Мифология творчества, или Снова о "Песнях Соловья"
Вчера было 2-е заседание Молодёжного отделения Московского отделения Союза композиторов, где, среди прочих, я показывал "Песни Соловья". Мнение слушателей оказалось достаточно единодушным - хотя произведение написано искренне, в нём нет своих, не заимствованных из прошлого, интонаций, техника скорее ученическая, а содержание соответствует подростковому мировоззрению, что проявляется не только в словах, но и в самой музыке. А единственная интересная задумка - способ фиксации темпов, хотя и он в точности неисполним и в данном случае излишен. Интересно здесь то, что в данном контексте я сам, когда музыка звучала, услышал её по-другому, как бы со стороны, и сильно тому удивился. Я действительно собственными ушами слышал и то, что всё это уже затёрто и так предсказуемо, и то, как скучно это слушать, зная, что и дальше будет череда очередных штампов, и то, как нелепы эти стихи со столь тщательным перечислением всех пафосных банальностей, и т.д. В этом смысле то, что сейчас делает Молодёжное отделение Союза композиторов, просто бесценно - уникальный шанс побывать вне себя и оттуда себя послушать. Вот бы и в консерватории были открытые дискуссии со студентами на экзаменах, а не монотонная череда безликих цифр в зачётке!
Но далее это, конечно, вызывает для меня одни вопросы. Как это - очень искреннее высказывание и в то же время заимствовано? Почему моё восприятие собственной музыки "изнутри" и "снаружи" столь диаметральным образом различно? Почему эта музыка вызывала и продолжает вызывать у меня очень сильные чувства, эстетические переживания, мистические образы и пр., хотя я и сам, мягко говоря, не чужд современной музыке гораздо более актуального языка, стабильно бегаю на соответствующие концерты и вообще продвинутый чувак?
Одно могу сказать - вчера был очень ценный опыт совлечения мифа, поскольку именно с этим сочинением в этом смысле явно не всё ладно. 5 лет работы, экзальтированные стихи о том, что я не имею права умереть, не закончив их, переписывания по 6-7 раз каждого такта с целью достичь полного совершенства, уверенность в том, что это едва ли не главное, для чего я появился на свет, бесценный документ "История создания Песен Соловья" на много десятков страниц с перечислением всех личных обстоятельств, жж-записей и подробным анализом черновиков, который у меня хватило ума не публиковать, позиционирование цикла как написанного "вопреки" линии партии, то есть альтернативное консерватории, профессионалам и прочим, и даже это маньячество с точными темпами - всё это нездоровые признаки культа собственной личности на основе одного отдельно взятого произведения, и его вчерашнее разоблачение было мне нужно как воздух.
Но если я-таки принимаю критику всерьёз, то возникают вопросы и ко всем остальным моим сочинениям, которые для меня давно и сами по себе как бы постепенно умирают. Вот один мой романс перестал меня трогать, вот другой, третий, за ними рушатся бастионы прелюдий и даже флейтовой сонаты, а уж симфонический и камерный дипломы изначально были как бы исподволь... Моих вокальных циклов этот самотекущий процесс, правда, пока не касался, но как знать?
Приходится только снова повторить, что собственные моменты святости не могут стать таковыми для другого, они непередаваемы. "Песни Соловья" писались, так сказать, по всем правилам - долго, вдумчиво, только в самые вдохновенные и яркие моменты жизни, когда сердце светится. Они меня и в церковь привели в каком-то смысле, когда я понял, что собственный душевных сил для их завершения уже не хватает и нужно получить дар благодати. Я пестовал их как любимое дитя, я слышал ангела за спиной, я возвращался благодаря ним снова и снова к самым прикровенным и значимым моментам жизни, когда душа соединена с миром любовью и поёт, не в силах молчать. Может ли это всё не давать соответствующего результата в искусстве? Похоже, что да, потому что это разные вещи, всё это прекрасно для меня, но не в силах вызвать сходные чувства не только у матёрых профессионалов, но и у просто любителей музыки. "Красиво" - некий эстетический максимум в данном случае; "красивости" ли я искал?
