И больше они никогда не увидят ничего подобного и никогда не смогут меня забыть. Никогда.
Четыре притчи, которые мне запомнились. О не случайных случайностях, безмолвных встречах, уверенности в себе, своих силах и о выборе, который каждый делает для себя сам.
"Есть вещи, о которых мы имеем представление, и не имеем; а между ними - двери." (Д. Моррисон)"
Притча первая. О том, что все происходит именно так, как должно происходить.
Жили-были три сестры. Одна ленивая такая. Делать ничего не хочет. Только бы ей любоваться собой.
Другая строгая, да злая.
А третья, ну прямо, загляденье. Умница, красавица, а хозяюшка какая. Все у нее спориться.
Как-то утром подъехала к их дому телега, а на ней женщина сидит. - Кто ты? - спросили они.
- Я - Судьба. Пришло время выходить вам замуж.
Посадила их Судьба на телегу, и повезла выдавать замуж. Заехали они в первую деревню. Видят: в поле парень пашет и в руках у него любое дело спорится. Нужно что починить или построить - все к нему перво-наперво бегут.
- Вот этот - твой,- говорит Судьба первой из сестер. Высадили сестру и поехали дальше.
Заехали в следующую деревню. Там парень живёт такой, кто никому в помощи не откажет. Добр ко всем. Нарадоваться на него народ не может, такой молодец.
- Вот этот - твой,- говорит Судьба второй из сестёр. Высадили сестру и поехали дальше.
Заехали в третью деревню. У последнего дома, в грязи, у самой старой развалюхи, лежит у колодца пьяный. Остановила Судьба телегу и говорит: - Этот - твой.
- Да на кой он мне?! Я же вот и добрая, и умная, и рукодельница. А ты мне такого жениха даёшь! Вон сёстрам каких нашла, что другого для меня нет?!
- Другие есть… - и вздохнув, добавила, - Но этот без тебя пропадет…
Мы друг у друга - не случайно.
"Иногда хватает мгновения, чтобы забыть жизнь, а иногда не хватает жизни, чтобы забыть мгновение." (Д. Моррисон)
Притча вторая. Встреча в троллейбусе.
Однажды в троллейбусе встретились два взгляда - серых и зеленых глаз. Они никогда раньше не встречались, но почему-то сразу узнали друг друга.
- Здравствуйте, - сказали зеленые.
- Добрый день, - улыбнулись серые.
- Действительно добрый, как Вы угадали? - ответили зеленые.
- Ведь это заметно с самого утра, - моргнули серые.
- С утра? Как можно было не заметить! Но Вы правы, Вы так правы - на редкость удивительный день! Такая счастливая встреча! - засветились зеленые.
- Неужели мы никогда с Вами не виделись? Кажется, что я знаю Вас так давно!
- По-моему, не так это важно, что было раньше, ведь это было без Вас!
- А раньше что-то было? Я не помню. Что-то такое незначительное. А у Вас?
- И у нас. Я Вас вижу и, наверное, это самое значительное из того, что было.
- Вот если бы видеть Вас всегда! - уже нельзя было разобрать, кто это сказал, оба взгляда слились в один серо-зеленый свет…
- Всегда? В чем же дело, ведь мы сможем это сделать?
- Сможем, если не испугаемся своего счастья.
- Счастье? Это обо мне?
- Да, это о нас.
- О нас. Как хорошо, что Вы тоже верите в чудеса.
- Не верить в чудеса, наверное, еще сложнее, чем верить в них.
- Я всю жизнь ищу этот троллейбус.
- Со мной всегда была надежда, что Вы найдете меня.
- Как хорошо с Вами.
- Как хорошо с Вами.
- Этого просто не может быть.
- Этого просто не может быть.
Троллейбус остановился.
- Молодой человек, Вы выходите?
- Нет, я на следующей.
"Любовь это сон. Сны хороши, но не удивляйся, если проснешься в слезах." (Д.Моррисон)
Притча третья. У неё были крылья
У нее были крылья. А он не знал, вернее не хотел верить.
Она умела летать. А он и знать об этом не хотел. Спуская ее каждое утро с лиловых облаков, он говорил:
- Не выдумывай, глупышка. Ты не умеешь летать.
