу 80-х было около 20% женщин, но в руководящем эшелоне ее женщин было лишь 2,8%, а в самом ЦК КПСС - ни одной. Схожая ситуация была и в производственной сфере, и в науке, здравоохранении, образовании: среди рядовых сотрудников женщины составляли более половины занятых, но на уровне принятия решений их было не более 5%. Официальные власти старались «не замечать» этих диспропорций.
Как реакция на «советскую эмансипацию» в середине 1970-х в СССР началось возрождение феминизма, которое продолжается и по сей день, местами успешно (женских организаций стало несравнимо больше, женщины все чаще стали возвращаться на руководящие должности), а местами - не очень. Термин «феминизм», созданный французским социалистом-утопистом Шарлем Фурье в конце 18 в., считавшим, что «расширение прав женщин является показателем социального прогресса» и именовавшим феминистами тех, кто выступал за женское равноправие, в российском обществе и по сей день носит негативный оттенок агрессивных дам, отрицающих свою половую принадлежность. Хотя несложно заметить, что ничего подобного в термине не имеется ввиду.
Феминистки до сих пор в массовом сознании ассоциируются с одинокими независимыми «женщинами-товарищами», которые «и коня на скаку остановят, и в горящую избу войдут», но семью отрицают или, в противопоставление им, замкнутые домохозяйки, единственной функцией которых является «домашний очаг» и воспитание ребенка. Среднего - гармоничной женщины с правами и обязанностями, которая может и воспитывать ребенка и работать пока, увы, не получилось, хотя отдельные примеры есть. Но они, скорее исключение, чем правило. Семья по-прежнему в глубоком кризисе, который может быть преодолен только предоставлением женщинам прав и выбора, чем они хотят заниматься с одновременным и обязательным условием роста уровня жизни - укреплении гарантий и доступа к частному жилью, защите собственности, стабильном и высоком доходе, детских садах и прочих простых, но жизненно важных для семьи вещей. Новым мизерным пособием и знаком «За героическое рождение ребенка» помочь тут нельзя, уже пробовали.
Так, выходит, чтобы женщинам получить свое право на защиту от «сексуальных домогательств», борьбу за свои права придется начинать с самого начала, иначе такое право, даже и принятое, останется простой декларацией, а правоохранительные органы на женщину будут смотреть как и прежде, мол «сама спровоцировала»…