И получается, что всякие скучные, "невдохновенные" дела - учиться, изучать партитуры и книги, слушать других, внимательно следить за окружающим миром, а не только за собственными переживаниями - оказываются-таки для искусства значительно важнее даже самых "мистических" откровений. Не говоря уже о том, что те самые великие моменты жизни на деле часто оказываются пронзительной жалостью к себе или же, наоборот, самоупоением.
В итоге, спустя полтора года после окончания консерватории, мне впервые вновь хочется учиться. Учитывая, что я и до того всерьёз настроился штурмовать аспирантуру, это, как ни странно, оказалось именно то, что мне сейчас нужно. Обидно, когда лень к учёбе рушит столь благодатные задатки - у меня пока ещё есть возможность это изменить.
Но далее это, конечно, вызывает для меня одни вопросы. Как это - очень искреннее высказывание и в то же время заимствовано? Почему моё восприятие собственной музыки "изнутри" и "снаружи" столь диаметральным образом различно? Почему эта музыка вызывала и продолжает вызывать у меня очень сильные чувства, эстетические переживания, мистические образы и пр., хотя я и сам, мягко говоря, не чужд современной музыке гораздо более актуального языка, стабильно бегаю на соответствующие концерты и вообще продвинутый чувак?
Одно могу сказать - вчера был очень ценный опыт совлечения мифа, поскольку именно с этим сочинением в этом смысле явно не всё ладно. 5 лет работы, экзальтированные стихи о том, что я не имею права умереть, не закончив их, переписывания по 6-7 раз каждого такта с целью достичь полного совершенства, уверенность в том, что это едва ли не главное, для чего я появился на свет, бесценный документ "История создания Песен Соловья" на много десятков страниц с перечислением всех личных обстоятельств, жж-записей и подробным анализом черновиков, который у меня хватило ума не публиковать, позиционирование цикла как написанного "вопреки" линии партии, то есть альтернативное консерватории, профессионалам и прочим, и даже это маньячество с точными темпами - всё это нездоровые признаки культа собственной личности на основе одного отдельно взятого произведения, и его вчерашнее разоблачение было мне нужно как воздух.
Но если я-таки принимаю критику всерьёз, то возникают вопросы и ко всем остальным моим сочинениям, которые для меня давно и сами по себе как бы постепенно умирают. Вот один мой романс перестал меня трогать, вот другой, третий, за ними рушатся бастионы прелюдий и даже флейтовой сонаты, а уж симфонический и камерный дипломы изначально были как бы исподволь... Моих вокальных циклов этот самотекущий процесс, правда, пока не касался, но как знать?
Приходится только снова повторить, что собственные моменты святости не могут стать таковыми для другого, они непередаваемы. "Песни Соловья" писались, так сказать, по всем правилам - долго, вдумчиво, только в самые вдохновенные и яркие моменты жизни, когда сердце светится. Они меня и в церковь привели в каком-то смысле, когда я понял, что собственный душевных сил для их завершения уже не хватает и нужно получить дар благодати. Я пестовал их как любимое дитя, я слышал ангела за спиной, я возвращался благодаря ним снова и снова к самым прикровенным и значимым моментам жизни, когда душа соединена с миром любовью и поёт, не в силах молчать. Может ли это всё не давать соответствующего результата в искусстве? Похоже, что да, потому что это разные вещи, всё это прекрасно для меня, но не в силах вызвать сходные чувства не только у матёрых профессионалов, но и у просто любителей музыки. "Красиво" - некий эстетический максимум в данном случае; "красивости" ли я искал?
И получается, что всякие скучные, "невдохновенные" дела - учиться, изучать партитуры и книги, слушать других, внимательно следить за окружающим миром, а не только за собственными переживаниями - оказываются-таки для искусства значительно важнее даже самых "мистических" откровений. Не говоря уже о том, что те самые великие моменты жизни на деле часто оказываются пронзительной жалостью к себе или же, наоборот, самоупоением.
В итоге, спустя полтора года после окончания консерватории, мне впервые вновь хочется учиться. Учитывая, что я и до того всерьёз настроился штурмовать аспирантуру, это, как ни странно, оказалось именно то, что мне сейчас нужно. Обидно, когда лень к учёбе рушит столь благодатные задатки - у меня пока ещё есть возможность это изменить.