А она не обижалась. И снова улетала. Бродила одиноко по облакам, бросала солнце как мяч. Ловила мечты людей и играла ими словно песком, пропуская их сквозь нежные пальцы.
Но приходил он. Он был старше ее, он не умел летать. Он находил ее, потому что у него были связи.
Она убегала от него, игриво смеясь и окунаясь в очередное облако. А ему стоило щелкнуть пальцами, как две большие, хищные птицы, останавливали ее.
У нее была детская душа. Она любила полевые ромашки. Он находил тону ромашек. Осыпая ее с ног до головы.
Но она не смеялась.
Она смотрела на них. Крупные, садовые, бездушные цветы веяли холодом также как и он.
Она была ветром. Каждую ночь летела она к звездам, отправляя им воздушные поцелуи.
Звезды сплетали ей венок и предлагали остаться с ними.
Но приходил он.
- Не выдумывай, глупышка. Ты не ветер, - говорил он.
Она любила дождь.
Она пробиралась сквозь капли, к самому сердцу дождя. Она была радугой.
Она рисовала ее цвета, окуная кисть в лужи. Она рисовала город.
- Не выдумывай, глупышка. Ты не радуга, - говорил он.
У нее было сердце поэта. Она подбрасывала его в облака и окунала в воду. Она любила поэзию…
- Не выдумывай, глупышка, - говорил он. - Ты не поэт.
Она любила рисовать.
Окунет как-то кисть в акварель и нарисует закат.
Потом подарит его людям. Но приходил он:
- Не выдумывай, глупышка. Ты не художник.
Однажды она улетела. Улетела навсегда.
Оставив крылья. А может, ушла. Босиком, собирая ромашки и вплетая их в волосы.
Он остался один…
Он брал ее кисти и пробовал рисовать закат. «Я не художник», - подумал он.
Он пробовал писать стихи. Рвал бумагу и думал: «Нет, я не поэт».
Он рвал ромашки, смотрел на звезды, раскрашивал радугу, окуная кисть в лужи.
Ходил по лиловым облакам.
Потом взял ее крылья.
Встал на самое высокое облако.
Рванулся вниз.
«Я не умею летать», - подумал он.
"Знаешь, приятель, или ты веришь в себя, или падаешь."
"Людям страшно становиться свободными, они цепляются за свои цепи." (Д. Моррисон)
Притча четвертая. Так говорили две свечи
"Жаль мне тебя", - сказала незажжённая свеча своей зажжённой подруге. - "Короток твой век. Ты всё время горишь, и скоро тебя не станет. Я много счастливее тебя. Я не горю, и, следовательно, не таю; лежу спокойно на боку и проживу очень долго. Твои же дни сочтены".
Отвечала горящая свеча:
- Я нисколько не жалею об этом. Моя жизнь прекрасна и полна значения. Я горю и воск мой тает, но от моего огня зажигается множество других свечей, и мой огонь от этого не убывает. И когда воск и фитиль сгорят, то огонь мой - душа свечи - соединится с огнём пространства, частицей которого он являлся, и я снова вольюсь в свой великолепный и сияющий огненный дом. А здесь я светом своим разгоняю мрак ночи; радую глаз ребёнка на праздничной елке; оздоровляю воздух у постели больного, ибо возбудители болезней не выносят живого огня; возношусь символом молитвенного устремления перед священными изображениями. Разве короткая жизнь моя не прекрасна?! И мне жаль тебя, незажжённая моя сестра. Жалка твоя участь. Ты не выполнила своего назначения; и где душа твоя - огонь? Да, ты пролежишь в сохранности долгие годы, но кому ты нужна такая, и какая радость, и польза от тебя?
Право, "лучше гореть, нежели почивать", потому что в горении жизнь, а в спячке - смерть. И ты жалеешь меня, что я скоро сгорю и перестану жить, но ты, в твоём сохранном бездействии и не начинала существовать, и так и умрешь, не начав. А жизнь пройдёт мимо".
Так говорили две свечи.
