Прощание с фрамугой
Недавно пересматривал с семьей «Прощание с бумагой» Гришковца. И неожиданно понял, что в моей жизни есть много названий, которые мне вряд ли придется когда-либо употребить в обиходе.
Например, сочное слово «фрамуга». Я учился в школе, занимающей очень старое здание, и там были эти устройства, мы их все время то открывали, то закрывали, чтобы в коридоре или классе был воздух. Тяжелый, сырой, осенний, или щиплющий, морозный, зимний. Во всяком случае, эти два вида воздуха запомнились мне лучше.
А паркетные полы в этой школе были вымазаны мастикой, тоже, знаете ли, слово из прошлого. И мы все, младшеклашки, были вечно перемазаны этой чертовой мастикой в результате возни и хулиганства.
Школа, в которой я учился, была специальной, она и сейчас есть, и называется «Школа-интернат для слабовидящих №5». И вот потому, что это интернат, то есть дети остаются там ночевать на 5 дней, там раньше была. может, и сейчас есть, кастелянная, в которой получали чистое постельное белье, и соответственно была и кастелянша. Слова из совсем уже дремучей старины, навевающие ассоциации со Смольным институтом или чем-то вроде.
Кстати, там еще была котельная с истопником. Вот так-то.
Кастелянная и котельная вместе со спортзалом были частью большого подвала, часть переходов в котором были наглухо закрыты, что, естественно, породило среди учеников легенды о катакомбах, где заблудишься - не найдут.
У нас вообще было много легенд, думаю, их порождает любое заведение интернатного типа, тем более с таким подвалом и большим садом. То короткое время, когда я ночевал в школе (не более месяца в третьем классе, исключительно ради приключений), и полностью окунулся в этот фольклор, из которого мало что помню. Помню только странную атмосферу, хулиганство и драки после отбоя, рассказывание сказок до глубокой ночи, пока не вырубится последний слушатель. И как мы сушили на батареях куски черного хлеба, натертые чесноком и солью, поскольку готовили в столовой почти всегда отвратно, а есть хотелось жутко, особенно к ночи.
«Повезло тебе!» - говорит дочка, выслушивая рассказы об этом безумном месяце. В обычной израильской школе такого, конечно, не переживешь, особенно с трясущимися над тобой родителями, которых вот самих-то лупили завязанным в узел и смоченным водой полотенцем, а сами теперь другим ничего не позволяют!