«Я вижу себя огромной огненной кометой, летящей звездой. Все останавливаются, показывают пальцем и шепчут в изумлении „Посмотрите на это!”. А потом - фьють, и меня уже нет. И больше они никогда не увидят ничего подобного и никогда не смогут меня забыть. Никогда». (Д. Моррисон)
"Есть вещи, о которых мы имеем представление, и не имеем; а между ними - двери." (Д. Моррисон)"
Притча первая. О том, что все происходит именно так, как должно происходить.
Жили-были три сестры. Одна ленивая такая. Делать ничего не хочет. Только бы ей любоваться собой.
Другая строгая, да злая.
А третья, ну прямо, загляденье. Умница, красавица, а хозяюшка какая. Все у нее спориться.
Как-то утром подъехала к их дому телега, а на ней женщина сидит. - Кто ты? - спросили они.
- Я - Судьба. Пришло время выходить вам замуж.
Посадила их Судьба на телегу, и повезла выдавать замуж. Заехали они в первую деревню. Видят: в поле парень пашет и в руках у него любое дело спорится. Нужно что починить или построить - все к нему перво-наперво бегут.
- Вот этот - твой,- говорит Судьба первой из сестер. Высадили сестру и поехали дальше.
Заехали в следующую деревню. Там парень живёт такой, кто никому в помощи не откажет. Добр ко всем. Нарадоваться на него народ не может, такой молодец.
- Вот этот - твой,- говорит Судьба второй из сестёр. Высадили сестру и поехали дальше.
Заехали в третью деревню. У последнего дома, в грязи, у самой старой развалюхи, лежит у колодца пьяный. Остановила Судьба телегу и говорит: - Этот - твой.
- Да на кой он мне?! Я же вот и добрая, и умная, и рукодельница. А ты мне такого жениха даёшь! Вон сёстрам каких нашла, что другого для меня нет?!
- Другие есть… - и вздохнув, добавила, - Но этот без тебя пропадет…
Мы друг у друга - не случайно.
"Иногда хватает мгновения, чтобы забыть жизнь, а иногда не хватает жизни, чтобы забыть мгновение." (Д. Моррисон)
Притча вторая. Встреча в троллейбусе.
Однажды в троллейбусе встретились два взгляда - серых и зеленых глаз. Они никогда раньше не встречались, но почему-то сразу узнали друг друга.
- Здравствуйте, - сказали зеленые.
- Добрый день, - улыбнулись серые.
- Действительно добрый, как Вы угадали? - ответили зеленые.
- Ведь это заметно с самого утра, - моргнули серые.
- С утра? Как можно было не заметить! Но Вы правы, Вы так правы - на редкость удивительный день! Такая счастливая встреча! - засветились зеленые.
- Неужели мы никогда с Вами не виделись? Кажется, что я знаю Вас так давно!
- По-моему, не так это важно, что было раньше, ведь это было без Вас!
- А раньше что-то было? Я не помню. Что-то такое незначительное. А у Вас?
- И у нас. Я Вас вижу и, наверное, это самое значительное из того, что было.
- Вот если бы видеть Вас всегда! - уже нельзя было разобрать, кто это сказал, оба взгляда слились в один серо-зеленый свет…
- Всегда? В чем же дело, ведь мы сможем это сделать?
- Сможем, если не испугаемся своего счастья.
- Счастье? Это обо мне?
- Да, это о нас.
- О нас. Как хорошо, что Вы тоже верите в чудеса.
- Не верить в чудеса, наверное, еще сложнее, чем верить в них.
- Я всю жизнь ищу этот троллейбус.
- Со мной всегда была надежда, что Вы найдете меня.
- Как хорошо с Вами.
- Как хорошо с Вами.
- Этого просто не может быть.
- Этого просто не может быть.
Троллейбус остановился.
- Молодой человек, Вы выходите?
- Нет, я на следующей.
"Любовь это сон. Сны хороши, но не удивляйся, если проснешься в слезах." (Д.Моррисон)
Притча третья. У неё были крылья
У нее были крылья. А он не знал, вернее не хотел верить.
Она умела летать. А он и знать об этом не хотел. Спуская ее каждое утро с лиловых облаков, он говорил:
- Не выдумывай, глупышка. Ты не умеешь летать.
А она не обижалась. И снова улетала. Бродила одиноко по облакам, бросала солнце как мяч. Ловила мечты людей и играла ими словно песком, пропуская их сквозь нежные пальцы.
Но приходил он. Он был старше ее, он не умел летать. Он находил ее, потому что у него были связи.
Она убегала от него, игриво смеясь и окунаясь в очередное облако. А ему стоило щелкнуть пальцами, как две большие, хищные птицы, останавливали ее.
У нее была детская душа. Она любила полевые ромашки. Он находил тону ромашек. Осыпая ее с ног до головы.
Но она не смеялась.
Она смотрела на них. Крупные, садовые, бездушные цветы веяли холодом также как и он.
Она была ветром. Каждую ночь летела она к звездам, отправляя им воздушные поцелуи.
Звезды сплетали ей венок и предлагали остаться с ними.
Но приходил он.
- Не выдумывай, глупышка. Ты не ветер, - говорил он.
Она любила дождь.
Она пробиралась сквозь капли, к самому сердцу дождя. Она была радугой.
Она рисовала ее цвета, окуная кисть в лужи. Она рисовала город.
- Не выдумывай, глупышка. Ты не радуга, - говорил он.
У нее было сердце поэта. Она подбрасывала его в облака и окунала в воду. Она любила поэзию…
- Не выдумывай, глупышка, - говорил он. - Ты не поэт.
Она любила рисовать.
Окунет как-то кисть в акварель и нарисует закат.
Потом подарит его людям. Но приходил он:
- Не выдумывай, глупышка. Ты не художник.
Однажды она улетела. Улетела навсегда.
Оставив крылья. А может, ушла. Босиком, собирая ромашки и вплетая их в волосы.
Он остался один…
Он брал ее кисти и пробовал рисовать закат. «Я не художник», - подумал он.
Он пробовал писать стихи. Рвал бумагу и думал: «Нет, я не поэт».
Он рвал ромашки, смотрел на звезды, раскрашивал радугу, окуная кисть в лужи.
Ходил по лиловым облакам.
Потом взял ее крылья.
Встал на самое высокое облако.
Рванулся вниз.
«Я не умею летать», - подумал он.
"Знаешь, приятель, или ты веришь в себя, или падаешь."
"Людям страшно становиться свободными, они цепляются за свои цепи." (Д. Моррисон)
Притча четвертая. Так говорили две свечи
"Жаль мне тебя", - сказала незажжённая свеча своей зажжённой подруге. - "Короток твой век. Ты всё время горишь, и скоро тебя не станет. Я много счастливее тебя. Я не горю, и, следовательно, не таю; лежу спокойно на боку и проживу очень долго. Твои же дни сочтены".
Отвечала горящая свеча:
- Я нисколько не жалею об этом. Моя жизнь прекрасна и полна значения. Я горю и воск мой тает, но от моего огня зажигается множество других свечей, и мой огонь от этого не убывает. И когда воск и фитиль сгорят, то огонь мой - душа свечи - соединится с огнём пространства, частицей которого он являлся, и я снова вольюсь в свой великолепный и сияющий огненный дом. А здесь я светом своим разгоняю мрак ночи; радую глаз ребёнка на праздничной елке; оздоровляю воздух у постели больного, ибо возбудители болезней не выносят живого огня; возношусь символом молитвенного устремления перед священными изображениями. Разве короткая жизнь моя не прекрасна?! И мне жаль тебя, незажжённая моя сестра. Жалка твоя участь. Ты не выполнила своего назначения; и где душа твоя - огонь? Да, ты пролежишь в сохранности долгие годы, но кому ты нужна такая, и какая радость, и польза от тебя?
Право, "лучше гореть, нежели почивать", потому что в горении жизнь, а в спячке - смерть. И ты жалеешь меня, что я скоро сгорю и перестану жить, но ты, в твоём сохранном бездействии и не начинала существовать, и так и умрешь, не начав. А жизнь пройдёт мимо".
Так говорили две свечи.
«Я вижу себя огромной огненной кометой, летящей звездой. Все останавливаются, показывают пальцем и шепчут в изумлении „Посмотрите на это!”. А потом - фьють, и меня уже нет. И больше они никогда не увидят ничего подобного и никогда не смогут меня забыть. Никогда». (Д. Моррисон)